Предыдущая публикация
Подарок на Рождество
- В общем, Мария вдруг, неожиданно, в сорок шесть лет, оказалась беременной. Она и не думала предохраняться - за столько лет немудрено забыть, какие последствия у любви бывают. В общем, залетела Мария, а Артёма как ветром сдуло, едва он узнал об этом. Во как!
- Так, - кивнула Лиза. - А чем болеет Мария?
- Ох… молчи.
Суета в подъезде с утра пораньше подсказала Нине Васильевне: «Опять». Она вышла и услышала обрывки голосов. Соседку, Марию, навестила скорая помощь. В очередной раз. Сегодня всё было хуже, чем обычно. В громком разговоре проскакивали слова «госпитализация», «срочно», а также «органы опеки» и «неужели совсем никого».- Так, - кивнула Лиза. - А чем болеет Мария?
- Ох… молчи.
- Тут я, - крикнула Нина Васильевна. - Машенька, ты чего ж меня не позвала?
Маша сидела на обувнице в коридоре своей квартиры и пыталась не поехать с докторами в стационар. В проёме двери в комнату стоял насупленный мальчик лет четырёх, Коля. Он не плакал, но был очевидно растерян и напуган. И хоть не первый раз складывалась такая ситуация, а разве привыкнешь?
- Присмотришь, Нина? – морщась, спросила Мария.
Видимо, уже понимая, что само не пройдёт и ехать на скорой в больницу придётся.
- Конечно. Езжайте с Богом. Коленька, идём к бабушке.
- Вы бабушка его? – не понял врач.
- Ну… по возрасту. А так – нет. Я соседка.
Если бы Маша могла покраснеть или возмутиться, она бы так и сделала. Они были с Ниной практически ровесницами, но Коля был её сыном – не внуком. И такое случается.
Коля пошёл к Нине Васильевне, Марию увезла скорая помощь. Соседка накормила мальчика, достала пазл:
- Будем собирать?
- Новый купила? – обрадовался Коля.
- Конечно! Тот-то собрали уже.
Они искали хвост коту, когда в дверь вдруг позвонили.
- Пособирай сам, ладно? – предложила Нина. – Я ненадолго.
Она погладила мальчика по голове и поцеловала, чувствуя в сердце палитру самых разных чувств. Там была и жалость к Коле. И симпатия – малыш был прехорошенький и смышлёный, только грустный. Немудрено. А ещё Нина чувствовала сожаление – у неё не было внуков. А дочке, Лизе, уже тридцать два…
Нина прикрыла дверь в комнату, где собирал пазл Коля, и открыла входную. На пороге стояла зарёванная Лиза. Пришла без звонка.
- Что такое? – перепугалась Нина.
Лиза махнула рукой, скинула ботинки и прошла в кухню. Налила себе воды и села к столу.
- Всё. Подтвердили патологию. И ЭКО мне нельзя. Ну откуда, мам? Почему это со мной происходит?
Нина Васильевна вздохнула. Значит, всё. Не будет никаких внуков. Никогда.
- Ну… что ж теперь. Не всем дано. Направь свою энергию в какое-то другое русло.
- А тебе разве не грустно? – спросила Лиза, размазывая слёзы по щекам.
- Я же никак не могу повлиять на ситуацию! Могу чаю тебе сделать с мятой. Будешь чай?
- Я бы лучше водки выпила.
- Нет у меня водки. Я же не пью, – развела руками Нина.
- Ладно. Тогда чай!
Мать отвернулась к шкафчику, искать чай, мяту, заваривать. Лиза расплакалась ещё горше: даже водки ей не выпить, может, хоть чуть полегче бы стал камень в груди. Не так давил и ворочался.
Никто из женщин не заметил, как Коля появился на пороге кухни. Увидел плачущую Лизу, подошёл к ней и обнял:
- Не реви! – серьёзно сказал он.
Лиза ахнула. Отняла руки от лица и посмотрела на мальчика.
- Боже… кто это?
- Коля, а ты пазл собрал разве? - спросила Нина.
- Ты сказала недолго, а сама долго. Я услышал, плачет кто-то.
Коля перестал обнимать Лизу и взобрался на табуретку:
- Можно я тут, с вами?
- А давай я тебя покормлю, и ты поспишь немного. Давай? – предложила Нина.
- Ты меня кормила уже, баб Нина. Ты забыла?
- Ну так надо поспать днём, Коленька. Ты же знаешь. Тихий час.
- Ладно, – покорился неизбежному мальчик и слез с табуретки. – Только ты не плачь. Не будешь?
Он смотрел своими синими глазами на Лизу. Она помотала головой, пребывая в изумлении. Нина быстро заварила чай и увела мальчика, бросив Лизе:
- Я его только положу. Засыпает он сам.
