✔️Копилка советов

И она намного старше меня и это не просто увлечение. Она беременна. Аня думает, что мы будем счастливы вместе. У нее есть трейлер в лесу и дрова на всю зиму. Мы оба хотим иметь много детей. Аня дала мне понять, что марихуана — это современно и не так уж плохо. Мы вместе будем выращивать ее и обменивать на экстази и кокаин у других жителей нашей коммуны. А еще мы молимся, чтобы ученые нашли лекарство от СПИДа, и Аня поправилась. Она это заслужила. Не волнуйся, отец. Мне уже 16 и я могу о себе позаботиться. Однажды мы все вместе навестим вас, чтобы вы могли увидеть всех своих внуков. С любовью, Антон.» P.S. Пап, это все шутка. Я у Сашки. Просто хотелось показать тебе, что оценки в моем дневнике — это не самое худшее, что могло бы случиться. Позвони мне, когда буря утихнет, и я смогу вернуться домой».

Сюда, в детскую больницу их положили сразу после роддома, чтобы вылечить желтушку у новорожденной - уж очень она была ярко выраженная. Дочь Вера почти все время спала, пробуждаясь только на сон и переодевание. Катя скучала, а кричащий вторые сутки почти без перерыва ребенок еще больше погружал ее в тоску. Хотелось домой, к мужу, в привычную уютную квартиру с новенькой, любовно обустроенной для Верочки детской. Катя достала телефон, подошла к окну, села на широкий подоконник и набрала номер мужа: – Привет, любимый, как ты там? – Скучаю по вас ужасно, уже жду выписку. – А тут ребеночек целый день плачет. Так жалко его. Он отказник. – Наша не плачет? – Нет, Верочка спокойная, и молока у меня много. Спит почти все время. – Скучно тебе там, может книжек, журналов принести? – Нет, Саш, не надо ничего. Я просто по дому скучаю. И ребенка этого жалко очень. – Ну, не придумывай себе. Это у тебя гормоны играют, материнский инстинкт. Ладно, пока, целую, вечером позвоню. На обходе Катя постаралась разговорить врача про плачущего за стенкой малыша. Пока доктор осматривала Верочку, с улыбкой сообщая, что желтуха постепенно проходит, женщина маялась рядом. Потом все же спросила: – А вот там, за стенкой правда отказной ребенок? Он так кричит. – Правда, совершенно здоровый малыш, но мать написала отказную еще в роддоме. Пока побудет у нас, потом поедет в дом малютки. – А почему он все время плачет? – Ну, разные причины могут быть. Не все время он плачет. И ест хорошо. Конечно, на ручках его никто не качает, не принято у нас тут это, но вниманием ребенок не обделен, не волнуйтесь. – А можно мне на него посмотреть? Катя с надеждой взглянула в лицо доктора. Та посмотрела на нее серьезно и вздохнула: – Ну зачем вам это? Домой вы его не возьмете, вы же первородящая, у вас своя малышка, с ней еще впереди столько хлопот, и зубы, и ночные кормления. Не рвите сердце. – А я могу молоко ему сцедить? У меня много, Верочка столько не съест. – Ну, если хотите... – А я могу сама его покормить? – Екатерина Андреевна, ну не нужно вам это. Врач явно теряла терпение. Вежливо пожелав Кате доброго вечера, она вышла из палаты. После ужина, получив на сестринском посте молокоотсос и бутылочку, молодая мать сцедила молоко. А отдавая его попросила: – Можно хоть взглянуть одним глазком на этого крикуна? – Да пойдемте, я как раз к ним иду. Медсестра взяла бутылочку и пошла к закрытой двери. За ней оказалось большое помещение, в котором ровными рядами стояло 8 люлек. Заняты были четыре из них. – Вот он, ваш нарушитель спокойствия, – с улыбкой указала медсестра на крупного малыша. На этот раз ребенок не плакал, казался совершенно спокойным. – А от этого ребенка совсем отказались? – Да, месяц прошел, столько матери дают, чтобы передумать. Поедет теперь Сережка ждать своих новых родителей. А пока у нас поживет. Да, парень? Вон какие у тебя легкие, весь этаж перебаламутил. Медсестра дала младенцу бутылочку с молоком и он важно зачмокал, надувая толстые щечки. Не так себе Катя представляла несчастного отказника. Но уходит отсюда почему-то не хотелось. – На утреннее кормление вам бутылочку давать, будете сцеживать? – Да, конечно. – Подходите на пост тогда утром или санитарка сама принесет. – Хорошо. В ее собственной палате Катю ждала Верочка. Молодая мать взяла дочку на руки и, покачивая, прижала к себе. Вдохнула сладкий младенческий запах и улыбнулась. А из головы все не шел отказник Сережа. Поздно вечером в разговоре с мужем Катя снова упомянула малыша. Рассказала, какой он чудесный, а в ответ наткнулась на стену непонимания. – Кать, это просто мальчик, чего о нем думать. Неизвестно чей ребенок. Надеюсь, ты его усыновлять не собираешься? Мало ли какая там генетика, и вообще... Я свою дочку еще не видел даже. Ты там в своей больнице с ума сходишь от безделья. Катя бросила трубку и расплакалась. Не так она представляла себе реакцию мужа. Саша покорил ее своим вниманием. Он был заботливым, легко ладил с детьми и очаровывал пожилых людей. Откуда в нем эта жестокость? Откуда столько презрения и холодности к ней? Еще неделя в больнице пролетела быстро. Катя уже привычно сцеживала молоко для маленького Сережки. Иногда ходила его навещать, если смена медсестер была доброжелательная и шла на такие поблажки. И даже успела подержать мальчика на руках. В вечер перед выпиской к ней в палату зашла врач. – Екатерина Андреевна, здравствуйте. Я к вам с разговором. – Слушаю вас. – Я понимаю, вы впервые стали мамой. И с отказными детками сталкиваетесь конечно же в первый раз. Не думайте, что мы, медики, очерствели душой. Но мы действительно делаем все, что должны и можем. Сейчас вы прикипели душой к мальчику. Но он не игрушка. Вы уйдете домой, он останется. Не нужно думать, что здесь ему плохо. – А усыновление – это сложно? – неуверенно и тихо спросила Катя. – Это долго. Есть процедура, и тут мы ничего поделать не сможем. И Сережу могут усыновить раньше, чем вы ее пройдете. – А если я все же попытаюсь? – Ну, попытайтесь, я препятствовать не буду. Муж в курсе вашей затеи. – Да, он не в восторге. – Вот и подумайте, готовы ли вы рискнуть своим браком и счастьем дочери ради чужого малыша. Приемное родительство – это сложно. И далеко не всем подходит. *** Из больницы Катю забирала шумная толпа родственников. Радостный Саша гордо нес Верочку в розовом атласном конверте с кружевами к машине. А Катя замерла на крыльце, вглядываясь в окна палаты, где лежали отказники. Дома потекли привычные будни. Верочка внесла в жизнь молодой семьи новый распорядок. Но прошел месяц, а Катя все не могла перестать думать о малыше, оставшемся без родителей. Саша тоже видел, что с женой не все в порядке, и однажды вызвал ее на разговор: – Кать, в чем дело? Ты как чужая стала. Трудно тебе? Может, нужна няня Верочке, чтобы у тебя времени больше было на себя? Или мама моя может помогать, если не хочешь чужим людям ребенка доверять. – Саш, мы сейчас опять поссоримся. – Что, снова старая песня про брошенных младенцев? Кать, да ну что это такое?! Давай ты к врачу сходишь, может у тебя депрессия послеродовая. Гуляй больше, ешь витамины. – Нет у меня депрессии. Просто я видела этого ребенка, а ты нет. Сашка, подумай, мы же потянем это финансово. Где один ребенок, там и два. Он такой одинокий там, такой беззащитный. – Катя, это же не котенка с улицы взять. Я сказал нет. Выбирай, или я, или твои мечты об этом младенце. Саша молча вышел из комнаты. Следующие два дня жену он демонстративно игнорировал. А потом Катя собрала свои и Верочкины вещи, и уехала к маме. Муж приезжал к ним, гулял с дочкой. Общения с ним наедине Катя избегала. Она вдруг поняла, что совсем не знает человека, за которого вышла замуж. И, может быть, и не хочет его получше узнавать. Родители ее стремление взять ребенка-отказника тоже не поддержали. Отчим лишь хмыкнул в усы, объявив это «бабской блажью». Мать повздыхала, но тоже была против: – Катя, мы, конечно, финансово это выдержим. Но это еще надо пережить развод. Мальчика к тому времени может уже усыновят. Выкинь ты его из головы, не разрушай семью. А Катя, катая по парку у дома коляску с Верочкой, все думала, как там Сережа. Без прогулок, без объятий и игрушек. *** Прошло два месяца, и однажды Кате позвонил Саша. Он попросил ее прийти на встречу без Веры, но с документами. – Разводиться решил, и правильно, живете как чужие, по разным домам, – запричитала Катина мама. – Внучка при живом отце как сирота! Иди уже, погуляю я с Верой или вон, деда отправим. Отчим кивком выразил согласие. Встречу Саша назначил по незнакомому Кате адресу. Она приехала заранее и с удивлением принялась прогуливаться по живописному району. Вскоре на горизонте появилась машина мужа. "Почти бывшего", – поправила себя мысленно Катя. Но Саша неожиданно широко ей улыбнулся и сказал: – У меня сюрприз. Документы все взяла? Катя кивнула. – Идем. – и муж потянул ее за руку ко входу в какое-то здание. Подойдя ближе Катя увидела на двери табличку «Школа приемных родителей». Ее лицо озарила широкая улыбка. Первое собеседование для них прошло довольно гладко. Саша и Катя узнали расписание занятий. Им предстояло пройти 2 месяца занятий. И только потом можно было рассчитывать на усыновление, если успешно сдать все экзамены. По дороге домой, к Верочке, супруги обсуждали свои планы. Саша рассказал, что отвез в больницу подгузники и смеси, и даже видел Сережу, хоть и через окно. Он разговаривал и с врачом детского отделения. Шансы на усыновление были хорошие. Хотя формальности должны были занять немало времени. Катя обняла мужа. Она так им гордилась. А Саша был счастлив, он любил жену, и совершенно не хотел ее потерять. Даже если ради этого нужно было усыновить целую дюжину детей. Пять месяцев спустя у порога дома малютки стояли машины, украшенные яркими шариками, на этот раз синего цвета. А на крыльце стояли радостная Катя с Верочкой на руках и Саша с Сережкой. Вид у него был гордый, сын в новом синем костюмчике вертелся на руках и пытался попробовать ворот отцовской рубашки на вкус. Никто ему в этом не препятствовал. А впереди была большая жизнь, на которую у этой семьи уже появились грандиозные планы. Родители Саши детей не разделяли, Сережку любили и баловали так же, как и Верочку. А вот мать от Кати отвернулась – посчитала, что дочь взвалила на себя тяжкий груз. Автор: Екатерина Коваленко

— Вас нашли в районе стройки, голова была сильно повреждена. Несколько недель вы были в коме, и вот, сегодня пришли в себя, — пояснил ему доктор. — Я ничего не помню, — смотрел он голубыми глазами на него. — Да, часть вашего черепа пришлось удалить, поэтому, возможны изменения в вашем строении мозга, — говорил доктор. Когда Сева смог вставать, он подошёл к зеркалу, и ужаснулся. Голова была налысо подстрижена, а с левой стороны она просто исчезла. Была, как бы большая вмятина и скос. Он потрогал руками, там было много швов. Мужчина сел на кровать и просто заплакал. Ночью он лежал и смотрел в потолок, пытаясь хоть что-то вспомнить, но в голову ничего не приходило. Он всё понимал, что находится в больнице, что лежит на кровати. Но, что было с ним раньше, как будто, кто-то просто взял и стёр ластиком. Сева провел в больнице ещё почти месяц. Врачи наблюдали, советовали, но к нему так и не пришло то, кем он был когда-то. — Ну что, Всеволод, сегодня мы вас выписываем, — пришел к нему доктор. — Но я не знаю, что мне делать, куда пойти, — говорил он. — Я могу вам посоветовать хорошего человека, он помогает бездомным и таким как вы, доктор протянул ему визитку, — спасибо смотрел с непониманием Сева на маленькую бумажку. У него не было другого выбора, как позвонить по этому номеру. Он набрал телефон, долго шли гудки, потом, наконец, послышался ответ. — Здравствуйте, мне ваш телефон дал доктор в больнице, в которой я лежал, — сказал мужчина. — У вас случились неприятности? — задал вопрос мужчина на другом конце. — Да, — просто сказал Сева. — Приезжайте по моему адресу, я вас жду, — услышал в трубке больной. На чем ехать, и как ехать Сева не знал, поэтому он решил пойти пешком. По дороге спрашивал у всех, где находится такой-то адрес. Ему показывали направление, так он и добрался до того, кто должен был ему помочь. — Я вам сегодня звонил, — увидел он на улице человека. — Нет, тебе не ко мне, проходи, начальник там улыбнулся ему молодой человек беззубым ртом. — Хорошо, — Сева вошёл в помещение. Он уже не говорил каждому встречному, что он пришёл сюда по звонку, он искал того, с кем сегодня разговаривал. — Всеволод? — сам подошёл к нему мужчина. — Да, — повернулся тот. — Пойдёмте, меня зовут Михаил Александрович, я здесь всем заведую. Они вошли в кабинет, присели на стулья. — И что вы тут делаете? — оглядывался он по сторонам. — Сева, у меня здесь небольшой приют для бездомных, а также для тех кто попал в беду. Конечно, без дела вы тут не сидите, я буду вам давать какую-то небольшую работу. За это у вас будет ночлег, питание и небольшая плата, — пояснил Михаил Александрович. — Да, мне это подходит, всё равно идти некуда, — смотрел на него он. — Хорошо, тогда пойдёмте, я вам покажу, где вы будете жить, — они прошли по узким коридорам, зашли в какую-то комнату, там уже были два мужчины. — Знакомьтесь, Всеволод, — сказал он постояльцам. Те заулыбались, подошли, пожали ему руку. — Я ничего не помню, — сразу же сказал им новоприбывший. — Ничего страшного, здесь все такие, кто-то глухой, кто-то слепой, кто-то только вышел из тюрьмы, и не знает куда идти, — мужчины сразу стали с ним разговаривать. Он хорошо устроился, главное, что была своя кровать. Также здесь была общая кухня, где можно всем вместе что-то приготовить. Сева лёг спать. В первую ночь он засыпал и улыбался, что есть ещё на свете люди, которые могут помогать другим. Наутро пришёл Михаил Александрович. — Здравствуйте, — он видел, что все уже позавтракали, умылись и были готовы приступать к работе, — сегодня нужно собрать листья во дворе, напилить досок и сложить дрова. — И всё? — удивился Сева. — А ты что, хотел, чтобы я тебя заставил дома строить? — засмеялся Михаил. — Нет, просто думал, работа будет посложнее, — пожал он плечами. — Итак, задача поставлена, выполняйте, вечером приду, проверю, — сказал Михаил и вышел из комнаты. Все сразу же начали собираться, надели перчатки, сапоги, рабочие куртки и вышли на улицу. Сколько Сева не спрашивал, все говорили, что здесь очень хорошо. Он уже и сам видел, что здесь не кормят тем, чего ты не хочешь, здесь тебе выдают продукты, и ты готовишь из них сам. Работа не пыльная, крыша над головой есть, всё хорошо. Но каждый день он пытался вспомнить, кто он такой, возможно его ищут родственники. Но так ничего в голову не приходило. — А ты что, вообще