Предыдущая публикация
Баба Люда была не в духе, по дороге в магазин её мучило недоброе чувство.
Признаться в нём, она не могла, так как считала себя женщиной хорошей во всех отношениях, справедливой, деятельной и готовой помочь ближнему. Нынешнее ощущение её смущало, даже немного злило. Чуяла, что предстоят разборки.
Так и есть, баба Люба уже сидела на лавочке у магазина и ждала открытия.
"Опять первая пришла, делать ей нечего", – проворчала баба Люда, она считала соседку лентяйкой и неумехой: мужа не уберегла, детей порастеряла, внуков почти не видит. Для чего живёт – непонятно, ни забот, ни хлопот.
Баба Люда подошла к крыльцу магазина, поздоровалась и начала воспитательную работу:
– Вчера Федька, пьяный, орал на всю деревню у тебя под носом, а ты даже не выглянула. Пришлось мне идти его успокаивать, а то так бы и бузил всю ночь.
– Спала я, не слышала, – попыталась оправдаться Люба.
– Как можно такое не услышать? – недовольно сказала баба Люда и села на лавочку. – Смотрю я на тебя и не понимаю. Живёшь, будто тебя ничего не касается, ни во что не вмешиваешься, никому не помогаешь.
– А зачем вмешиваться? Все люди взрослые, а у деток родители есть. Помогать – силёнок у меня нет, советовать – не по мне, не знаю я ничего да и не умею.
– Всё ты умеешь, просто эгоистка, – сердито проворчала баба Люда. – Даже дочь свою не уберегла. Говорят, она в городе официанткой работает, чуть ли не в ночном клубе, стыд.
– Немаленькая, сама за себя отвечает, – грустно сказала баба Люба, и по голосу было понятно, что сердце за поведение дочери побаливает.
– Не скажи! Ты, как мать, за всё в ответе. Да и сынок твой, говорят, тоже неблагополучный. Видели его на центральном рынке, рыбой торгует, вот тебе и моряк! А ведь говорила, что капитаном будет.
Баба Люба растерянно пожала плечами и промолчала. Конец их разговора слышал дед Егор. Он подошёл к женщинам и громко поздоровался:
– Привет, подруги! – подмигнул бабе Люде и спросил: – Опять Любаню шерстишь?
– А ты снова заступаться будешь?
– Буду, – пообещал дед и сел рядом.
– Нет, ты мне скажи, – не унималась баба Люда. – Почему Любку больше меня любят?
– Имя у неё такое – Любовь, – усмехнулся Егор.
– Нет, я серьёзно. Не понимаю, даже обидно. Вот я целыми днями тружусь, переживаю за всех, помогаю, как могу. По начальству хожу, добиваюсь... А она сидит сиднем, зато для всех хорошая, а я плохая.
– Ты хоть и помогаешь, а нет в тебе любви, – глубокомысленно сказал дед.
– Как это нет? – возмутилась баба Люда. – Я же всё для людей делаю. Дорогу по моему настоянию отремонтировали, подстанцию починили. Забыл, как свет зимой постоянно вырубался? Добилась: обещали газ в деревню провести. Мирю всех, воспитываю...
– Так-то оно так, – согласился Егор, – но ты, бывает, и поругаешься, и поскандалишь. Побаиваются тебя... Горькая ты, Людка, на вкус. А Люба другая, с ней и поговоришь, и помолчишь, всё приятно. Она людей любит, жалеет, утешает.
Баба Люда изумлённо посмотрела на Егора.
– Я горькая? Да я для вас как лекарство!
– Вот-вот, – согласился дед. – Лекарство и есть. А разве лекарство любят? Терпят – да, принимают – да, но не любят.
Баба Люда ошарашенно переводила взгляд с деда Егора на бабу Любу и молчала, не находя слов. Её глаза увлажнились, а нос зашмыгал. Наконец она выдавила:
– Обидно. Столько всего сделала для людей, и никакой благодарности!
– Ничего, в раю награду получишь, если попадёшь, – хитро улыбнулся дед Егор и подмигнул.
– Ах ты, старый пень! – баба Люда замахнулась на него пустой сумкой, но не ударила, а лишь заплакала от обиды. – Заладили: любовь, любовь... Нету её у меня, была да вся вышла.
– Как это нет? – возразил дед. – Пошебурши внутри, любовь и найдётся. Всё в нас есть: и плохое, и хорошее.
– Никто меня не любит, – не слушая его причитала расстроенная женщина.
Молчавшая до этого баба Люба обняла подругу и принялась успокаивать:
– Не плачь, Люда! Я тебя люблю, больше всех на свете. Сколько себя помню, всегда тобой восхищалась. Ты для меня как крейсер, как скала... как неопалимая купина, горишь и не сгораешь. А люди тебя любят, просто не показывают.
– Почему? – живо заинтересовалась баба Люда и вытерла слёзы платком.
– Чтобы ты не загордилась. Представь, при твоих-то заслугах тебя ещё и благодарить начнут, совсем загордишься, вознесешься, пропадёшь.
– И правда, пропаду. Значит, ты меня всё-таки любишь?
– Я же говорю: больше всех, – подтвердила баба Люба и тепло улыбнулась.
– Ух ты, моя дорогая! – баба Люда сгребла подругу в охапку и крепко обняла.
– А меня? – пододвигаясь попросил дед.
– Обойдёшься! – сурово ответила баба Люда. – Возгордишься ещё! Начнёшь по деревне трепать... Вон с Любкой обнимайся, на то она и Любовь.
Автор: Ударница
Художник Рудник Михаил
Следующая публикация
Комментарии 1