Предыдущая публикация
#Дело_глухонемых — расстрел 24 дек 1937 г
«Заменить меру наказания на высшую для инвалидов и ограниченно годных к труду»
В 1937 г в разгар Большого сталинского террора, в Ленинграде завели «Дело глухонемых». За участие в «фашистских террористических организациях» 35 чел расстреляли, 19 осудили на 10 лет лагерей
«Весь такой контингент пострелял и возиться с ним нечего»
В янв 1938 г Л.Заковский сменил должность начальника Ленинградского управления НКВД на аналогичную в Москве, сразу заявил новым подчиненным:
«надо будет пересмотреть все дела по всем осужденным инвалидам на тройке и их пострелять».
При этом Заковский добавил, что он в Ленинграде (переименованный большевиками Санкт-Петербург) «весь такой контингент пострелял и возиться с ним нечего». И уже в фев 1938 г распорядился переменить меру наказания на высшую для инвалидов и «ограниченно годных к труду» в тюрьмах Москвы и Московской области.
А в Ленинграде при Заковском, в самом начале карательной операции, в авг 1937 г возникло так называемое «дело террористической группы глухонемых».
В разгар карательной операции 1937-1938 гг в местные органы НКВД сверху поступали разнарядки на количество «врагов», которые были оперативно пойманы и обезврежены. В поисках «врагов» добрались до Ленинградского союза глухонемых.
Арестованы оказались организатор и председатель «Ленинградского союза глухонемых» Николай Дейбнер, организатор и режиссер-постановщик «Петроградского театра глухонемых «Пантомима» Михаил Тагер-Карьелли, художник-ихтиолог Зоологического института Академии Наук СССР Владимир Редзько, корреспондент газеты Леноблотдела ВОГ «Ударник» и журнала «Жизнь глухонемых», учительница вечерней школы для глухонемых Мария Минцлова-Пиотровская, председатель ленинградского областного отдела ВОГ Эрик Тотьмянин, фотограф-ретушер и неоднократный чемпион по шахматам среди глухих города, призер Первой Спартакиады в Москве Израиль Ниссенбаум, а также рабочие, спортсмены, художники…
Созданная властью атмосфера страха в стране, а тем более в колыбели революции Ленинграде, провоцировала людей на доносы. Так, для создания «Дела глухонемых», повод подал один из членов общества глухонемых, – не в меру бдительный Эрик Тотьмянин, художник-скульптор, председатель ленинградского облотдела ВОГ.
Он сообщил в ОБХСС что некоторые глухонемые подрабатывают продажей художественных открыток на ж/д вокзалах и в пригородных поездах.
По советским законам это считалось спекуляцией и каралось как уголовное преступление.
Начальник Ленинградского отдела борьбы с хищением социалистической собственности и спекуляцией (ОБХСС) Управления милиции Ян Краузе сообразил, что из скучной уголовщины можно сделать громкий политический процесс и заявить о собственной политической бдительности.
Первые аресты среди глухонемых были сделаны во время репетиции спектакля по пьесе Островского «Как закалялась сталь», который участники драмкружка общества глухонемых готовили к 20-летию Октябрьской революции.
В театре при обыске был обнаружен реквизит — спортивные рапиры, и органы госбезопасности тут же объявили это «хранением оружия».
Д.Гинзбургский, бывший в те годы зам по культмассовой работе директора Ленинградского дома просвещения глухонемых (ДПГ), а впоследствии собиравший материалы о деле своих осужденных товарищей, вспоминал о том событии в театре:
«…Двое в штатском подошли к сцене и, не предъявляя документов, спросили: «Кто тут Тагер-Карьелли?». Кто-то из нас прочел вопрос «с губ» спрашивающего и показал пальцем. Взяли и увели. А мы просто остолбенели и потрясенные, разошлись…
Через пару дней вечером к нам в Домпросвет пришли двое, показав на этот раз документы, потребовали провести их в кабинет, где работал Тагер. И начался обыск, в шкафах костюмерной увидели шпаги и рапиры, проверяли остроту, а они были спортивные.
Один копался в письменном столе, другой, встав на стул, брал толстые книги, их сильно встряхивал и бросал на пол. Я сделал замечание: «Зачем бросаете? Пожалуйста, кладите на стол». Другой, сидя у стола, взял бумагу и написал: «Молчи, иначе мы тебя туда заберем».