ничего не помнишь? — говорил ему Алексей, который был его соседом по кровати. — Вообще ничего, — качал головой Сева. — Может, тебе передачи какие посмотреть, или книжки почитать. Увидишь или услышишь что-нибудь знакомое, придут воспоминания, — советовал сосед. Но, чтобы они не делали, ничего не происходило. — Так понятно! Посмотри на него, у него половину мозгов отрезали, — говорил Гриша который жил третьим с ними в комнате. — Зачем ты так? — посмотрел на него Алексей. — А что, это правда, невооружённым глазом видно, — говорил Григорий. Они жили дружно, никогда не ссорились. Через полгода, которые Всеволод провёл в этом учреждении, его друзья пригласили мужчину выйти прогуляться по улицам. Сходить в парк. Но Сева боялся. После того, как он вышел из больницы, он только один раз был на улицах города, когда шёл сюда. Но его уговорили, и они пошли. Сева оглядывался, когда шел по улицам, всё было незнакомо. Может, он вообще не из этого города, он не знал. — Сестра, сестра, — кричала маленькая девчонка, стоя на тротуаре. — Сестра, — остановился Всеволод. — Ты что там застрял? — звали его друзья. — Сестра, — шёл Сева. — Что сестра? — не поняли те. Он повернулся, показал на девчонку. — Сестра, у меня тоже есть Сестра, я вспомнил, — подпрыгнул Сева на месте. — Так рассказывай, как зовут, где живёт? — сразу же приступили к вопросам. — Нет, этого я вам не скажу, просто, помню, что у меня есть сестра, — мужчины переглянулись, пожали плечами и пошли дальше. Сегодня они хорошо погуляли у Всеволода начало развиваться какое-то волнение. Он вспомнил, у него есть сестра, а может это навязанные воспоминания. Девочка кричала, в его голове это отразилось, и он подумал, что у него есть сестра. Вопросов в голове было много, он не знал, что со всем этим делать. Жизнь в приюте продолжалось, Сева здесь уже всех знал, ему очень нравилось. С ним не обращались, по жалостливому, все здесь были на одном уровне. Они не были скованными в передвижениях по городу. Просто жили, работали, зарабатывали какие-то небольшие деньги. Легко могли выходить и гулять. Начальник всем им сделал справки, что они живут у него. Чтобы сделать документы, нужно хотя бы было что-то узнать. Как-то Сева вышел в город один. Он недавно познакомился с бездомными, которые обитали под мостом. Он хотел уговорить их, чтобы они тоже пришли к Михаилу Александровичу. Вечером, после работы к ним он и пошёл. — Привет бродяги, — крикнул он издалека. — Проходи, — позвали они его к себе. Он подошел к небольшому костерку, вокруг него сидели четверо, по их виду невозможно было понять, кто женщина, а кто мужчина. — Что вы здесь толкетесь? Есть хорошее место, я вам уже про него рассказывал. Почему вы не приходите туда? — спросил у них Сева. — Нам и здесь хорошо, мы на вольных хлебах, — говорили они. Сева не понимал их, он только пожал плечами, постоял ещё с ними немного, и пошёл обратно. Ему нравилось гулять по городу. Вот он зашел в какой-то дворик, на улице уже совсем стемнело. Мужчина увидел, что среди мусорных баков сидит маленькая девочка и плачет. Он подошел к ней. — Привет, малышка, — тронул он её за плечо. — Здравствуйте, — посмотрела она на него заплаканными глазами. На ней были одеты какие-то лохмотья, лицо все грязное, волосы спутанные. — Ты что здесь делаешь, вставай, — попытался поднять её Всеволод. — Нет, я не могу так просто отсюда уйти, — сказала она. — Вставай я отведу тебя, накормлю, — предложил он ей. Девчушка нехотя встала. Пока они шли, она всё время оглядывалась. Сева привёл её туда, где жил сам. — О, а это кто у нас? — спросил Гриша, когда увидел девчонку. — Нашел её, ковырялась на помойке. Я не хотел оставлять ее одну, а то превратится в таких же, как те, под мостом, — сказал Сева. — Ну, нет, так не пойдёт, Михаил Александрович с утра придёт и будет ругаться, — сказали ему соседи. — Хватит разговоры разговаривать, давайте накормим девчонку, — он встал, взял девчонку за руку и усадил на свою кровать, девочка продолжала плакать. — Как тебя зовут, малышка? — аккуратно спросил у нее Сева. — Кира, — ответила та тихо. — Проходи к столу, — пригласил ее Алексей. Она сидела на кровати, и даже не посмотрела в его сторону. — Ну, чего ты боишься, тебя здесь никто не обидит, — сказала ей Сева. Он взял девчонку за руку и подвел к столу. Она, когда увидела хлеб, схватила его руками, и начала жадно есть. — Да ты не торопись, никто у тебя ничего не отберёт, — говорили мужчины, но девочка уже не обращала на них внимания. Хоть перед ней стояли макароны с мясом, она один за другим ела куски белого хлеба, и запивала их водой. — Видать, сильно оголодала за это время, — сказал один из жителей комнаты. После того, как девочка наелась, она подняла свои большие карие глаза на Севу, словно спрашивала, что ей делать дальше. — Пойдем, — он взял её за руку и отвел ванну, — здесь ты можешь помыться, а потом приходи обратно. Он ждал девчонку за дверями, знал что она снова будет стесняться. Кира вышла, он видел, что она вымыла только лицо и руки, глубоко вздохнул, и повел ее в свою комнату. Всеволод уложил малышку на кровать. Она легла и ещё долго всхлипывала. Утром пришёл Михаил Александрович, он увидел маленькую девочку, которая находилась в этой комнате. — Это что такое? — спросил он, непонимающе. — Вы только не ругаетесь, я вчера нашёл её на мусорке, — проговорил Сева. — И что, сразу решил провести её сюда? — начальник, конечно, был не против того, что здесь останется малышка, но нужно было выяснить, кто её родители, и вообще, откуда она. Сева пообещал, что сегодня он всё сделает. Он взял малышку за руку, и они пошли в тот двор, где он её вчера обнаружил. Но она ничего не могла ему сказать, ни откуда пришла, ни куда надо идти. Она просто плакала, ничего не оставалось делать, как вернуться обратно. — Ладно, Сева, знаю, ты мужик нормальный, пусть она немного поживет здесь, — говорил ему Михаил вечером. — Спасибо вам, — не знал, что еще сказать мужчина. — Не за что, я все решу, девчонку придется оформить в детский дом, — подытожил начальник. — Хорошо, — Сева грустно посмотрел на девчонку. Он снова привел ее в уже знакомую ей комнату. Когда соседи узнали, что начальник не против, расслабились. — Кира, ты же помнишь, откуда ты вчера пришла, ты же возвращалась куда-нибудь? — говорил ей тихо Сева во дворе. — Нет, меня всегда мама забирала, — она отрицательно закивала. — Понятно, — он поднялся. Сева и сам был не очень здоровым, чтобы помогать еще кому-нибудь. Но ему так было жалко эту малышку, что он не мог ничего с собой поделать. — Ну все, собирайтесь, — пришел через неделю Михаил. — Куда? — наивно спросил Сева. — Как куда, я же тебе говорил, что оформлю ее в детский дом. Это с вами, мужиками я могу справиться. А вот с маленькими детьми, нет, пусть работает кто-нибудь другой, — сказал и вышел из комнаты Михаил. — Кира, ты не держи зла, просто так надо поступить, — наклонился он к ней. — Хорошо, — она кивнула. В этот же день девочку увезли. После этого Сева узнал, в каком детском доме она находится, приходил к воротам, наблюдал. Однажды, девчонка увидела его, помахала, а Сева отвернулся. Он не хотел, чтобы девочка к нему привязывалась. — Привет, — подбежала тогда она к забору. — Здравствуй, — он повернулся. Она просто смотрела на него и ничего не говорила. А Сева видел, как она хороша, ее отмыли подстригли волосы и надели чистое платье. — Ты придешь? — она с надеждой посмотрела на него. — Обязательно, — протянул он ей конфету сквозь решетку. С этого момента Сева ощущал, что он уже не один на этой земле. Каждый вечер он засыпал и ему снился сон, что он идет с какой-то девушкой. Он пытался запомнить ее черты лица, цвет волос, но не мог. — Опять она приснилась, — говорил он утром друзьям. — Запомнил? — они уставились на него. — Нет, что-то общее, — качал головой Всеволод. — Может это твоя жена? — интересовался Алексей. — Не знаю, — опустил голову человек. — А может, это и есть сестра, — предполагал Гриша. — Все возможно, ничего не помню, — он улыбнулся. Кире очень нравилось жить в детском доме. Она радовалась тому, что здесь были чистые постели, одежда, а главное, еда. — Кирочка, выпей кисель, он очень вкусный и полезный, — говорила ей нянечка. Но Кира, которая никогда не пробовала этой тягучей жидкости только морщилась, ей не нравилось. А вот белый хлеб она очень любила. Девочка умудрялась забирать из столовой по несколько кусочков, чтобы вечером их спокойно погрызть. — Эй, ты что все время молчишь? — кинула в нее подушку девчонка, которая жила рядом с ней. Кира ничего не отвечала, она только смотрела своими большими темными глазами. — Не бойся их, малышка, — прижимала ее к своей груди нянечка. Она знала, как тут плохо детям, которые остались без родителей. — А я и не боюсь, — поднимала свой взгляд Кира. Она терпела все унижения. Мальчишки были злыми. Они не только дергали девчонок за косички, но могли и толкнуть. — Что тебе нравится? — спрашивала у девочки преподаватель, которая вела разные кружки. — Рисовать и лепить, — тихо говорила Кира. — Хорошо, — давала ей в руки пластилин учительница. Кира занималась, она была старательной девочкой. Ей было лучше задержаться в классе, спросить что-нибудь у учителя, чем идти туда, где все только и хотели унизить и оскорбить. — Все ищут своих родителей, и мне бы тоже хотелось, — говорила она, когда ей исполнилось 13 лет. — Многих приводят сюда, отказываются, поэтому мы о них что-нибудь знаем. А тебя привел тот мужчиина, который нашел. Я не могу ничего тебе сказать, кто твоя мать, — спокойно говорила ей нянечка. — Вырасту и сама найду ее, спрошу, почему со мной так поступала, — была уверена в своих словах девчонка. Сева приходил часто, но делал сейчас это скрыто. Он прятался за кустами, или за углом, чтобы Кира его не видела. Он не хотел, чтобы она его стеснялась или боялась. Кира помнила о нем, она иногда рисовала странного мужчину, у которого не было пол головы. — А кто это? — как-то спросила нянечка, с которой Кира общалась. — Это мой ангел-хранитель, — говорила девчонка. — Ангелы все красивые, с крыльями и в белых одеяниях, — рассуждала женщина. — А мой вот такой, нелепый, — оправдывала Севу девушка. — Интересно, а ты его видела? — спрашивала нянька. — Конечно, он меня спас, — она любовалась своей картиной. Из ребят никто не общался с Кирой. Она всегда была молчаливой, избегала разговоров и больших компаний. — О, смотрите, серая мышь куда-то намылилась, — шептались они за ее спиной, когда она выходила на улицу. А Кира никуда не ходила. Она обходила здание, садилась на качели, которые находились в самых зарослях и проводила там время в одиночестве. Девушка не помнила почти ничего из своего детства. Она вспоминала, что жила в какой-то маленькой комнатке. Женщина, которая была с ней, все время кричала, она пила что-то из бутылок и ругалась с мужчинами. А еще Кира запомнила тот момент, когда ее нашел Сева. В тот день женщина снова выгнала ее на улицу. Она сказала найти для них хлеба. Вот Кира и пошла на мусорку, больше у нее вариантов не было. Когда Сева ее нашел, она испугалась, но и возвращаться туда ей тоже не хотелось. Он был хорошим, накормил её тогда. А на следующий день, когда Всеволод привел ее к тому дому, она и правда не знала, куда идти. — Ты что тут сидишь одна? — услышала она голос нянечки. — Просто, думаю, — ответила Кира. Ей не хотелось возвращаться в корпус, но это нужно было сделать, чтобы ее не наказали. — Идем? — протянула ей руку женщина. — Да, — слезла с качелей девчонка. Кира не хотела учиться в старших классах, думала, что после девятого пойдет учиться в другое заведение и ее все оставят в покое. — Ну что, ты точно решила? — спрашивала ее та нянечка, с которой она общалась все эти годы. — Да, буду печь плюшки и торты, — кивнула девчонка. Все, что планировала про себя девушка, она всегда исполняла. Раз решила стать кондитером, то, после окончания 9 классов, она поступила в училище. — Привет, — поздоровалась с ней соседка по комнате в общежитии, которое ей выделили. — Добрый день, — Кира не хотела, да и не умела заводить дружбу. — Ты что такая молчаливая? — не хотела отставать от нее девушка. — Я никогда не имела подруг и ни с кем не общалась, — честно призналась ей она. — Давай, я стану твоей первой и лучшей подругой, — протянула Арина руку. — Давай, — Кира даже немного привстала, когда пожимала ее. Сейчас у Киры появилась подруга. Сначала она как-то не очень с ней общалась, зато Арина каждый день приходила с учёбы и начинала тараторить. — Ой, знаешь, я сегодня была на учёбе, мы ходили на практику, увидела такого симпатичного парня, ты даже не представляешь, — говорила девчонка. — Ага, — только отвечала ей Кира, потому что ей были неинтересны мальчики. Она занималась, в основном учебой, выискивала новые рецепты. Когда занимались, она выспрашивала все подробности, это было очень интересно, узнать не только, технологию приготовления, но и все секреты. — Пойдем сегодня гулять? — предлагала ей Арина. — Да ты что, столько задано, завтра ещё практика, нет я никуда не пойду, — Кира действительно не хотела никуда идти. Тогда Арина надувала губки, и убегала одна. В училище Кира была лучшей ученицей её хвалили учителя, пророчили ей долгое и светлое будущее, особенно в профессиональной сфере. Учеба подошла к концу. Первое, что решила девушка, печь, чтобы у неё было хоть какое-нибудь жильё. Она начала стряпать торты на дому. Сначала дело пошло не очень, но когда были проданы первые пять тортов, то сарафанное радио сделало свое дело. Кире начали поступать заказы, иногда она даже не успевала их делать. После этого, девушка сняла небольшое помещение, где уже продавала свои изделия. Всю ночь она могла печь дома. Это были уже не только торты, но и различные пирожные, кексы, синабоны и всё остальное. Получалось, что она начала зарабатывать. Нужно было оформить всё по закону, Кира с этим никогда не сталкивалась. Она обратилась в специальные службы, ей во всем помогли. Кира открыла свою кондитерскую, это было ее золотой мечтой. Когда дела были уже очень хорошо, она вспомнила Севу. Как-то к ней в кондитерскую зашел мужчина. — У вас такая вкусная выпечка, что я не могу от неё оторваться, — сказал он когда зашел. — Я вас первый раз вижу, — сказала Кира. — Моя мать заказывала у вас очень много раз, — пояснил он, — а вот сейчас я сам пришёл, чтобы посмотреть на ту волшебницу, кто делает такую вкусноту. Кира засмущалось в первый раз в своей жизни. Она никогда не обращала внимания на парней и молодых людей. Ей просто было это неинтересно, да и некогда заводить