Предыдущая публикация
Губная гармошка
Анастасия уже неделю лежала на полатях за печкой. Силы с каждым днём покидали её исхудавшее до изнеможения тело. Тринадцатилетняя Вера управлялась по дому, топила печь и варила скудную похлёбку на всю семью.
Маленький Колька, сильно стукнув входной дверью, с порога радостно сообщил:
- Мам, дядька Вася с войны вернулся. Рассказывал мне про папку и передал от него вот это. Анастасия со стоном повернулась к сыну и увидела у него в руках губную гармошку. Скупая слеза медленно скатилась к потрескавшимся губам. Она облизала их таким же языком и прошептала:
- Дай водички, сынок.
Колька проворно зачерпнул алюминиевой кружкой воды из бачка и, придерживая своими ручонками голову матери, помог ей сделать несколько глотков.
- Да, Коленька, это папина гармошка. А как дядя Вася?
- Страшный, мам, у него нос оторвало и всё лицо в ранах. Сказал, что скоро зайдёт к нам и расскажет про папку.
Увлечённый забавной вещицей, издающей звуки, Колька совсем забыл, что обещал сестре натаскать дров. А Вера, всегда сердитая в таких случаях, на этот раз ничего не сказала Кольке и сама отправилась в сарай.
А вечером и сам Василий переступил порог дома своего закадычного друга Степана.
- Прости, Настасьюшка, один я живой остался. Длинный нос спас меня. В первом же бою под Гомелем оторвало его, и всё лицо изрешетило. Когда меня в госпиталь увозили, Степан и передал мальцу свою гармошку со словами:
- Ты, Шнобель, счастливый, жить будешь. А мы в этом адском котле все сгинем.
- Давно не называл меня так, а на прощание опять вспомнил эту детскую кличку. А теперь вот вместо шнобеля одни рваные куски остались. Но живой.
Анастасия улыбнулась и протянула руку, пытаясь погладить щеку Василия.
- А ты, Настюша, совсем хворая. Что врачи говорят?
- Была летом в Стародубе в больнице. Вон бумажка лежит под образами. А что там написано я не разобралась. Но и так вижу, что не жилец я. Кольку жалко. Малец совсем, весной только пять годков будет, а рассуждает уже как взрослый. Отца не помнит, а всё про него спрашивает.
- Все они на берегу Сожа захоронены, Настюша. И Степан там. Где же ещё ему быть. Напутали что-то с бумажками, вот и прислали тебе, что без вести пропал. Там не только земля, но и вода горела. Ад сплошной, да и только. Ладно, мы в своё время обучены были в армии. А сколько восемнадцатилетних пацанов полегло, пороха не нюхавших. Освободили брянские города, мобилизовали подросших юнцов и бросили на освобождение Белоруссии. По ходу учились из винтовки стрелять.
Анастасия уже не раз слышала, какой кровью далось освобождение осенью сорок третьего. Почти все похоронки в село пришли в то время. А ей и совсем непонятное сообщение - о пропавшем без вести Степане. Третий год ком давил на сердце и не давал покоя.
Колька, увлечённый губной гармошкой, со всей силы дул в дырочки и радовался непонятным звукам.
- Дядь Вась, а ты умеешь играть?
- Да, Коля, батька твой немного обучил. Покажу тебе это ремесло. Лучше Степана никто на селе не играл. Он и на двухрядке так меха тянул, что даже старики плясать пускались.
Так стал Колька бегать к Василию на обучение и заодно расспросить ещё что-нибудь о войне. И вскоре простенькая мелодия «Жили у бабуси гуси» веселила не только самого исполнителя, но и всех вокруг.
- Музыкантом будет, - смахивая слезу, улыбались деревенские бабы.
Но музыкантом Колька не стал. Ему шёл шестой год, когда Анастасия, отвернувшись к стене, тихо отошла в мир иной. Верка заплакала и побежала звать соседей. Написала в армию старшему брату Михаилу. А Колька до последнего не понимал, почему маму положили на лавку посреди комнаты, и почему не разрешали ему сыграть ей на гармошке. А ему так хотелось, чтоб мама его послушала.
А потом дядя Василий, единственный на селе молодой мужчина, вместе с дедом Игнатом сколотили во дворе ящик и туда положили маму.
Колька спрятался за сараем, когда процессия двинулась к деревенскому кладбищу. Страшно ему стало, когда бабы настойчиво толкали его к мамке со словами:
- Подойди, Коленька, попрощайся.
Он подошёл, но тут же с рёвом вырвался из чьих-то обнявших рук и забился в своём укромном уголке.
А на следующий день приехал из армии брат Миша, и Верка привела их к холмику с деревянным крестом.
Прошли годы. Лицо мамы стёрлось из памяти. Жена брата, заменившая Кольке мать, часто в подсознании соединяется с её образом. А губную гармошку отца Николай Степанович хранит до сих пор.
Нет уже Решетинского посёлка. И только среди поля, где некогда колосились зерновые, а сейчас бурьян, сохранилось деревенское кладбище. Там и покоится Анастасия рядом со своими односельчанами. А Николай Степанович часто приезжает поклониться этой могилке и с трудом узнаёт место, где была деревня и стоял родительский дом.
Татьяна Завадская
Следующая публикация
Комментарии 7