Я понял, что шутки плохи, и замолчал. Вот тогда такая была власть у молодчиков, могли любого забрать, состряпать обвинение – прощай жизнь…»
У одного из задержанных в театре был найден в квартире старый браунинг и патроны к нему. Но основной «уликой» оказались немецкие открытки с изображением Гитлера, обнаруженные у рабочего фабрики «Скороход» глухонемого А.Стадникова, которые попали к нему от жившего с ним в одном доме немецкого коммуниста Альберта Блюма, политэмигранта из Германии, также глухого, работника швейной мастерской.
Такие открытки обычно вкладывались в коробки немецких сигарет – их как раз курил Блюм (в СССР портреты руководителей компартии и идеологическую символику печатали на самых разных товарах).
Блюма тут же объявили резидентом гестапо. Это произошло за два года до подписания пакта Молотова – Риббентропа (1939), потому следователю и удалось выдать за улики открытки с тем, кто с 1939 по 1941 считался даже «другом» Советского Союза.
54 глухих человека были арестованы в период с авг по дек 1937 г. 35 из них были подвергнуты жестоким пыткам. Из воспоминаний Д.Гинзбургского:
«В ходе допроса следователи спрашивали арестованного: “Кто твои друзья?” и, узнав новую фамилию, ночью забирали того человека, объявляли врагом народа и приписывали 58-ю ст (контрреволюционная деятельность).
Допросы велись через специальных переводчиц. Глухонемых насильно заставляли подписывать протоколы, в которых записывалось совсем не то, что они «говорили».
За это обещали освободить из-под стражи. Получалось так, что, признавая вину, сами себе записали высшую меру наказания».
Выживший в лагерях и совсем недавно ушедший из жизни М.С. Роскин рассказывал, как осенью 1937 г сосед по камере, старый политзаключенный, дал ему дельный совет – предупредить всех, чтобы называли своими знакомыми и друзьями только тех, кто уже арестован.
Это удалось – двери камер в «Крестах» открывали для проветривания и, стоя у открытых дверей, можно было «говорить» языком жестов, видным через глазок камеры напротив. Благодаря этому дальнейшие аресты вскоре прекратились».
В итоге все арестанты по «Делу глухих» были обвинены в создании фашистско-террористической организации, связанной с германским консульством в Ленинграде, в вербовке новых членов этой организации в ленинградской оборонной промышленности, в осуществлении диверсионно-шпионской работы.
Организация глухонемых людей якобы «готовила террористические акты в отношении руководителей ВКПб и Советского правительства 1 мая и 7 ноября 1936 г на Красной площади в г. Москве и на площади Смольного в январе 1937 г.
Распространяла фашистские фотоснимки и контрреволюционную фашистскую литературу, полученную из Германии через германское консульство».
Особой тройкой УНКВДЛ Ленобласти 19 дек 1937 г все участники «Дела глухонемых» были осуждены за участие в антисоветской фашистской террористической организации, якобы созданной агентом гестапо Альбертом Блюмом (немецким коммунистом) среди глухонемых Ленинграда.
Тех, кто более других пострадал при допросах, на ком следы пыток было невозможно скрыть, приговорили к высшей мере наказания и расстреляли 24 дек 1937 г.
Остальных приговорили к 10 годам заключения в лагерях.
Карательная операция завершилась в ноябре 1938 г решением Сталина и его Политбюро. Ежова заменили Берией. Но еще до ее окончания начали арестовывать тех чекистов, кто должен был ответить за перегибы.
Например, первоначальный план по «первой категории» (расстрел) для Ленинграда и области составлял 4000 чел. А за 1,5 года в Ленинграде и по ленинградским предписаниям убили 45000 чел.
Зам Ежова Заковского арестовали в апреле и расстреляли в авг 1938 г.
В 1939 г очередь дошла и до изобретательного начальника ОБХСС Яна Краузе, он был арестован Особым отделом НКВД за «грубые нарушения социалистической законности и фальсификацию, проводимую им в оперативно-следственной работе». «Дело глухонемых» было пересмотрено. Оставшиеся в живых пострадавшие в ходе этого дела были в 1940 г освобождены из лагерей и подтвердили, что допросы велись с различными нарушениями и насилием.