знакомства. — Меня зовут Артем, — сказал вдруг мужчина. — А я Кира, — ответила она. — Скажите, а я могу вас пригласить куда-нибудь, выпить чая? — он огляделся, понял какую нелепицу он несет. — Я вам могу предложить выпить чая здесь, вы попробуйте выпечку, которая вам так нравится, — предложила она. — Я не откажусь, — мужчина смотрел на неё и махнул рукой. Они сели за маленький столик, который был здесь же. Кира предварительно закрылась, чтобы им никто не мешал. — Вы такая красивая, — взял он её за руки. Кира убрала руки, потому что не хотела, чтобы к ней кто-нибудь прикасался. — Давайте просто попьём чаю, и вы пойдёте домой, — предложила она ему. — Не нужно меня бояться, я не сделаю вам ничего плохого, — говорил он красивым голосом. Они попили чаю, съели по пирожному, и мужчина ушел. Но перед тем, как выйти, он сказал, что завтра обязательно опять зайдёт. Кира и Артем начали общаться. Однажды мужчина пригласил ее прогуляться. Она еще не настолько привыкла к нему, но, всё-таки согласилась, не все же время сидеть дома. Бывало, они просто сидели в парке на лавочке. Артём рассказал ей, что он состоит в волонтёрском отряде по поиску людей. Глаза Киры загорелись, она повернулась к нему. — Что? Вы ищете людей? — спросила она у него. — Да, если нам поступают заявки, что, кто-то пропал, то мы выдвигаемся в то место, и начинаем поиски, — начал рассказывать Артём. — А просто людей, которых давно не могли найти, вы можете отыскать? — уточнила она. — И такие заявки у нас бывают, — подтвердил он. — Знаешь, я всю жизнь прожила в детском доме, и хотела бы найти свою мать, просто, чтобы посмотреть ей в глаза, — сказала ему девушка. — А ты хотя бы что-нибудь помнишь из своей жизни? — начал свою работу Артём. — Я примерно знаю, где мы жили, точно сказать не могу. Знаю, что женщина, которая со мной жила, её звали Валентина, больше я тебе сказать ничего не могу, — проговорила она грустно. — Хорошо, я постараюсь что-нибудь узнать, — пообещал он. — А ещё у меня есть знакомый, его зовут Всеволод, я знаю, что он живет в каком-то приюте. Когда-то с ним случилось несчастье, он тоже ничего не помнит, ни кто он, ни кто его друзья и родные, — сказала Кира. — А с этим знакомым я могу увидеться? — пояснил Артём. — Конечно, мы можем прямо завтра пойти в этот приют и найти его там, — кивнула девушка. Она подумала, что если не ей, то хорошему человеку поможет. Артем сообщил своим коллегам о том, что ему рассказала Кира. Началось расследование, что, как, где и почему. Но сначала Артем решил встретиться с тем самым знакомым в приюте. Он позвонил Кире, они встретились, и пошли туда, где жил Сева. — Здравствуйте, мы ищем Всеволода, — обратилась она к одному из мужчин. — Ну, наконец-то, хоть кто-то его ищет, — почему-то обрадовался он. Он исчез внутри помещения, после этого к ним вышел Сева. — Здравствуй, — она смотрела на него, видела, что он постарел, но голова осталась такой же. — Привет, — он сразу узнал ее. — Как у вас дела? — она подошла и обняла его. Не такой она представляла их встречу после всего. — У меня все по-прежнему, а ты как? — он показал ей на скамейку, на которую все и присели. — Я открыла свою кондитерскую, знакомьтесь, это Артем, он работает в поисковом отряде, — показала она на своего спутника. — Очень приятно, Всеволод, — они пожали руки. — Это ваше настоящее имя? — сразу спросил Артем. — Не знаю, меня так называли в больнице, — сказал правду мужчина. — Понятно, — сделал какую-то пометку Артем в блокноте. — И что, вы поможете мне найти мою сестру? — посмотрел через Киру на него Всеволод. — У вас есть сестра? — удивился Артём, — Кира сказала, что вы совсем ничего не помните. — Да, я не помню, но был один случай, — он все рассказал Артёму о том, когда маленькая девочка кричала слово сестра. — Понятно, но начнём мы с той больницы, где вы очнулись, — он понимал, что сейчас с мужчиной разговаривать бесполезно. Он всё равно ничего не вспомнит. — Вы можете показать все, где вы когда-то обнаружили Киру? — спросил он Всеволода. — Конечно, — они поднялись и пошли по улице. Сева каждый день ходил здесь, ему был уже привычен этот маршрут. Вот, они дошли до того моста, где он был вместе с бездомными. Сейчас там никого не было. Завернули во дворик небольшого дома. — Вот здесь это всё и случилось, — показал он на мусорные баки, которые до сих пор стояли на том же месте. — Хорошо, Кира, а ты в каком подъезде жила помнишь? — посмотрела на неё Артём. — Нет, точно сказать не могу, я даже не знаю в этом ли доме я жила, — она говорила правду. После этого Артём сделал какие-то записи. Он попрощался с Кирой и Всеволодом, сказал, что сейчас им предстоит немного поработать, а позже он зайдёт к ней в кондитерскую, и расскажет всё, что удалось узнать. Кира и Сева пошли обратно в его приют. — А почему вы больше ко мне не приходили? — спросила у него у Кира. — Я приходил каждый день, смотрела на тебя, то из-за дерева, то из-за угла, просто не хотел тебя пугать. А вдруг, ты меня забыла, и я с такой внешностью стал бы для тебя каким-нибудь бабайкой, — сказал он. — А я ждала, — сказала она ему. — Извини, если что-то сделал не так, — попросил он у неё прощения. — Да всё уже в прошлом, что сейчас вспоминать, сейчас, главное найти ваших родственников, если они у вас действительно были, — проговорила Кира. Они дошли до приюта, где она оставила его. Пообещала сообщать, если что-нибудь обнаружится. А сама пошла в кондитерскую, это было место её силы, там она чувствовала себя очень хорошо. Артём позвонил друзьям, и в то же время коллегам. Они начали ходить по квартирам дома, разыскивая женщину по имени Валентина. В третьем подъезде одна из бабушек сказала, что она помнит Валентину, которая здесь жила. У неё была маленькая дочка, которую она всё время держала в чулане и кричала на неё. А сама в это время пила и водила мужиков. — И где же она сейчас? — спросила у неё Артём. — Мне кажется, что она в клинике, — сказала бабушка. Она зашла в квартиру, и вынесла парням фотографию вали. — Когда-то во дворе был субботник, и мы все вместе сфотографировались, — пояснила она, — вот вторая с краю это Валя. Артём взял фотографию, они начали обзванивать клиники, где могла содержаться больная. На самом краю города, в небольшой больнице действительно лежала женщина по имени Валентина. — К ней можно? — спросил Артем, когда они вошли туда. — Да, с ней ничего страшного не происходит, кроме того, что она любит выпить, точнее любила, — объяснил им врач. Артем вошел в палату, на кровати лежала худая, бледная женщина. На вид ей было лет шестьдесят, хотя точно меньше. — Здравствуйте, меня зовут Артём, — подошёл он к ней. — Здравствуйте, чем обязана? Час как — лежала она и дальше. — Я, конечно, могу оказаться неправым, но я пришел сюда по поручению вашей дочери Киры, — сказал он. Женщина напряглась и сразу же поднялась в постели. — Киры? Где вы ее нашли? Где она? — из глаз женщины потекли слезы. — Успокойтесь, вы жили по этому адресу? — спросил её Артём и показал бумаги. — Да, — она кивнула. — И у вас была дочь Кира? — продолжал парень. — Да была, — подтверждала она все его слова. — А как так произошло, что она потерялась? — Артем негодовал. — Мне стыдно об этом говорить, но я не знаю, — честно призналась женщина. — Сейчас хотели бы её увидеть? — смотрел на неё презрительно Артем. — Вы знаете где она? — уточнила у него Валентина. — Конечно, знаю, не пришёл бы к вам, если бы не знал, — он положил на тумбочку женщины визитку кондитерской. После этого встал со стула, посмотрел ещё раз на женщину, и вышел из палаты. Артём был рад, что ему так быстро удалось найти женщину, а еще больше тому, что он смог помочь Кире обрести то, что она так давно потеряла. И пускай, она хочет просто посмотреть ей в глаза, но они увидятся и поговорят. Уже никак взрослая женщина с ребёнком, а просто, как два взрослых человека. Сейчас нужно было выяснить что-нибудь о Всеволоде, а это было очень сложно сделать. Если в Кириной истории была хоть какая-то зацепка, то здесь вообще никаких зацепок не было. Артём приехал в ту больницу, где находился Сева. Он сразу же направился к тому врачу, который его лечил. — Добрый день, я хотела бы с вами поговорить о Всеволоде, он у вас лежал здесь несколько лет назад. У него была очень тяжёлая травма черепа, — с порога сказала Артём. — Да, я его помню, — посмотрел врач в окно. — И что вы можете мне о нём сказать, — Артём присел на стул и смотрел на него выжидательно. — К нам поступил вызов, скорая выехала на место, это было на стройке. Его погрузили в машину, привезли к нам. Пару недель он лежал в коме, не приходя в себя, за это время к нему никто не пришёл, — стал рассказывать доктор. — Понятно, а вы не могли бы мне сказать адрес той стройки, откуда забрали Всеволода? — достал Артём блокнот и собрался записывать. Доктор порылся в карточках, нашел и продиктовал мужчине то, что он хотел. Артем поблагодарил его, и вышел из кабинета. Сейчас он ехал на эту стройку, и молился, чтобы дом ещё не был достроен. Но этого не случилось, в доме давно уже жили люди. Тогда он узнал, кто являлся застройщиком, обратился к друзьям, они нашли эту компанию, выяснили кто у них работал. Начались длительные командировки, потому что, в основном все работники работали здесь по вахте. Нужно было их спросить, но все они были из других городов. — Здравствуйте, — звонил одному из них Артём. — Да, я вас слушаю, кто вы? — ответил мужской голос. — Я хочу узнать, когда вы работали на стройке, не случались ли несчастные случаи с плохим исходом, когда мужчине придавило голову плитой? — спрашивал Артём быстро, чтобы на том конце не положили трубку. — Нет, такого я не помню, позвоните Петровичу, этот парень был в соседней бригаде, — продиктовал ему молодой человек номер телефона. Артем тут же набрал его. Оказалось, что тот парень помнит, что тогда у них обвалилась стена. — Одного действительно зажало между плитами, ему вызывали скорую, — говорил он. — А вы не помните, как была его фамилия? — поинтересовался у него Артем. — Точно не скажу, Зайцев, Зеленцов, Зенков, Земцов, какая-то такая, — парень не мог вспомнить. — А откуда он приехал? — снова задал вопрос Артем. — Откуда-то из Свердловской области, — сказал молодой человек. После этого Артем с ним попрощался. Сейчас нужно было поднять документы выяснить точное имя и обращаться в Свердловскую область. Он позвонил в отдел кадров той организации, которая строила этот дом, назначил встречу. И уже через два дня был там. Они подняли списки всех, кто работал в то время в бригаде того парня. Действительно был Земцов, его звали Виталий. — Спасибо вам большое, вы мне очень помогли, — поблагодарил Артём женщину из отдела кадров. Он вышел счастливый. После этого Артем поехал к Кире в кондитерскую. Он ей всё рассказал, она была очень рада не за себя, а за Всеволода. — Поехали, все ему расскажем, — предложила она Артёму. Они приехали, когда Сева к ним вышел, Артём сразу же крикнул. — Эй, Виталий Земцов, — но тот не повернулся. — Почему вы меня так называете? — спросил он. — Потому что тебя так звали, по-настоящему, — сказал Артём. — Да, а я не помню, мне даже это имя ничего не говорит, — он расстроился. У Артёма вся информация была на руках, он обратился в администрацию Свердловской области, не искал ли там кто-то Виталия Земцова. Через несколько дней пришёл ответ, что действительно, женщина подавала заявку о пропаже собственного брата. Артём поехал к ней. — Виталий Земцов ваш брат? — задал он вопрос в лоб. — Да, — она была ошарашена. — А если вы увидите его на фотографиях, вы его узнаете? — спросил он. — Так я вам могу сама их показать, и она начала показывать фотографии Всеволода. Голова ещё была нормальная, но это точно был он. Артём обнял её, попросил поехать с ним. Когда они приехали в приют и сестра вошла в помещение, он позвал Севу, тот вышел из комнаты. — Виталя, — бросилась к нему на шею сестра, она начала его обнимать и целовать. — Сестра? — посмотрела на неё он. — Да, сестра, и я тебя забираю, наконец-то я тебя нашла, спасибо вам, молодой человек, — она смотрела с благодарностью. Дверь кондитерской открылась, звякнули колокольчики над ней. Внутрь вошла худая женщина. Она была одета в странную одежду. — Добрый день, — смотрела на нее Кира. — Привет, дочка, — упала та на колени и начала рыдать и просить прощения. — Встаньте, — сразу другим тоном сказала девушка. Она думала, что когда встретит ее, то просто посмотрит в глаза, спросит почему, а потом развернется и уйдет. Но сейчас все оказалось совсем не так. Кире было жалко эту женщину, она не могла сделать то, что хотела. — Прости меня, Кира, прости за все, — убивалась женщина. Девушка сделала чай в двух чашках. Она поставила на столик сладкого и села напротив матери. Им не о чем было поговорить. — Почему? — всё-таки она задала этот вопрос. — Не знаю, я тебя родила, когда была совсем молодой. Бабушек не было, меня бросил твой отец. Не ничего не хотелось, только пить и гулять, вот так и получилось, — говорила женщина через всхлипы. — А почему потом не искала? — спросила девушка. — О том, что ты пропала, я поняла только через несколько дней, не высовываешься, и ладно. Кто-то принес очередную бутылку, и мне стало не до этого. Одумалась, когда меня с приступом привезли в больницу. Тогда уже прошло лет пять с того момента, было уже стыдно, — она все это время не поднимала головы. — Я тебя прощаю, — Кира заплакала. — Я не буду лезть в твою жизнь, просто знай, я живу там же, заходи иногда, — Валентина встала и направилась к выходу, Кира не стала ее останавливать. После нее в кондитерскую пришел Артем. — Ну и что, легче стало? — подошел он к девушке. — Да, — она подняла на него глаза. — Я рад, что смог помочь тебе, — он обнял ее. — А я рада, что мы помогли Севе, ведь он мог бы так до конца жизни прожить в этом приюте и не знать, что у него есть родные, — говорила и качалась в объятиях Артема Кира. Если история Вам по душе, оставьте любой смайлик в комментариях, мне будет очень приятно

Два дня назад, когда врач объявил им окончательный вердикт. Детей у Юли не будет… Не только от него. Ни от кого другого тоже. Природа распорядилась очень жестоко и несправедливо. Юра видел, сколько в Юле нерастраченной любви. Малыши как к свету слетались к его жене. В их окружении все давно обзавелись потомством, и Юля была неизменным организатором всех детских праздников у друзей и родственников. - Юлька, ты незаменима! Это же прекрасно, когда есть кому отдать эту головную боль хоть ненадолго! – Маринка, жена старшего брата Юрия, обнимала невестку и вручала ей младшего сына. – Господи, какое счастье – два часа свободного времени! Юля смеясь, выпроваживала всех на веранду просторного дома Марины, где уже стоял накрытый стол и уводила детей в комнату. Через пару минут оттуда начинал доноситься сначала робкий, а потом все громче и дружнее смех, и родители выдыхали, зная, что детвора под присмотром и можно не дергаться хотя бы какое-то время. Марина пару раз спрашивала, не напрягают ли дети Юлю, но та отмахивалась: - Маринка, ты с ума сошла! Дети – это счастье! Как они напрягать могут? - Это пока ты это счастье не заимела. Потом поговорим! – Марина обнимала невестку. Про ее проблемы она все знала. Дружили они давно и тайн друг от друга у них не было. Познакомившись еще на первом курсе медучилища, они сошлись характерами и поняли, что вместе выживать в большом городе проще. Обе были из простых сельских семей, где мечтали, чтобы детям жилось попроще и посытнее. Только в отличие от Юли, у которой мать была учителем начальных классов, а отец – механизатором, Марину воспитывала только мама. Отец ее пропал давным-давно, когда Маринке не было и года. Уехал на заработки и не вернулся. Мать Марины долго страдать не стала. Трое детей на руках быстро отбили охоту жалеть себя. Посадив старших сыновей перед собой, и держа на руках маленькую Маринку, она как есть объяснила, что случилось и спросила: - Что делать будем? Пятнадцатилетний Гриша и десятилетний Семен переглянулись. - Без мужика сложно тебе будет, мам. Если что решишь – мы против не будем. А пока поможем, чем можем. – Гриша, совсем как отец, сдвинул густые брови. – Проживем как-нибудь. Простой их жизнь, конечно, не была, но они справились. И подросшую Маринку, с согласия братьев, отправили учиться в город. - Будет ходить в белом халатике, а не навоз грести. – Гриша, который давно стал Григорием Ивановичем, с любовью смотрел на сестру. – Пока я в силе – учись. Поможем. Выучишься на врача – поставим дом тебе с братушкой, чтобы рядом жила. Обещание он свое сдержал и дом начал расти потихоньку еще тогда, когда Марина училась в училище. - Гриш, мне долго еще учиться-то? Я врачом хочу стать. В университет пойду. - Ну и иди, кто мешает? - Так, может не стоит так ломаться? А если я в городе потом останусь? - Не заржавеет. На что-то да сгодится. У меня двое, у Семы – сын. Пусть и живут далеко, а мало ли – потянет на родину. Пока есть возможность, будем строиться. Жизнь внесла свои коррективы и Марина, отучившись, вышла замуж и осталась в городе. Муж ее, Денис, был автомехаником, и открыв свою мастерскую, переезжать в деревню отказался наотрез. - Я сам тебе дом поставлю. Или я не мужик? Обещание свое он сдержал. Пусть ушло на это больше пяти лет, но теперь Маринка жила в собственном доме и с радостью принимала родных, когда они приезжали в гости. С Юлей они все это время дружили. Когда Марина познакомилась с будущим мужем, она поначалу присматривалась к нему и семье, а потом сказала: - Юль, давай тебя с Юрой познакомлю, а? Хороший парень. И семья хорошая. Главное, мать у них адекватная. А, что может быть лучше вменяемой свекрови? - Куда тебя занесло, Маринка? – рассмеялась тогда Юля. – Я его еще ни разу не видела, а ты меня уже замуж выдала. Марина только улыбнулась в ответ. Что-то подсказывало ей, что Юра не сможет пройти мимо такой девушки как Юля. Так и случилось. Галина Петровна присматривалась к невесткам недолго. Хозяйственные, трудолюбивые девчонки быстро покорили ее сердце. Да и с новой родней она быстро нашла общий язык. - Лишь бы дети были счастливы. Этот девиз для всех трех семей был един и на это решено было работать всем вместе. - Держитесь друг за друга, дети. Мы не вечные. Уйдем - будем знать, что вы вместе, что поддержите друг друга. – Галина Петровна вытирала слезы, принимая поздравления на свой юбилей. - Мама! Что ты такое говоришь! – дружный хор был ответом на эти слова. Жили дружно, вместе проводя все выходные и праздники. Вместе деля и горе, и радости. Юля с удовольствием нянчила появлявшихся одного за другим племянников, а Марина с каждым годом все больше мрачнея, искала ей новых и новых светил медицины, надеясь еще на то, что Юля сможет родить собственного ребенка. - Не смей сдаваться! Тебе ли не знать, как все меняется в медицине! - Иногда и наука ничего поделать не может, Марин. – Юля прижимала к себе племянницу и целовала светлую макушку. – Только вот, что мне с этим делать, я пока не понимаю. Маринка обнимала подругу, не зная, чем утешить ее, чем помочь. Именно к Марине приехал Юра после разговора с матерью. Приняв от нее чашку с чаем, он долго сидел молча, глядя на свои руки и не решаясь заговорить, озвучить то, что темнотой зрело внутри. - Что ты, Юр? С мамой что-то? Говори уже, не томи. Вместе сладим как-нибудь. - Не с мамой, Марин. Хотя и с ней тоже. Дело в Юле. Юрий вкратце рассказал Марине о разговоре с матерью, и та заметалась по кухне. - Вот так просто?! Раз Юлька родить не сможет, то и вон ее? Не ожидала я такого от Галины Петровны. Куда только делась вся любовь и заботушка… Прости, Юр, что я так о твоей матери, да только обидно это очень.для группы опусы и рассказы Мне за Юльку обидно, а ты представь, как она себя чувствовать будет, если такое в свой адрес услышит? Да она с ума сойдет! Погоди-ка! – Марина остановилась посреди кухни и посмотрела на Юру. – А ты что? Ты-то сам, что думаешь? - Не знаю, Марин. В чем-то мать может и права, конечно… - Что? – карие глаза Маринки потемнели, став почти черными. – Что ты сказал? - Да не бушуй ты, погоди. Я имел в виду, что без детей жизнь, и правда, пустая. - Вставай! – Марина подошла вплотную к Юрию. – Вставай и уходи сейчас. Или я не знаю, что с тобой сделаю! Ты хоть на минуту задумался, что этот приговор для Юли значит? Как она хотела детей? Твоих, между прочим, детей. И теперь, когда ей жизнь перечеркнули, ты, вместо того, чтобы ни на шаг не отходить от нее, держать рядом, к маме побежал и у меня на кухне сидишь? Рассуждаешь о том, что жизнь твоя пустая? Уходи, Юра… Или я сейчас тебе такого наговорю, что потом век друг друга не простим. Не хочу, чтобы вы с Денисом потом разругались. Юрий открыл было рот, пытаясь что-то сказать, но посмотрев на идеально прямую, как из мрамора выточенную, Маринкину спину, молча развернулся и ушел. Услышав, как хлопнула дверь, Маринка всхлипнула и разревелась. Что ж за жизнь такая, поганая?! Почему той, что была бы лучшей матерью на свете, в этом отказано? Где справедливость? Спохватившись, она набрала номер Гриши и поговорив с ним, глянула на часы. Пора за старшим в школу. Да и малышей сегодня можно забрать пораньше из садика. Ведя машину, Марина думала о том, как облегчить подруге это бремя. Ведь покоя ей теперь точно не дадут. Пусть в глаза не скажут сразу, но рано или поздно все равно полезет чернота из всех щелей. Так уж человек устроен. Не может при себе держать свое ценное мнение, даже если никто его и не спрашивал. Юля собирала вещи. Ей не нужно было долго решать, что делать. Достаточно было одного взгляда на окаменевшее лицо мужа, когда он услышал то, что говорил врач, а потом взгляда, который Юрий бросил на нее, тут же отвернувшись Они всегда понимали друг друга слишком хорошо. Оставалось лишь решить, куда податься. Ехать в деревню, где раньше жили родители, Юля не хотела. Пусть там все почти родня, но сочувственных взглядов и шепотков за спиной ей хватило в последние годы с лихвой. Больше она этого не вынесет. И родителей больше нет, заступиться будет некому. Уложив поверх одежды папку с документами, Юля застегнула молнию на чемодане. Вроде бы все… Раздавшийся звонок заставил ее вздрогнуть. У Юры есть ключи, а больше она никого не ждала. Племянники ворвались в квартиру шумной ватагой, чуть не снеся ее на своем пути: - Теть Юля, привет! А мы соскучились! – детвора повисла на шее тетки, не замечая, как та напряглась. - Привет! – Марина обняла подругу и шикнула на детей. – Брысь в комнату, нам поговорить надо. В спальне она кинула взгляд на собранные вещи и покачала головой: - Точно решила? - Марин, не трави душу. Пусть живет полной жизнью. Зачем ему такой огрызок, как я? Встретит женщину, будут дети у него. - Молчи, глупая! – Марина все-таки разревелась, как не старалась сдерживать себя и обняла Юлю. – Я его видеть не захочу больше, если вот так отпустит тебя! - А вот это ты зря. Не ссорьтесь. Они с Денисом братья и ты знаешь, как привязаны друг к другу. Нельзя давать им повода разругаться, поняла? – Юля отстранила от себя Марину и серьезно посмотрела на нее. - Да, поняла я… А, ты? Куда ты теперь? В родительский дом? - Нет. Не хочу туда. Слишком много воспоминаний, да и знают там все меня. - Значит, непонятно куда и непонятно как… - Марина скинула с плеча лямку рюкзачка, в котором носила детские вещи и достала оттуда ключи. – Держи! - Что это? - Ключи от моего дома. Помнишь? Что братцы строили для меня. Там, конечно, не все доделано, но две комнаты полностью готовы и все подключено. Жить можно. Да и Гриша поможет. Я с ним говорила. - Марина, я… - Еще как можешь! Я ведь тебя хорошо знаю… Понимала, что ты сделаешь. Поэтому и подстраховала тебя. Поживи немного, оглядись, а потом решать будешь. Там фельдшера нет как раз сейчас, так что работу искать не придется. А дальше видно будет. Юля покрутила в руках связку ключей, а потом крепко обняла Марину. - Спасибо! Записка, которую Юля написала мужу, легла на кухонный стол, и Марина отвезла Юлю на автовокзал. Перецеловав детвору, Юля села в автобус и, как только Марина с детьми скрылись из виду, горько расплакалась. Вот и все… Полжизни за спиной, а впереди никакого просвета.Она не вытирала слезы, которые сплошным потоком лились по щекам. Благо, автобус был полупустой и рядом с Юлей никого не было. Откинувшись на спинку кресла, она перебирала в памяти все то хорошее, что было у них с мужем за эти годы. Хорошего было много, плохо почти ничего. Но, как же мало надо для того, чтобы поставить точку во всем, что связывает. Всего-то две вещи. Потерять доверие и иметь желание видеть счастливым человека, которого любишь. И если это счастье больше невозможно для двоих, то пусть будет счастлив хотя бы он… Деревня встретила Юлю неприветливо. Дождь лил как из ведра и она, выйдя из автобуса, мгновенно промокла насквозь. - Отлично! Зато умылась… - Юля перехватила поудобнее чемодан и побежала под навес. - Юлька! – Григорий вышел из машины и махнул рукой. Отобрав у Юли чемодан, он коротко обнял ее. - Ничего! Не одна ты, поняла? Все сладится. Юля закусила губу, но реветь себе снова запретила. Сколько можно жалеть себя? Хватит! - Дом я протопил. Пусть и тепло еще, но дожди шли всю неделю, сыровато там было. Сейчас тебе все покажу, а завтра с утра отвезу куда надо, если решишь оформляться на работу. Или ты еще из больницы не уволилась. - Уволилась, Гриша. Я уже месяц, как не работала. С этими обследованиями… - Юля осеклась. – В общем, не до того мне было. Так что, на работу могу хоть сейчас. Гриша кивнул и вдруг дернул руль, резко свернув на узкой дороге в сторону. Крепко ругнувшись, он смущенно глянул на Юлю: - Прости! Вырвалось. - Что это было? - Кто-то из Матвеевых. Детвора. - На дороге? В такую погоду? Григорий помрачнел и, тронув машину с места, сказал: - Мать у них никудышная совсем. Пьет по-черному. А детвора сама по себе по деревне болтается. Уж и жаловались, и просили забрать детишек, да только что-то медлят все. То ли ждут, когда за ум возьмется, то ли беды. Детей соседи кормят, конечно, присматривают, как могут, да только это все не то. - А много детей-то у нее? - Трое. Старшая – Дашка и двое пацанов – Сашка и Антошка. Младший маленький еще, года нет. А Дашка с Сашкой постарше. Одной десять, а другому шесть будет. В школу уже пацана отдавать, а мамаша эта и не чешется. – Григорий снова ругнулся, уже не извиняясь и притормозил у калитки. – Приехали. Пойдем, покажу тебе все, да ехать пора мне. Если что надо будет – говори, не стесняйся. Не чужие. Поняла меня? Юля кивнула, разглядывая дом. Братья Марины постарались на славу. Большой, явно очень просторный внутри, дом стоял на участке, который пока был завален строительным хламом. Юля отметила, что расположен он очень правильно, она и сама не придумала бы лучше. Ей почему-то вдруг представился сад вокруг дома и большой цветник у забора. Юля тряхнула головой. Почему она всегда начинала наводить порядок везде, где появлялась? Этот дом не ее. Так, временное пристанище, но почему-то очень захотелось сделать так, чтобы здесь стало красиво и уютно. - Ну вот, вроде все. – Григорий закрыл дверь в пустую пока комнату напротив кухни и кивнул. – Поехал я. Аленка завтра придет, молочка тебе свежего принесет. В холодильнике там есть что-то. Она готовила. Поешь. - Спасибо тебе, Гриша! – Юля обняла мужчину. – И Алене спасибо передай. Не знаю, что бы я без вас делала. Григорий смущенно крякнул и пошел к выходу. Юля еще раз обошла дом и присев на кухне на старенький табурет, вдруг поняла, что совершенно без сил. Какой тяжелый день… Как сложно менять все, начиная с себя. Она долго сидела на кухне, уставившись в одну точку и пытаясь ухватить за хвост хотя бы одну мысль. Но, ей почему-то это не удавалось. Наконец, она встала, дошла до диванчика, который стоял в соседней комнате и, как была, одетая, улеглась, свернувшись в тугой комок. Боль накатила, скрутив в тугой узел все внутри, и Юля дала себе волю. Ревела она долго и никак не могла успокоиться. Как уснула, потом вспомнить так и не смогла. Утро встретило ее робким солнышком, побивающимся через не рассеявшиеся толком облака, и бойким Алениным: - Привет! Литровая банка с молоком и завернутый в марлю творог стояли на столе, а жена Григория теребила Юлю: - Что это ты, одетая спишь? Юлька! Вставай! Потом жалеть себя будешь. Времени у тебя теперь на это навалом. Но, сначала, давай-ка я тебя завтраком накормлю, а то через час Гриша приедет. Ты на работу-то устраиваться не передумала? - Нет… - Юля спустила ноги с диванчика и удивленно огляделась. Солнце заливало просторную комнату. Значит, это теперь ее новый дом. Вчера она толком его и не рассмотрела. Алена хлопотала на кухне, а Юля, наскоро приведя себя в порядок, распаковала вещи и достала нужные документы. - Ешь скоренько! А мне пора. Как управлюсь – приду потом и поговорим, если захочешь. Юля кивнула в ответ, не зная пока, хочет ли она разговаривать сейчас с кем-то. Алена оказалась очень умной женщиной. Не настаивая на откровениях, она просто была рядом, по-соседски приглядывая за Юлей, пока та устраивалась на новом месте. Помогая