Так С.Абрамзон заявил, что все 18 чел, с которыми он был вместе, подписали протоколы под принуждением.
Г. Гвоздев заявил, что он никаких показаний не давал – его ударили в затылок рукояткой револьвера, после этого он подписал протокол, не читая.
Все расстрелянные по этому делу были реабилитированы только в 1955 г.
Описание «Дела глухонемых» пошло в 5-й том книги памяти «Ленинградский мартиролог», вышедшей в 2002 г. Ее составитель, руководитель Центра «Возвращенные имена» при Российской Национальной библиотеке Анатолий Разумов рассказывает:
— Я уже работал над 3-м томом «Мартиролога». Ко мне в Публичную библиотеку пришел Давид Львович Гинзбургский – тот, кто выжил, его не тронули власти в период репрессий. Он немножко слышал, поэтому мог и немного говорить. Давид Львович рассказал мне о «Деле глухонемых», показал собранные им материалы о всех своих пострадавших товарищах, принес фотографии…
Это дело особенно тем, что позволяет говорить именно о расстрельных планах рабоче-крестьянской милиции.
«Дело глухонемых» было организовано Отделом по борьбе с хищениями социалистической собственности, которому надо было найти своих шпионов и тому подобных «гадов».
Давид Гинзбургский говорил, что все началось с доноса руководителя Ленинградского общества глухонемых Эрика Тотьмянина на своих товарищей – о том, что они торговали открытками в электричках.
Но я противник «теории доносов», здесь тоже много неизвестного, ведь и донос мог быть подложным или написанным под давлением следователей – тому примеров очень много в те времена.
Дела формировались следователями. Расстреливали во время Большого сталинского террора по заранее утвержденным планам. Я считаю, что в данном случае Тотьмянин не имеет прямого отношения к тому, во что вылилось это дело.
Освобождение органами тех, кто не признал своей вины на допросе и остался в живых, — не заслуга системы правосудия как таковой. Террор ведь продолжался. Просто выносили меньше расстрельных приговоров, заменяя их лагерями, так как слишком много народу уже поубивали.
А после войны на 2,5 года была отменена смертная казнь. Почему это произошло? Не потому, что стали мягче относиться к «врагам», а потому, что страна потеряла огромное количество людей.
И, несмотря на это, послевоенный террор был страшным, так как в лагеря и в вечную ссылку загоняли многих из тех, кто должен был выйти и уже вышел. Вплоть до самой смерти Сталина в 1953 г.
Расстрелянные по «Делу глухонемых», как и многие другие убитые большевиками в Ленинграде, сегодня погребены на Левашовском мемориальном кладбище (бывший спецобъект госбезопасности) в Санкт-Петербурге, где теперь создан мемориал жертвам сталинских репрессий. В 2008 г Всероссийское общество глухих установило там и особый памятник.
На Левшовском кладбище родные погибших рабочих «Скорохода» Александра Стадникова и Георгия Золотницкого установили памятные доски. Когда расстреляли последнего, его дочери Татьяне на тот момент было 3 месяца. В Книге посетителей кладбища она оставила такую надпись:
«10–13 мая 2003 г.
От г. Екатеринбурга. Дочь, Татьяна Георгиевна Слатюхина (Золотницкая – дев. фам.). Добрые люди и в т. ч. Гинзбургский Д. Л., который выяснил судьбы глухих 54 человек, в т. ч. моего отца Георгия Семёновича Золотницкого (расстрелян 14.10.1937 г., здесь захоронен). Огромное Вам спасибо за заботу и внимание и за память о погибших.
Папочка! Я снова здесь! На этот раз до свидания. Папочка, я осталась одна. Нет мамы – умерла в 1991 году, не знала, что тебя расстреляли.
Юра был у тебя. Умер в 1996 году. Держусь!
Позвонила в колокол, чтобы ты услышал, знаю, что ты глухой, но ты почувствуешь. Пока».
* * *
В Церкви мы много говорим о новомучениках и исповедниках Российских. Для большевиков эти наши соотечественники были классово и идейно чуждыми. Но так называемое «Дело глухонемых» — одно из многих, показывающих, что у большевистского режима не было своих, в любой момент чужим и врагом мог оказаться любой, даже самый лояльный режиму человек.
Источник: www.miloserdie.ru/article/za.....
Следующая публикация
Нет комментариев