наводить порядок в фельдшерском пункте, она вкратце рассказывала Алене о тех, кто жил в поселке. - Люди тут больше в возрасте. Молодняк весь разъехался. Остались единицы. Хотя, сейчас потихоньку возвращаться стали. Рядом большую ферму открыли. Молочный завод ставить начали. Там и работа есть и с жильем помогают. Вот те ребята, кто в городе не зацепился и стали возвращаться. Детворы прибавилось. Раньше в школьном автобусе и половины не наберется, а сейчас почти битком. Вот, еще бы школу у нас открыли, а то в соседний поселок возить приходится. У нас, кроме садика, пока ничего. Все обещают, но никак. Ой! – Алена спохватившись, прикрыла рот ладошкой, забыв про грязные руки. – Что это я все о детях? Извини! - За что ты извиняешься, Алена? – Юля устало махнула рукой. – Если у меня проблемы, мир не остановится. Я рада, что детишек много в поселке. Работа точно будет, — она мягко улыбнулась. – Скажи, а Матвеевых ты же тоже знаешь? - Как не знать? – Алена выкрутила тряпку и сердито двинула ведро ближе к выходу. – Беда это большая, Юль. И мамка, и дети. - Она всегда пила? - Нет. Хорошая девчонка была. Мы учились в одной школе, только она помладше. Семья большая была. Четверо детей. Ирка самая младшая. То ли мать уже устала к тому времени, то еще что, да только упустили ее. В шестнадцать закрутила любовь с одноклассником. Залетела, а он ее бросил, жениться не захотел. Ребенка бабка забрала поначалу, а Ирка по рукам пошла. Плохая история…- Алена покачала головой. - Все дети у нее от разных отцов. С младшим, похоже и сама не знает, чей он. Она старалась, пыталась выбраться. Да только… Если уж люди клеймо ставят, так не отмоешься потом. А Ира слабой оказалась, зубов не хватило на таких «доброжелателей». Вот и докатилась. - Ален, а почему детей не забрали у нее? - Это я не знаю. И писали, и ходили, да только… Там, где не надо они скорые… - Алена швырнула тряпку в ведро и, охнув, разогнулась. – Все! Чисто! А насчет Матвеевых, я тебе так скажу. Дети там умные. Хорошие дети. По крайней мере старшие. Ни Дашка, ни Сашка ни разу ничего от соседей просто так не взяли. Где огород прополют, где с чем еще помогут. Работают, не хуже взрослых. Только учиться, конечно, не получается у них как следует. Антошку жалко. Ты его не видела? Лучше бы и не смотрела. Боль, а не ребенок. Прежняя-то фельдшерица сильно ругалась с Иркой, да только толку не было. Плохо она за ним ухаживает. Да и ухаживает ли… Мне кажется, там Дашка ему мать заменила. Если бы не она, может дитя бы уже и в живых не было. - А родня что, Алена? Ты ж говоришь у нее и братья, и сестры были? - Матери нет уже, а старшим на нее плевать. Своих проблем хватает. - Ладно, на нее, хотя и страшно это, не чужая же! А дети?! -А что дети, Юленька? Лишние рты они для них. Так Ирке и сказали. Да и нет их уже никого в поселке. Разъехались. Юля слушала Алену и поражалась. Трое! Господи, такое богатство! Почему? Почему вот так? Если бы это были ее дети… Кто услышал этот Юлин крик души в небесной канцелярии? Кто решил изменить еще раз всю ее жизнь? А только спустя полгода после того, как она переехала в деревню, к ней прибежала запыхавшаяся Алена. - Беда, Юлька! Матвееву Ирку нашли в посадке. Ох, горюшко! Такая молодая еще и так себя загубила! - А дети? Дети где? – Юля схватила свою сумку и кинулась вслед за Аленой к выходу, чуть не забыв запереть дверь медпункта. - Младшие дома, я мимо тебя бежала -видела, как Сашка во дворе возился, а Даша в школе. Скоро автобус придет. Как ей сказать-то? Юля почти бежала по улице, думая о том, что за последние полгода эти дети стали ей вовсе не чужими. Значит и сейчас ей о них позаботиться. Началось все с того, что Даша пришла к ней, спустя неделю после Юлиного приезда, держа на руках младшего брата. - Как ты дотащила-то его? – Юля отобрала у нее малыша и чуть не скривилась. От ребенка пахло вовсе не молоком и свежестью. Застиранный костюмчик был чистым, но самому ребенку не помешала бы хорошая помывка. - Коляски нет. Мать ее… Неважно. У него сыпь какая-то. Я мазала тем, что нам прежний фельдшер давала, но не проходит. – Даша роняла слова словно нехотя. Юля раздела ребенка. Яркая красная сыпь вилась по ножкам, переходя на поясницу и выше. - Даша, а как часто моете его? Девочка смутилась. - Я стараюсь. Хотя бы два раза в неделю. Но… Не всегда получается. Она покраснела, не желая рассказывать подробности о материнских гулянках, когда компании не замолкали с утра до вечера, а Даша с братьями прятались на чердаке летней кухни, надеясь только на то, что их там не услышат и не найдут. Какие уж тут ванны? Юля быстро глянула на девочку и выпрямилась. - Ну, вот что. Считай, что я забрала вас в стационар. Мать ругаться будет, если вы на неделю из дома пропадете? Предупредить ее надо. - Да она даже не заметит! – Даша тут же пожалела о своих словах, но вглядевшись в лицо Юли, все-таки кивнула. – А что делать надо? - Поживете пока у меня. Так легче мне будет за малышом наблюдать. Не хочу я вас в больницу отправлять, хотя еще чуть-чуть и надо будет. Попробуем своими силами обойтись. Юлю удивило то, как спокойно Даша отреагировала на эту новость. Так же спокойно и деловито она, как оказалось, шла и по жизни. В первый же вечер, Юля, отмыв до скрипа всех троих, уложила спать малыша и, вернувшись на кухню, обнаружила, что посуда, оставшаяся после ужина, уже перемыта, а Даша, закрутив край ночной рубашки в узел, домывает пол. - Это что такое? Ты почему не спишь? - Порядок у вас. А мы насорили. Так лучше будет. Юля смотрела на эту тоненькую девочку, на ее натруженные ловкие руки, которые открутили тряпку так споро, на темные, коротко остриженные волосы и внимательные глаза, и вдруг подумала, что была бы счастлива, если бы Даша была ее дочерью. - Спасибо тебе огромное! – Юля тепло улыбнулась. – Только давай мы договоримся? Твое дело учиться, а мое – все остальное. - Нет. Так не пойдет. – Даша одернула край ночной рубашки и покачала головой. – Если не нравится, что я сама делаю, так вы скажите, что надо. А нахлебницей я быть не привыкла. Вы, тетя Юля, не хмурьтесь. В деревне это нормально. Тут все работают. А кто не работает, тот… - Даша оборвала себя и опустила голову. Собравшись, она снова подняла глаза. – Не хочу как мама. А это значит, что я должна сама за себя отвечать. И не только за себя, но еще и за братьев. Нам никто ничего не должен. - Ты очень взрослая, Даша. - Хотела бы я… Тогда бы мне ребят отдали и не было бы этого… - Чего? - Боюсь я. Если нас заберут, то отправят в разные места. А кому мы там нужны? Антошка пропадет. Юля, не думая больше, что делает, шагнула к девочке и обняла ее. Даша замерла, не понимая, как принимать эту странную для нее ласку, но тут же обмякла, прижавшись к Юле. - Мы постараемся сделать так, чтобы этого не случилось. С того дня дети почти все время жили у Юли. Ира пару раз приходила, даже пыталась скандалить, но односельчане быстро остудили ее нрав. Махнув рукой на все и не желая слушать того, что говорила ей Юля, которая пыталась помочь, Ирина с головой окунулась в свободную жизнь. - Ее ты не вытащишь! Забудь об этом! – Алена сердито смотрела вслед непутевой соседке, которая шла, шатаясь по улице. – Ей ты не поможешь, а вот детям еще можешь. Держи! – отдав банку с молоком, Алена вытерла руки. – Не бери на себя беды всего мира, Юлька. Возьми небольшую печаль. С ней ты справишься. Деревня поначалу судачила о том, что новая фельдшерица прибрала к рукам чужих детей, но вскоре замолчала, после того, как Юля сцепилась у магазина с самой завзятой сплетницей поселка, которая кинула вслед Даше ядовитое: - Такая же, как мать вырастет! Яблочко от яблоньки… Дальше она договорить не успела. Юля, которая отдав Даше полную сумку, укладывала в другую одежду для Антошки, вихрем слетела по ступенькам и схватив за плечи тщедушную Степановну, изо всех сил встряхнула ее. - Еще раз откроешь свой рот на этих детей – сильно пожалеешь, поняла меня? Непробиваемая Степановна, которую боялся, как огня, весь поселок, собралась было ответить, но заглянув в глаза Юли, осеклась и промолчала. - Я сказала - ты меня услышала. – Юля отпустила руку соседки и, забрав сумку, пошла вслед за Дашей по улице. Женщины, что высыпали из магазина, ожидая увидеть, чем дело закончится, переглянулись и тут же подняли на смех незадачливую Степановну. - Что? Прикусила язык свой ядовитый? - Ты поосторожнее, Степановна, а то глядишь, фельдшерица новая в следующий раз, как у тебя сердце прихватит, будет идти сильно не спеша. - Наконец-то и тебе, язве, кто-то ответил, как надо! Будешь в следующий раз думать, о чем языком своим поганым треплешь! Авторитет Степановны был напрочь уничтожен этим происшествием. Злясь на Юлю, она на следующий же день собралась и поехала в город. Спустя пару дней в деревню явилась комиссия из органов опеки. Даша прибежала к Юле на работу, перепуганная и с порога крикнула: - Они забирают Антона! И нас тоже! Теть Юля, что делать? То, чего не могли добиться всей деревней, когда было нужно, одна женщина сделала за полдня, когда стало совершенно ни к чему. Юля еле уговорила, с помощью руководства совхоза, чтобы детей оставили у нее, пообещав в кратчайшие сроки оформить все документы. - Дети и так живут у меня уже не первый месяц. Вы же видите, они здоровы, учатся, все с ним в порядке. - Вижу-то я вижу… - уставшая женщина, которая представляла органы опеки, оглядела перепуганных, жмущихся друг к другу детей. – Да только, есть же порядок… - А где был ваш порядок, когда мы заявления строчили несколько лет? – Алена переглянулась с мужем и пошла в наступление. – У нас ведь тоже бумажки эти все на руках имеются. Воевать будем? Так неизвестно, кто прав окажется! Вы же не просто так там сидите! Сделайте так, чтобы детям хорошо было! - Да я-то что? Я с радостью! Но, для этого так много всего нужно. Вы замужем? Юля растерянно переглянулась с Григорием и Аленой. Развод с мужем она так и не оформила, хотя, после отъезда из города, больше ни разу с ним не виделась. Юрий так и не приехал за ней, хотя отлично знал от Марины, где Юля теперь живет. А она убедилась в том, что решение уйти, было не просто правильным, а единственно возможным. - Официально – да. Пока еще замужем. - Плохо. Тут нужна ясность. А дом этот? Ваш? Юля открыла было рот, чтобы ответить, но тут вмешался Григорий. - Разберемся. Бумаги, какие надо, будут. Юля благодарно кивнула, гадая, что он имел в виду. Сейчас главное, чтобы детей не увезли. Их оставили. Ненадолго. Дав Юле два месяца, чтобы оформить все документы. Чтобы не забрали детей, пока все будет готово, односельчане, посоветовавшись с опекой, заставили Ирину подписать доверенность, по которой она передавала детей на время Юлии. - Мать ты, или кто? Сама не заботишься, так другим не мешай! Раскидают детвору по разным детдомам, хорошо это будет?! Ирина, размазывая по грязным щекам злые слезы, согласилась и Юля взялась за дело. Развод оформили быстро. Делить им с Юрием было особо нечего. Да она и не хотела. Чтобы лишний раз не встречаться с ним, в суд она не пошла, попросив Марину найти адвоката в городе, который оформит все бумаги. - Мне надо так, чтобы комар носа не подточил. Сама понимаешь! Дом, в котором жила Юлия, Григорий, посоветовавшись с родными, предложил ей выкупить. - Продавай родительский дом, раз жить там не планируешь. Мы подождем. Место там хорошее, районный центр. Не продешеви только. Спешить не надо. И на этот хватит, да еще останется. Я помогу, если надо. Покупатель нашелся быстро и уже через пару недель Юля стала владелицей дома, в котором жила последнее время. - Вот теперь можешь сажать свои цветочки! – Алена помогала Юле расчищать двор. – Красиво будет! Юль… - А? - А ты уверена? Все-таки трое… Справишься? - Аленка, да я еще троих бы взяла. С такими-то как мои. Это ж золото, а не дети. - Погоди пока. В возраст войдут, может и не все так гладко будет. - Я знаю, Аленушка. Все знаю. Только еще я знаю, что жить только теперь начала. - А до этого? Не жила что ли? - Нет. – Юля покачала головой, вытирая тыльной стороной руки пот со лба. - Существовала. Разговор этот состоялся всего пару недель назад и сейчас Юля бежала по улице, думая о том, что теперь все изменилось еще больше. - Юля! – Даша кинулась к ней, спрыгнув с крыльца, где только что успела бросить свой рюкзак с учебниками. - Тише, тише, моя родная! Все знаю! Мальчиков не пугай! – Юля крепко прижала к себе девочку. - Ты нас не отдашь? - Ни за что! Только… - Что? – Даша испуганно подняла заплаканные глаза на Юлю. - Опеку оформлять я теперь не хочу. - Как это… - Тебя удочерю, мальчиков усыновлю. Чтобы никто больше не сказал мне, что вы не мои. Что скажешь? Даша всхлипнула и, не найдя слов, молча кивнула. - Вот и хорошо! А теперь, соберись. Нам с тобой много чего сделать надо. А потом и поплачем, и погорюем… Обнявшись, они пошли в дом. Конечно, все было далеко не гладко. Юля в полной мере почувствовала, что такое быть матерью. И Дашины перепады настроения в подростковом возрасте, когда та наотрез отказалась учиться и полгода мотала Юле нервы, сама не зная почему. Потом плакала, прижавшись в приемной матери и просила прощения. И Сашкины непонятные поиски себя, когда, после армии, он уехал из дома и они почти полгода не знали, где он и что с ним. Объявился он неожиданно, привезя с собой невесту и Юля, немножко придя в себя и успокоившись, сыграла им свадьбу, а потом приняла первого своего внука. Спокойным и деловитым оказался только Антон. Проблемы со здоровьем давно ушли в прошлое и мальчишка рос умным и способным, нацелившись, как и Юля в свое время, в медицинский. - У тебя получится, Антон, я знаю. Вот только, уедешь ты... - Это еще нескоро. – Антон деловито раскладывал по полкам в медпункте привезенные Юлей из города лекарства. Он давно уже помогал ей, научившись ставить уколы и капельницы даже лучше, чем она сама. Свадьба старшего сына Григория пришлась на последнюю неделю сентября. Скуксившаяся было на осень природа вдруг встрепенулась и выдала целых две недели золотого бабьего лета. - Прямо, как по заказу! – нарядная Алена металась по двору, накрывая столы. – И тепло, и солнечно! - А ты волновалась! – Юля поставила на стол очередное блюдо с салатом. – Кажется, все! Горячее поставили, как раз поспеет. А ты, матушка, просто ураган! Столько наготовить и так быстро! - Ага, справилась бы я, если бы не вы с Дашкой! Маринка же не смогла приехать. - Выписали ее? - Позавчера. Нет, ну ты подумай! Аппендицит в ее-то возрасте! - Это ладно. А вот как наше светило от медицины чуть до перитонита не допрыгалась, об этом я бы с ней побеседовала! - Вот и побеседуй! – голос Марины раздался за спиной и женщины дружно обернулись. - Здравствуй, Юля… - Юрий стоял рядом с матерью и братом, держа за руку маленького мальчика. - Здравствуйте! – Юля улыбнулась ребенку, который засунув палец в рот, разглядывал людей вокруг. - Мам! – Даша подлетела к Юле с младшей дочкой на руках. – Возьми ее! Мне торт доделать надо, а она спать хочет. Намаялась. Юля приняла на руки сонную внучку и кивнула бывшим родственникам. - Извините. Мариша, пойдем со мной. - Ругаться будешь? - А, то! Только не при детях, потом. – Перехватив поудобнее ребенка, она обняла свободной рукой Марину. – Сейчас как? - Хорошо все. Не волнуйся. Юля подтолкнула Марину вперед и поднялась по ступенькам, на ходу потрепав по макушке старшего внука, который на мгновение прижался к ней и спросил: - А можно, я сегодня у тебя останусь? - Конечно, можно! Галина Петровна посмотрела вслед бывшей невестке и покачала головой: - Ну, хоть так… Не всем дано своих иметь… - Мама! – Юрий нахмурился и, взяв на руки сына, кивнул жене. – Идем! Алена проводила их взглядом, а потом не выдержала и обернулась к Галине Петровне. - Не всем дано человеком быть и сердце иметь. Простите, мне еще столько всего сделать надо! Вы располагайтесь. Если что-то нужно будет, скажите. Вечером Юля, сидя с Мариной у себя на веранде, смеялись, шикая друг на друга, чтобы не разбудить детей. - Да пушкой их не разбудишь! Столько съесть и так набегаться! Юлька, а Сашкина Лизавета опять ребенка ждет или мне показалось? - Эх, ты! А еще врач, вроде как, с опытом! Не показалось. Еще недельку полюбуюсь на нее и отправлю ее к тебе, посмотришь. Что-то не нравится мне, как она ходит. Со старшим такого токсикоза не было. - Значит, девка. - Хорошо бы! Она мечтает о дочке. - Юль… - Марина потянулась к выключателю и щелкнула им. Мягкие сумерки заполнили веранду и сразу стало уютнее. - Ась? - Ты счастлива? - Очень. - А не жалеешь? - О чем? - О том, что Юрой так сложилось? О том, что одна осталась? - Да, где ж я одна, Мариш? Вон сколько у меня теперь! Только успевай поворачиваться. Юля помолчала. - Нет, Мариночка, ни о чем я не жалею. И если бы сказал мне кто-то сверху сейчас: «Повторим?», я бы только кивнула. Мне всегда казалось, что любить можно только своих детей. И, знала бы ты, как мне страшно было! - Когда? - Когда я решение приняла, и бумаги оформляла. - Чего боялась? Что не потянешь? - Нет. Что любви на всех не хватит, если вдруг что-то наперекосяк пойдет. Нельзя было ошибиться, понимаешь. После их матери, после всего, что было… Три загубленных души было бы, а я была бы виновата. - Ты справилась… - Нет, Марина, не так. Мы справились… Если бы не дети мои, одна бы я ничего не смогла. На веранду шагнула Даша и, присев на корточки, прижалась к руке Юли щекой. - Мам, вы спать сегодня думаете? - Дашка! Что ты пристаешь? – Марина заглянула в заварочный чайник. – О! Пусто! Завари-ка нам чайку лучше свежего, а? Когда еще нам выпадет так вдоволь потрепаться? Чтобы никуда не надо было спешить, и дети не скакали на голове? Нет, что не говори, а пенсия имеет свои плюсы! Можно делать, что хочешь, есть, все, что душеньке угодно и никому не давать отчета. В разумных пределах конечно. Вот я бы сейчас что-нибудь сладенькое освоила. - Сейчас принесу. Эклеры ваши любимые. - Дашка, ты человек! И прекрасный кондитер! Цены тебе нет! - Марина улыбнулась, любуясь молодой женщиной. - А еще, прелесть возраста, Дашуня, в том, что сна ни в одном глазу! Веришь? А тебе спать давно пора. А то проснется твоя красотка через пару часов и будешь ты вокруг нее полночи прыгать. - Не буду! – Даша улыбнулась и забрала со стола чайничек. – Она теперь до утра спать будет. Ее же мама укладывала. А она на нее очень странно действует. Если я качаю – вскакивает через пару часов, а у мамы – спит до утра. Почему так? - Это – любовь, Дашка! Понимать надо. И стаж. Вот станешь ты бабкой и у тебя внуки так же крепко спать будут. - Это еще нескоро будет! – Даша засмеялась и пошла на кухню. - Огорчим? – Марина прищурилась ей вслед. - Не надо! – Юля покачала головой и улыбнулась. – Зачем ей знать, что время так торопится? У нее еще вся жизнь впереди. ✍ Людмила Леонидовна Лаврова, 2022

А потом начинал горланить: – Из далека долго течёт река Волга! Моё лицо полыхало огнём. Слёзы катились по щекам и заливали совсем не девичьего размера грудь. Людка заступалась за меня. Кидалась в Кольку учебниками, называла дураком и при этом так задорно смеялась, как могут смеяться только уверенные в своей красоте женщины. Все наши понимали, что Колька с Людкой влюблены друг в друга. И никто не понимал, почему “козочка” Люда Крутова дружит с “коровой” Людой Сазоновой. Сазонова это я. И я тоже не понимала, почему Людка со мной дружит. А она злилась и, объясняя, срывалась на крик: – Ну ты и дура, Сазонова! Вот вроде на одни пятёрки учишься, а не знаешь, что дружат не из-за фигуры и не за красивые глаза. Ты человек хороший. Люд, ну ты чего? Не могут же все худые быть! Посмотри сколько среди знаменитостей толстяков! И их все любят! Меня не волновали знаменитости. Меня вообще никто не волновал кроме Баринова. А Баринова волновала только Людка. Я видела, как он на неё смотрел. От меня он всегда отворачивался. Так отворачиваются от нищих, когда нет мелочи, чтобы подать, а купюры жалко. Вот он так от меня отворачивался. Или издевался надо мной или отворачивался. Перед новым годом я уговорила родителей перевести меня в другую школу. Мама написала заявление о переводе и забрала документы в школьной канцелярии. После каникул меня ждала новая жизнь. От старой осталась только Людка. Подруга поругалась правда со мной страшно. Обиделась, обозвала предательницей и ушла, хлопнув дверью. Только вот передумала быстро. Вернулась и зачем-то начала звонить в дверной звонок. Дверь я широко и резко распахнула с довольной, радостной улыбкой. И замерла. На площадке стоял Баринов. Злой, в дублёнке нараспашку, без шапки, весь в снегу: – Ты чего творишь, Сазонова? Ты чего посреди учебного года школу менять подорвалась? Через пять месяцев выпускные экзамены, а ты в бега? Я тебя спрашиваю, Сазонова! Я не слышала, что он говорил. Нет! Не так! Я слышала, но не понимала ни слова. Я понимала, что хочу запомнить это мгновение волшебное – сам Николай Баринов на пороге нашей квартиры. Красивый, сил нет, какой! Щёки румяные от мороза и глаза горят. И вот от этой вот красоты я вдруг расхрабрилась и ответила ехидненько: – Что? Испугался, что не найдёшь себе другую слабохарактерную дуру для издевательств? – Что ты сказала я не понял? Да где же я найду другую, Сазонова? Ты же одна такая дура на всём белом свете! – сквозь зубы проговорил свирепо Баринов. Схватил меня за руку, выдернул на площадку и обнял. Нет! Не обнял! Так грубо не обнимают. Обнимают нежно. В том, что сделал Баринов нежности не было. Отчаяние было. Как-будто меня у него отнимали, а он отдавать не хотел. Громадной ладонью он прижимал мою голову к своей груди в колючем шерстяном свитере и не давал пошевелиться. Другой ладонью придерживал за спину. Я оказалась в ловушке. Только мне почему-то не было страшно. Мне было хорошо. Так хорошо только во сне бывает. Ну или в мечтах. Только откуда он узнал про мои мечты? Может опять решил поиздеваться? Не мог же он догадаться! Или он догадался? Вот от этой мысли мне стало страшно до ужаса и я расплакалась. Я плакала навзрыд бесконечно долго. И когда все слёзы выплакались, стала успокаиваться. Всхлипнула пару раз и сначала не поняла, что происходит. Баринов обнимал меня уже с нежностью и укачивал, как маленькую девочку: – Поплачь, Люд. Когда хочется, надо поплакать. Мне мама так всегда говорит. А ещё она говорит, что я дурак. Что, если человек нравится, надо подойти и честно, прямо сказать об этом. Люд, ну вот я пришёл сказать, что я придурок. Люд, ты мне нравишься, слышишь? И ещё я тебя стесняюсь. Ты отличница, в медицинский будешь поступать, а я что? Я, слава Богу, если в техникум автодорожный пройду по баллам. А вдруг родители тебе не разрешат со мной встречаться! Зачем их дочери такой тупой ухажёр? Только я не тупой! Ну не интересна мне вся эта фигня про синусы, косинусы… Я механиком хочу стать, машины люблю и… тебя. – А как же Крутова? – А что Крутова? Крутова через пару лет свидетельницей будет на нашей свадьбе! – услышала я, подняла голову, посмотрела своему мучителю в глаза и прошептала: – Я тебя ненавижу… – Это хорошо! От любви до ненависти один шаг! Полюбишь! – ответил мне будущий муж и улыбнулся. Прошло тридцать лет. Годовщину свадьбы мы обычно не отмечаем. День, с которого началась наша семья празднуем. Сегодня тридцатый раз. Сначала праздновали вдвоём. Потом втроём с дочкой. Через четыре года вчетвером с дочкой и сыном. Вечером снова соберёмся с самыми близкими. Сынок с девушкой придёт. Жду подругу ненаглядную Людку с мужем своим и сыном. Только вот дочки за столом не будет. Дочка наша занята важным делом ещё со вчерашнего дня – подарок нам всю ночь готовила. Утром родила девочку Людочку Крутову. Сделала нас с подругой бабушками. Автор: Татьяна Егорова

Тут в их палату вошла медсестра Елена. Она бросила беглый взгляд на мать, а затем долгим взглядом посмотрела на девочку: - Кто у нас здесь выздоравливающий? – спросила она. Мать округлившимися глазами смотрела на медсестру.для группы опусы и рассказы Девочка тоже повернулась, и удивлённо посмотрела на женщину. Воцарилась пауза, Елена продолжала выжидательно смотреть на Кирочку, и той пришлось сказать: - Я! - Вот и славно, а то я уж было подумала, что палатой ошиблась. А тебя ведь Кирой зовут? - Конечно! А это – моя мама Ирина – и девочка указала на женщину, сидящую возле её кровати. – А папа работает. Его Сергеем зовут. - Вот и замечательно! Меня зовут Елена. Спасибо, что ты нас всех познакомила. Знаешь, нянечка сказала, что вчера приходили твои одноклассники, но их не пустили, сказав, что ты очень слаба, и они быстро утомят тебя своими разговорами про школу и подготовку к новогоднему празднику. У девочки загорелся огонёк в глазах: - Как не пустили? Мне было бы интересно! Я бы не устала! - Им разрешили оставить для тебя только вот это: появилась маленькая картонная, украшенная бантиками, коробочка, в которой лежали мандарин, лимонные дольки и пачка печенья. Мать хотела взять коробку у Елены и передать дочери, но медсестра подала знак, чтобы она не трогала. Девочка, слабенькой ручкой, потянулась к коробочке, и бережно взяла её, любуясь разноцветными бантами. - А можно их завтра пустят ко мне? - Я попробую уговорить врача. Но доктор сказал, что тебе нужно выпить вот эти таблеточки, которые помогут тебе сидеть в кровати, чтобы принимать гостей. Понимаешь, одноклассники – это ведь не родственники, которых можно впустить, даже когда ты лежишь! Медсестра показала пузырёк с ярко-красными, глянцевыми, как новогодние шарики, драже. Девочка протянула руку к пузырьку: - Дайте, я буду их сама пить. - Нет, их пить не надо. Их разжёвывают. По одной четыре раза в день после еды. Озабоченность проглянула во взгляде девочки. Как эхо, она повторила: «после еды». А затем, видимо, приняв какое-то решение, согласно кивнула: « Хорошо, я покушаю». Медсестра, чуть улыбнувшись, направилась к выходу. - Вы завтра придёте? – услышала она вопрос девочки. Обернувшись, ответила: - У меня график. Я зайду к тебе через два дня. А сегодня целый день буду навещать тебя. Поэтому не прощаюсь. Девочка и мать только кивнули, обе понимая, что что-то изменилось. Елена вышла в коридор. Целый день девочка ожидала приходов медсестры, в которые радостно сообщала, что покушала, приняла лекарство, и даже сама умылась. Елена улыбалась, радуясь успехам «выздоравливающей». Мать во всём поддерживала дочку, робкая надежда светилась у неё в глазах. На третий день девочка сидя встретила медсестру. - Здравствуй, Кира! Какая ты умница! А я тебе подарок принесла, смотри. И фигурка единорога с всадницей, у которой были крылья эльфа, появилась на ладони Елены. - Ой, какая прелесть! – и девочка захлопала в ладоши. - Держи, он принесёт тебе удачу, и то, что ты шепнёшь ему втайне ото всех. По лицу девочки было видно, что в её головке одна мысль сменяет другую. Пузырёк с драже был почти пуст. - Я пойду, расскажу доктору о твоих успехах, и попрошу его разрешить впускать к тебе гостей. Кирочка закивала головой. Медсестра ушла, а девочка спросила у мамы: - Как думаешь, доктор разрешит? В глазах девочки была почти мольба. - Думаю, разрешит. Только мне надо выйти, чтобы помочь Елене его уговорить. Ты побудешь здесь одна? Сначала девочка оробела, но затем, поборов этот противный липкий сгусток, пробежавший где-то в груди, проговорила: - Конечно, иди, попроси. Я очень хочу увидеть своих друзей! Мать вышла, и, найдя Елену, говорила с ней, порой, роняя слёзы. А затем разговор приобрёл другой характер, и уже радость появилась во взгляде матери. Они что-то обсудили, и Ирина вернулась к дочери, а вскоре и Елена зашла: - Ну, что ж, у меня хорошая новость! Вот, держи новый пузырёк с лекарством. Это – таблетки – желе, которые укрепят твои косточки. Оказалось, что твои косточки нуждались в этом желе. Съев их, ты сможешь даже ходить! Девочка протянула руку к пузырьку. Открыв, она увидела, что лекарство имеет форму фигурок животных. Рассматривая, произнесла: - Какие хорошие лекарства доктор мне назначает! - Принимать так же, как и то лекарство, только 5 раз в день. Я загляну вечером, а ты мне опишешь вкус этих лекарств. Елена выходила, а мать уже накрывала тумбочку салфеткой, ведь скоро принесут обед. - Оранжевые – со вкусом апельсина, а красные – со вкусом клубники – выпалила Кирочка, едва медсестра зашла в палату после ужина. Мать и Елена улыбнулись ребёнку: - Везёт тебе! – сказала медсестра, погладив девочку по головке.- Только, знаешь, что я думаю? Тебе нужно вымыть голову. У тебя длинные волосы, и чистыми они будут красиво смотреться. Что скажешь? - Мам, а у нас шампунь есть? – обернулась она к матери. - Принесу – ответила та. - Хорошо, тогда до встречи через два дня. Медленно тянулись эти два дня. Мама читала книжку, когда увидела, что дочь смотрит в окно. Прервав чтение, спросила: - О чём ты думаешь? - Я хочу, чтобы пошёл снег, пришли мои друзья, и мы вместе встретили новый год. - Наконец - то её смена! – с самого утра сказала Кира.- Мама, заплети мне косу. И вот этот синий бант прикрепи. Елена, войдя в палату, радостно посмотрела на девочку: - Вот это Кира! Красавица просто! Подойдя, склонилась, и сказала: - Давай создадим праздничную атмосферу? - А как? – захлопала глазами девочка. В тот же миг появилась баночка с белой гуашью, кисточка и стопка салфеток. - Думаю, ты сумеешь с помощью мамы украсить окно своей палаты, нарисовав и прикрепив вырезанные снежинки? - Да, мы в прошлом году так делали. - Вот и молодцы! А я снова пойду к доктору, и поговорю с ним. Через некоторое время мать вышла в коридор, и состоялся очередной разговор. Женщины заговорщическим тоном что-то обсуждали. А затем, явно довольные, направились в палату к девочке: - Кирочка, доктор разрешил тебе увидеть друзей. Он сказал, что первый раз ты увидишь их из своего окна, а затем их впустят в палату. Ты ведь сможешь подойти к окну? Радость, смятение, трепет – всё смешалось на таком живом лице ребёнка. Все эмоции пробегали, сменяя одна другую: - Я, я постараюсь! - А это доктор назначил тебе на этот раз. – Елена поставила на тумбочку пузырёк с белыми таблетками и коробочку с жёлтыми шариками. Под каждый положила записку, как принимать данное лекарство. Девочка сама села, и прочитала содержимое записок, сказав: - Не сложно. Справлюсь. В последующие два дня Кира не только украсила окно, но и в самой палате воцарилась атмосфера праздника, и она смастерила своими руками подарки для одноклассников. Когда же пришла Елена, то она увидела нарядно одетую девочку, радостно ожидающую её прихода. - Да ты молодчина, Кирочка! – вырвалось у медсестры. Ребёнок заулыбался ещё больше, а затем встал, и сделал несколько шагов по палате. Мать тревожно следила, готовая в любую секунду поддержать девочку, если она начнёт падать. - Хочу тебе сообщить, что вечером тебя ждёт приятный сюрприз! Ты это заслужила! Девочка, немного уставшая, но довольная, села на свою постель. Целый день прошёл в предвкушении, а вечером, когда солнце ещё проглядывало сквозь макушку ели, что заглядывала в окошко палаты, Елена распахнула дверь, радостно провозгласив: - Сюрприз! и указала на окно. Девочка бросила туда свой взгляд, и в этот момент в небо, один за другим, полетели разноцветные шары. Встав, Кира направилась к окну, шаркая непослушными ножками, и радостно припала, рассматривая, кто же пришёл. А под ёлкой, украшенной новогодними игрушками и гирляндами, стояли её одноклассники с зажжёнными бенгальскими огнями в руках. Когда она выглянула, они радостно замахали ей руками, крича: - Кира, выздоравливай! Кира, мы тебя ждём! А потом они веселили её, дурачась, даже снежком в окно запульнули. Кирочка, обо всём позабыв, махала им рукой и улыбалась. Прижимая руки к сердцу, потом пальчиками рисовала сердечко и дула, отправляя его своим друзьям. Только когда стемнело, ребята ушли. Девочка, счастливая, вернулась к себе на постель. Затем, облегчённо вздохнув, произнесла: - Скоро мы вместе встретим Новый год! Ира и Елена обняли девочку, и поцеловали в уже порозовевшие щёчки. Они поплачут, потом,…от счастья! Елена Абилгасанова, 2020

на терем, с красной покатой крышей, резными наличниками и застекленной верандой. Ночевали рабочие тут же, а столовались у тёти Маши, крупной полной женщины. Иногда ходили в клуб играть в бильярд. Мужчина почувствовал взгляд и оглянулся, скользнул по лицам, отвернулся. Именно он приходил и к ним поправить забор. Высокий, симпатичный, улыбчивый. Люба его хорошо запомнила. Её он не узнал. Наконец, мужчина подхватил тяжёлый рюкзак, и они с мальчиком вышли из магазина. Очередь двигалась медленно. В деревне люди закупаются основательно. Забудешь, проворонишь, придётся ждать следующего привоза товаров. А это деревня, в лучшем случае раз в неделю машина приходит из города. Хлеб, правда, чаще привозят. Дом им с мамой достался от бабушки и дедушки. Мама жила здесь почти всё лето. Люба по возможности приезжала ей помочь. Она выскочила замуж на втором курсе института за однокурсника. Но брак их не просуществовал и года. С детьми они сразу решили повременить до окончания учёбы. Больше она не стремилась заводить серьёзных отношений. Когда садилась в машину, видела любопытные взгляды из окон домов. За поворотом Люба сразу увидела мужчину с рюкзаком и мальчика. Тяжеловато по жаре нести такую ношу. Услышав звук мотора за спиной, мужчина оглянулся и остановился. Люба притормозила. - Вам в Марьяниху? - Да, - удивлённо ответил мужчина. - Садитесь, подвезу. Люба видела, как нерешительно мужчина посмотрел на мальчика. Наверное, жалко стало мальца. Топать до деревни три километра. Он открыл заднюю дверь и поставил рюкзак на сиденье. - А можно я впереди сяду? – с надеждой спросил мальчик отца. - Нет, детям нельзя… - Оборвал его отец. - Да бросьте. Здесь нет ни ГАИ, ни полиции. Пусть садится. – Разрешила Люба и улыбнулась мальчику. Тот тут же подскочил к передней двери, двумя руками открыл и быстро уселся в кресло рядом с Любой. - А папа тоже купит машину. Правда, пап? - Мальчик радостно обернулся. Но увидел неодобрительный взгляд отца, выпрямился и перестал улыбаться. Ехали медленно. Пыльная дорога местами сильно разбита тракторами и грузовиками. - А я вас знаю. Вы Роман. Два года назад вы строили дом деду Фёдору. И нам вы ремонтировали забор. – Люба поймала взгляд мужчины в зеркало заднего вида. Он тут же отвел глаза и ничего не ответил. Люба поняла, что разговаривать он не намерен и сосредоточилась на дороге. Прервал молчание Роман только когда попросил остановить у дома тёти Маши. Они с сыном выбрались из машины, и Роман сдержанно поблагодарил Любу. Только мальчик радостно помахал ей рукой, когда она отъезжала от дома. Жила Люба в соседней деревне, чуть дальше, через небольшое поле. В общем-то, раньше это была одна большая деревня. Как они разделились на две, ходило много легенд. - Мам, ты знаешь, кто у тёти Маши живет, в Марьянихе? – спросила она, выгружая на стол покупки. - Конечно, знаю. Роман. Его все знают. Приехал неделю назад с сыном в отпуск. Говорят, он весной тоже приезжал, огород ей копал. Хороший мужик, не пьющий. Он всем здесь помогает. Кому забор поправит, кому крышу. Берёт недорого. А ты чего интересуешься? – Мама заглянула Любе в лицо, и она смущённо опустила глаза. – А чего покраснела? Понравился? Ой, девка, смотри. - Скажешь тоже. Просто подвезла их с сыном из магазина. Я ничего не забыла? – Люба постаралась перевести разговор. - Говорят, сын ему неродной, его жены. А она их бросила. Да вроде всё есть. – Мама стала убирать продукты, а Люба решила не расспрашивать. Ей действительно до него нет никакого дела. Уезжая вечером в воскресенье в город, она с любопытством посмотрела на дом тёти Маши. Но никого не увидела. На следующий выходной выбраться к маме в деревню не получилось. Пришлось работать. Приехала только через две недели. Продукты привезла, в магазин ехать незачем. Она взяла отгулы на работе за прошлые выходные и наслаждалась воздухом, речкой, тишиной и покоем нескольких блаженных дней. Так хорошо, что уезжать не хотелось. Решила ещё одну ночь провести в деревне и спать, как в детстве. Если выехать рано-рано утром, то успеет даже домой заехать переодеться перед работой. Мама надавала ей с собой пирога, картошки и грибов. Август стоял тёплый, но по ночам уже чувствовалась осенняя прохлада. В пять часов утра плотный туман окутывал всё вокруг так, что не видать соседних домов. Обильная роса покрывала пожухлую траву. Люба поёжилась и от холода окончательно проснулась. За деревней туман рассеивался, над полями висела лёгкая дымка, как вуаль. Поэтому она сразу увидела впереди на дороге фигуру мужчины с мальчиком на плечах и с двумя большими сумками в руках. Сердце застучало сильнее от радости и волнения. Сразу поняла, что это Роман с сыном. Она поравнялась с ними, остановила машину и опустила стекло. - На автобус? Садитесь, – сказала так, словно приказывала. На этот раз Роман, не раздумывая, опустил сына с плеч. Люба вышла из машины и открыла багажник. Тяжело дыша, Роман погрузил туда две тяжёлые сумки. Мальчик сел сзади вместе с отцом, привалился к его боку и сразу заснул. - Вас мне просто ангел посылает. – Первый завёл разговор Роман. Сердце Любы подскочило. - Никто не посылает. Это деревня. Здесь куда ни иди, столкнёшься с кем-нибудь. Отпуск закончился? – Они разговаривали тихо, чтобы не разбудить мальчика. - Нет. Ребята позвонили, заказ хороший получили. Зовут. А у малого температура два дня назад подскочила. Пришлось задержаться. Сейчас вроде нет, но квёлый какой-то. - А с кем же он будет в городе? – спросила Люба и прикусила язык. Вот ведь, дала понять, что расспрашивала о нём. - Соседка помогает. Да он и один остаётся. Большой. Не хулиганит. Они проехали большую деревню и в конце увидели толпу народа на остановке. - Автобус приедёт только через полчаса. Как вы на улице с больным ребенком ждать будете? Я предлагаю ехать до города со мной. Тем более ваш сын спит. И никаких «неудобно», «да что вы» и прочей чепухи. Ехать интереснее вместе, чем одной. - И она, не останавливаясь, проехала мимо, заметив несколько завистливых взглядов из толпы ожидающих. - Меня Люба зовут. А вы Роман. А как зовут вашего сына? – вдруг, неожиданно для самой себя, спросила Люба. - Павка. Павел, - поправился Роман. – Только он не мой сын, – немного помолчав, добавил он. Люба не стала задавать вопросов, вела машину и ждала. - Мы поженились с Оксаной, когда я закончил строить дом в Марьянихе. На эти деньги свадьбу сыграли. Квартира, хоть и однокомнатная, у меня есть. Хотел машину купить, но встретил её и влюбился. Голову потерял. И всё было хорошо. Только дети не получались. Переживала, плакала, когда врачи сказали, что детей у неё не может быть. Я успокаивал. Врачи ведь тоже не боги, ошибаются. Ну, она тогда и рассказала, что сделала аборт в восемнадцать лет. Дело прошлое. Кто не ошибался в молодости. Чтобы утешить её, сказал, что можно ребёнка взять из детского дома или из дома малютки. Я вообще-то не очень детей любил, не хотел, честно говоря. Но ради неё готов был усыновить чужого. Поехали мы в детский дом. А там нас сразу окружили дети. Смотрят, ждут, понравиться хотят. А Павка… Он смотрел такими глазами, что у меня всё внутри перевернулось. За руку меня взял. Дети его отпихивают, а он вцепился, не отпускает. Ему тогда ещё четырёх не было. Оксана девочку хотела, присматривала. А мне пацана стало жалко. Такой маленький, а глаза, как у собаки, которая потерялась и ищет хозяина. Я предложил мальчика и девочку сразу взять. Но нам отказали. Если бы они были братом с сестрой, тогда можно, а так… В общем, сказали, чтобы мы выбрали только одного. Я не мог забыть Павлика, как он смотрел на меня, как вцепился своей ручонкой. И сейчас, как вспомню, так слёзы наворачиваются. Оксана согласилась. А я пообещал, что потом ещё и девочку возьмём. – Роман погладил Павлика по голове. - Он так смешно хотел ей понравиться. Старался, но, то тарелку разобьёт, то чай прольёт. Никак у них с Оксаной не получалось наладить отношения. Павлик всё ко мне лип, а она ревновала. Начали ссориться. Павлик переживал, что мы отдадим его назад. Оксана стала как-то отдаляться от нас. Вроде всё как всегда, а только она с работы стала задерживаться. Я думал, что не хочет с Павликом сидеть. Я ведь работал допоздна. На машину копил. Совсем немного осталось. Однажды пришёл с работы, а Павлик один. Спрашиваю, где Оксана, а он насупился, молчит. Игрушки стали убирать, я нашёл листок с её запиской. Он его уже изрисовал каракулями. Просила прощения, что не может так больше жить, что взять Павлика было ошибкой… А я это ради неё сделал. Не отдавать же парня назад в детский дом. Да и прикипел я к нему. Он меня папкой называет. Сунулся я в загашник, где деньги держал. Всё взяла. У меня часть денег на карте лежала, часть налом дома. И где её искать? Так и стали мы жить с Павликом вдвоём. В отпуск решил в Марьяниху приехать. Мальцу деревню показать. Он ничего не видел. - А родители его? – Люба смотрела перед собой, едва сдерживая слёзы. - Мать от него в роддоме отказалась. А тётя Маша его тоже полюбила. Он её бабушкой звал. - Натерпелся мальчишка. – Люба посмотрела в зеркало заднего вида, но Роман опустил глаза, наверное, любовался на спящего Павлика. - Не то слово. – Роман быстро взглянул в зеркало. - И как вы управляетесь? - Вечером, когда на работе задерживаюсь, соседка пенсионерка забирает из сада. Да он самостоятельный. На следующий год в школу пойдёт. Я свою жизнь без него теперь не представляю. Вот ещё немного подкоплю, и купим машину. Теперь уж точно. А там, глядишь, на юг к морю махнём… За разговорами дорога пролетела незаметно. За окнами уже мелькала окраина просыпающегося города. Люба довезла Романа и Павлика до дома, дала номер своего телефона. - Если что нужно, я помогу. И не стесняйтесь, звоните. - Да что вы. Вы и так нам уже столько раз помогали. А знаете что? Павлику в октябре будет шесть лет. Я приглашаю вас к нам на день рождения. Придёте? - Обязательно! Буду рада. – И Люба искренне улыбнулась. Роман сначала отнёс сумки в квартиру, потом вернулся за Павликом. Осторожно вытащил его из машины и на руках понёс к подъезду. Мальчик прижался к нему, но не проснулся. У двери Роман оглянулся. Люба помахала ему рукой, уже не пряча слёз. автор: Живые страницы

Вторая причина заключалась в том, что пожилая женщина уж больно походила на его покойную матушку. Тот же овал лица, разрез глаз и форма губ. И если Андрей, о чем и жалел в этой жизни, так это о том, что не смог попрощаться с мамой. Светлана Юрьевна родила сына поздно. Надежды, что появится ребенок уже не было. Однако случилось чудо. Женщина забеременела в сорок восемь лет. Сначала она думала, что женские изменения в организме связаны с возрастом. Потому услышав «диагноз» растерялась и долго не могла поверить в услышанное. Когда пришли результаты анализов все встало на свои места. Тот день матушка описывала, как один из самых лучших. Светлану Юрьевну не пугал ни ее возраст, ни предстоящие трудности, ни отсутствие мужа. Андрей был для нее долгожданным ребенком, выстраданным. Уж сколько слез было выплакано, сколько молитв прочитано, сколько скандалов пережито... не сосчитать. Андрей знал, что матушка была замужем за неким Степаном. Мужчина, услышав окончательный вердикт врачей «детей не будет», подал на развод в тот же день. Ушел к молодой и здоровой. Матушка очень часто его вспоминала. Грустила иногда. Андрей ее не понимал. Как можно страдать по предателю? Своего биологического отца мужчина знал плохо. Тот приходил каждую субботу, приносил конфеты, чай и деньги. Затем долго сидел, молча разглядывая мальчишку, словно не веря, что этого его сын. Андрею он не нравился. Своего отца он не уважал. Да, честно говоря и не было за что. Такой же обманщик и предатель, как бывший муж матушки. Женатый мужик, притворявшийся много лет вдовцом. Тут даже говорить не о чем. Однако матушка просила не обижаться на него. Все-таки отец как-никак. Это раздражало даже больше, чем ее забота об этом человеке. Не понимал Андрей почему мать так ему благодарна. Когда Светлана Юрьевна делала чай и ставила перед гостем, Андрей всегда пододвигал его кружку к себе, убирал со стола печенья и конфеты. Отец начинал улыбаться и взъерошивал ему волосы. Его забавлял молчаливый протест сына. Когда мама тоже начинала смеяться, Андрей обижался и убегал в комнату. Так продолжалось несколько лет и вскоре стало походить на игру. В начальной школе Андрей делал успехи. Так говорила мама. Мальчику казалось ее заявление смешным, потому что в классе все учились хорошо. А вот перейдя в пятый класс, начались проблемы. Одноклассники стали дразнить его за возраст матери. Начались драки и потасовки. Андрей часто срывал уроки, но никогда не давал себя в обиду. Он считал, что никто не имеет право говорить плохо о его матушке. Учительница почему-то всегда принимала сторону одноклассников, считая, что проблему можно решить словами, а не кулаками. Андрей был не согласен. Ребята понимали только «язык улицы». Одна из мамочек, разозлившись, предрекла ему судьбу уголовника. Словно в воду глядела. Андрей выдержал ее оскорбление. Но когда она разошлась и обозвала его мать старухой, которую нужно лишать прав, мальчик плюнул ей под ноги и тут же получил за это оплеуху. Конфликт тогда почему-то замяли. Спустя время Андрей узнал, что трогать его она не имела право и ее вполне могли за это наказать. Так или иначе ее сын больше не доставал Андрея. На этом все и успокоилось. Светлану Юрьевну стали часто вызывать в школу и даже грозились поставить их семью на учет. В воспитание решил включиться отец. Андрей помнил, как он пришел, сел за кухонный стол и стал его отчитывать. - А ты кто мне такой? – Тогда спросил его Андрей. – Приходишь, когда вздумается. Уходишь. Он думал, что эти слова заденут отца. Но тот лишь грустно улыбнулся и спросил: - За что ты борешься? Кому хочешь что-то доказать? - Никто не должен говорить плохо о маме. - Почему? - Мне неприятно. - А твоей матери неприятно, когда ты дерешься из-за нее. – Ответил он. – Если любишь ее, сделай так, чтобы она не огорчалась. Твои драки причиняют ей боль, которую нельзя увидеть. Андрей не стал спорить. Он тогда посмотрел в покрасневшие от слез мамины глаза, ожидая какого-то ответа, и она кивнула. - Обещаешь мне, что больше не будешь драться с ребятами? – Спросил отец. - Обещаю. – Сказал Андрей, - но не тебе, а маме. Ты мне никто. Он вышел из кухни и ушел в комнату. Он понял, что имел в виду отец говоря про боль, которую нельзя увидеть. Сейчас он чувствовал то же самое. Обещание удалось сдержать с большим трудом. Андрей, чтобы не вступать в конфликты с одноклассниками, начал прогуливать школу. Часами он мог блуждать по улицам, разглядывая людей, спешивших по своим делам. В такие моменты ему тоже хотелось быть взрослым. Работать где-нибудь, получать за это деньги. Жить, чтобы жить. Школу он практически стал ненавидеть. Во время таких прогулок он познакомился с Витькой, который, тоже по каким-то причинам решил не ходить на уроки. Как позже мальчик объяснил, в школе ему было скучно. Прогуливали уроки целых две недели. За это время крепко сдружились. Гулянки прекратились, когда мать вызвали в школу. Выясняя причины такого поведения, сошлись на том, что Андрей трудный ребенок и за ним требуется особый контроль. Мальчика поставили на учет. Что касалось травли в классе, до этого никому не было дела. Правда была на стороне тех детей, чьи родители были уважаемыми людьми и без проблем могли «отслюнявить» копеечку. Мама плакала почти каждый день. Беседовала с сыном, старалась его занять хорошими делами. Ей пришлось сменить место работы, чтобы следить за сыном. Денег стало не хватать. Андрею было больно смотреть на маму. Она так для него старалась, а он доставляет ей одни хлопоты. Мальчик принял решение исправиться. Доказать всем, что не какое-то отребье, а человек. Удавалось это с трудом. К нему относились предвзято, считали хулиганом и наглецом. Вместо того чтобы со всем соглашаться, он спорил. За это его не любили и на старания ученика закрывали глаза. Если бы не мама, то, наверное, Андрей бы все бросил. Зачем стараться, если оценку все равно занизят? Зато с отцом отношения начали налаживаться. То ли детские обиды прошли, то ли жить дружно захотелось. Андрей больше не уходил в комнату, когда тот приходил. И даже как-то сделал ему открытку. Правда подарить ее стеснялся. «Как-нибудь в следующий раз», - говорил он сам себе и откладывал ее в сторону. Подарок решил вручить на свой день рождения. Посчитал это хорошим шагом к примирению. Ведь не было бы отца, не было бы и его. Для мамы мальчик тоже кое-что сделал. Андрей просидел до самой ночи в ожидании отца. Мама пыталась его уговорить лечь спать. Объясняла сыну, что должно быть была какая-то веская причина почему отец не пришел. Андрей ее не слушал. Он сильно разозлился. Ему ведь столько времени понадобилось, чтобы собраться с силами и решиться на такой жест. Андрей смял открытку и бросил в угол комнаты. Крикнул в пустоту, что никогда не простит отца за то, что тот не пришел поздравить его с днем рождения. А ведь он так хотел свой праздник провести вместе с родителями. Он можно сказать сердце свое собирался открыть. Позже выяснилось, что веская причина все-таки была. У отца случился инфаркт. Чуть-чуть до их дома не дошел. Всю ночь пролежал в луже, как какой-нибудь алкоголик. Наверное, именно в тот момент Андрей для себя решил, что ненавидит людей. Вся жизнь казалась каким-то недоразумением. На кладбище было многолюдно. Они с мамой стояли поодаль от всех. В тот день Андрей впервые увидел семью отца. Его жену, взрослых детей и многочисленных родственников. Он больше не злился. Мертвых не судят. Более того, он даже плакать не собирался. Однако в горле застрял ком. Когда все ушли, Андрей положил смятую открытку рядом с цветами. Вытер с щеки набежавшую слезу. После школы Андрей поступил в ПТУ. И через три года получил специальность. Там же в училище познакомился с девушкой. Валя была очень доброй, отзывчивой подругой. Она отличалась от других девушек и тоже в своем роде была кем-то вроде изгоя. Ее считали некрасивой из-за низкого роста и широких плеч. Слишком густые волосы постоянно вились и распрямляя их Валя становилась похожа на пуделя, что также становилось причиной насмешек. Травля прекратилась, когда Андрей предложил ей встречаться. В училище ребята его уважали, а девчонки тайно вздыхали мечтая, что он обратил на них внимание. Выбор Андрея удивил всех. Многие не могли с этим смириться, за спиной шептали, что он «попользуется» Валей и бросит ее. В действительности дальше поцелуев дело не заходило. Он ждал, когда девушка будет готова. Ему было это очень важно. После училища Андрей устроился работать на склад по наводке друга Витьки. Платили хорошо. Разве что иногда были задержки в зарплате. Матушка уже давно на пенсию и теперь отказалась от всех подработок. Она больше не плакала и гордилась сыном. - Жив, здоров, работаешь. Жена у тебя хорошая. Чего еще мне желать? - Валя не жена мне, - смущался Андрей. - Так не тяни, - смеялась мать. – Хороших девушек быстро разбирают. Матушка Валю любила. Ей нравилось в будущей невестке абсолютно все. Никогда Андрей не слышал, чтобы он слова плохого про нее сказала. Спустя время понял почему. Мама судила ее по человеческим качествам и поступкам. Жизнь шла своим чередом. Почему-то тогда казалось, что все неприятности закончились. Переходный возраст прошел и мир уже не казался таким уж кошмарным. Андрей жил в любви, пока не произошел неприятный инцидент. Встречая Валю после работы, он увидел, как ее окружили незнакомцы и начали приставать. Долго не думал, сразу кинулся ее спасть. Подрался, не выяснив причины. По крайней мере так сказали в отделении. «Честные мерзавцы» утверждали, что подошли к девушке, чтобы просто узнать который час. К показаниям Вали не стали относиться серьезно. Посчитали ее заинтересованной стороной. На девушке ни одного синяка, а вот у пострадавших... Андрею не было обидно за себя, скорее за Валю, которой пришлось умолять его простить. Она была жертва, не они. Но кто слушал человека, который еще в школе стоял на учете? Ко всему прочему матушка начала маяться с сердцем. Врачи говорили, что возраст у нее уже годы. Мол, это нормально.. Андрей не понимал про какой такой возраст они все говорят. Складывалось впечатление, что ее лечить не хотят. Решил поискать более компетентных специалистов. Тех, кому будет до его матери дело. Нужны были деньги. Андрей стал работать вдвое больше и усерднее. Выходил на подработки, отказываясь от выходных. Начальник, который раньше любил задерживать зарплату, решил и вовсе не платить. Так продолжалось на протяжении нескольких месяцев. Разговоры не помогали, а когда в ход пошли угрозы, так и вовсе Андрея с Витькой выгнали, сказав, что они ни копейки не увидят. Работали парни не официально. Идея ограбить начальника принадлежала Витьке. Андрей это воровством не считал. Условились на том, что заберут у начальника ровно столько, сколько он им задолжал. Валя уговаривала не идти на это дело. Отпустить и забыть. Но кто ее слушал? Светлана Юрьевна была совсем плоха. Ее пенсии не хватало ни на что. Дорогостоящие препараты для нее покупала Валя. Вспоминая те дни, Андрей помнил, что находился в таком отчаянии, что ограбление казалось ему единственным верным выходом. А может дело было в характере. Кто уж теперь разберет. Важно то, что они ограбили человека, а потом поплатились за это. Отделаться легким испугом не получилось. Однако о содеянном Андрей не жалел, переживал лишь за то, что опять довел до слез близких людей. Вот за это действительно было стыдно. А еще была боль, та самая, которую никто не видит. О которой когда-то толковал отец. Сердце сжималось, глядя на слезы матери и Вали. Две любимые им женщины и от этой любви несчастные страдали. С Валей расстаться решил. Рассудил, что она достойна лучшего. Придумал тогда какую-то чушь про измену и прочее. Хотел, чтобы она его возненавидела и отпустила. Так было бы проще. А с матерью... С матерью было сложнее. Светлана Юрьевна скончалась, когда он отбывал наказание. Это стало его самым большим сожалением в этой жизни. Сколько она пыталась до него докричаться, сколько слез пролила, сколько усилий вложила. И чем он отплатил? Если бы не срок, смог бы он ее спасти? Одно лишь успокаивало, Валя досмотрела его мать. Она же ее и похоронила. Несмотря ни на что. От мыслей отвлек стук по батарее. Уже еле слышно стучала старушка. Андрей натянул штаны и решил спуститься. Ругаться не хотел. Стариков уважал и считал, что чем старше они, тем больше походят на детей. А значит и спрос с них минимальный. Постучав в ее квартиру, замер в ожидании. Никто не открывал. Это было странно. Вламываться в чужую квартиру он не собирался. Жизнь научила осторожности, однако что-то в этот раз дернуло его потянуть ручку двери. Он не спеша зашел в квартиру и тихо позвал хозяйку. Понимал, что рискует. Если на него вызовут полицию, то это будет все... Конец. Пройдя в комнату он обнаружил пожилую женщину. Она лежала рядом с батареей и не шевелилась. Недолго думая, Андрей проверил пульс, а затем набрал номер скорой помощи. Соседка посмотрела на него и что-то прошептала, мужчина ничего не понял. *** Женщину удалось спасти. Через месяц она зашла к Андрею с тортом и бутылкой коньяка. Хотела отблагодарить. От алкоголя мужчина отказался, а вот торт принял. - Спасибо и простите. Не думала, что так получится, - сказала она. - Зачем же вы стучали по батареям каждое утро? Я же мог и не спуститься. Получилось бы как в рассказе про волков. Женщина смутилась и опустила глаза. - Вы вечером сильно шумите со своим ремонтом, - осторожно произнесла она. – Я подумала, что, если с утра вам показать какого это, когда долбят... Извините еще раз. – Старушка не договорила. - А почему бы просто не подняться и не поговорить об этом? - Я боялась... Вы ведь... это... из мест... Андрей посмотрел на женщину. Она вся покраснела. - Не буду стучать, - пообещала старуха. – Чудо, что вы пришли. Мне стало плохо, и я так позвала на помощь... - Достучалась, получается. – Сказал Андрей. - Достучалась. Вы пришли, когда я вас уже не ждала. Чудо не иначе. Бывает же... Андрею стало горько. Он вытер намокшие глаза и отвернулся. Соседка сделала вид, что не заметила его слез. Не хватало еще показаться слабым. Но как же эта ситуация напомнила ему обо всем... И эта женщина... Так похожая на его мать, которая тоже в свое время пыталась достучаться. И таки ведь достучалась. Он в жизни больше не совершит ничего плохого. - Я не подумал о вас, вы тоже извините. Постараюсь делать ремонт в другое время. – Пообещал он и уточнил. – Не вечером. - Спасибо. – Женщина собиралась уйти и остановилась. – Вами тут девушка интересовалась на днях. Симпатичная такая. Номер оставила. Я и думать забыла. Вы заходите ко мне. Как-никак жизнь спасли. - Не боитесь? – Спросил Андрей, чувствуя, как участился пульс. Неужели Валя все еще помнит о нем? - Только хорошие люди на зло добром отвечают. – Ответила соседка. – А вы мне жизнь спасли. Чего мне бояться? - А можно сейчас номер взять? – Андрей поставил торт. Соседка улыбнулась и махнула рукой, приглашая к себе. - Вам должно быть не терпится с ней поговорить. Понимаю. Она красавица. Андрею и правда не терпелось. Столько всего нужно было ей сказать. В конце концов объясниться, извиниться и поблагодарить, что мать не бросила. Еще на кладбище бы съездить, родительские могилы в порядок привести. И ремонт этот доделать... А там одну комнату под детскую организовать. Нет, ну это уже совсем безумная мысль. А вдруг Валя замуж вышла и у нее своя семья... Казалось, что виделись они вечность назад... Вдруг отвергнет его и разговаривать не станет. Это было бы справедливо... Но Валя ответила и выслушала. И не было в этом разговоре никаких преград, словно только вчера они беззаботно гуляли держась за руки, и размышляли о счастливом будущем. Жизнь вновь показалась удивительной и сказочной. Такой какой хотела для него мать. Но теперь то он точно ее не подведет. Слишком суровую школу прошел. Многое переосмыслил и понял. А главное жить захотел спокойно и счастливо. Исправить ошибки, которые совершил. Ведь кто кроме него может еще это сделать... Из Сети