- Я и читать сам умею! – похвалился Коля, уходя за руку с Ниной Васильевной.
Читать он и правда уже немного умел – соседка научила. Когда Маша лежала в больнице, Нина Васильевна брала мальчика к себе и занималась с ним.
Она вернулась в кухню и закрыла дверь.
- Мама, кто это?!
- Коля. Сосед мой. Маму его в больницу увезли. Опять.
- А что, у неё никого нет?
- Никого, Лизок. Одна она на всём свете белом.
- А где же папа мальчика?
- Ой… это такая история. Просто сериал. Пять лет назад случилась у Марии лебединая песня.
- Погоди… а сколько ей было лет? Почему лебединая? – удивилась Лиза.
- Сорок шесть.
- Ого!
- Ого-о! – передразнила мать. – Такая любовь там была. Звали его Артемом. Мне он почему-то сразу не понравился, а Маша на крыльях летала. Замуж собралась. А вот рожать она, само собой, не собиралась.
- Погоди! Так а до этого что, не было у неё детей?
- Была дочка. Давно ещё, лет двадцать пять назад. Умерла в младенчестве. Семья у Маши из-за этого распалась, и потом ей всё как-то не везло. А тут вроде как повезло. Она так думала.
- Откуда ты всё это знаешь? – удивилась Лиза.
Нина Васильевна жила в доме не так давно, раньше у неё была квартира в области. Но Лиза с мужем Борисом решили перевезти маму в город, добавили ей денег на покупку квартиры. Она не возражала. Продала жильё в Подольске и переехала в Москву, к метро Южная. Вот уже семь лет Нина жила тут, дети навещали её, и она ездила к ним. Но для Лизы было сюрпризом, что мать общается так тесно с соседкой: всё знает про неё, да ещё и с ребенком помогает.
- Так как откуда? Маша и рассказала. Когда осталась в такой ситуации, ей нужна была поддержка. Я её и поддерживала.
- В какой ситуации?
- Так ты не даёшь рассказать!
Ну Лизка, ну лиса. Вон глаза как горят любопытством, как фары. И про беды свои забыла.
- В общем, Мария вдруг, неожиданно, в сорок шесть лет, оказалась беременной. Она и не думала предохраняться – за столько лет немудрено забыть, какие последствия у любви бывают. В общем, залетела Мария, а Артёма как ветром сдуло, едва он узнал об этом. Во как!
- Так, – кивнула Лиза. – А чем болеет Мария?
- Ох… молчи.
- Да говори уже!
- Поздние роды, как я поняла, спровоцировали онкологию. Вот теперь у Маши уже два с половиной года не жизнь, а борьба. С тех пор, как диагноз поставили. Когда ей совсем плохо, или когда нужно планово лечь в больницу – Коля у меня. Я уж и привязалась к нему. Замечательный мальчишка. Жаль его.
- Да. Мне тоже он понравился. Что же с ним будет, когда… если… когда.
Нина пожала плечами.
- Детский дом.
- Ой, нет! Надо его забрать.
Нина только головой покачала.
Дома вечером Лиза все уши прожужжала Боре про то, какой замечательный соседский мальчик Коля.
- У него мама может умереть. Очень больная.
- Ну, во-первых, она ещё не умерла. А во-вторых, это просто какой-то совершенно посторонний мальчик. Прекрати мне его впаривать!
Борис, конечно, при всех своих достоинствах: любви к жене, заботе о ней, внешности, уме и прочем - начинал карьеру простым строителем. Лексикон временами оставлял желать лучшего.
- Ты меня не любишь! – немедленно перешла к шантажу Лиза.
- Я тебя не люблю? Я тебя так люблю, что готов прожить с тобой жизнь без детей. Ну, бывает и такое. Будем любить друг друга. Но это не повод одному из нас превращаться в ребенка.
- Я? Я превращаюсь в ребёнка?!
- А кто, я что ли? Увидела игрушку, и «дай»! Что это такое вообще? А это – не игрушка. Живой мальчишка. При живой матери.
- Если бы ты его видел только… наше знакомство началось с того, что Коля меня обнял. Потому что я плакала.
В тот вечер они так и не поняли друг друга. На следующий день Лиза, проводив мужа на работу, помчалась к матери. Она весь день провозилась с Колей и твёрдо решила, что этот мальчик должен быть её сыном. Лучше она всё равно не найдёт. Боря что-то там бубнил про суррогатное материнство… да зачем?! Когда вот оно. Уже есть, чудо это.
В выходные она всё-таки потащила мужа знакомиться с Колей. Борис смотрел на мальчика, серьёзного не по годам, не шкодного и действительно очень-очень приятного: чистый, глазастый, лишнего не болтает. Когда уходили, Коля первым протянул Борису руку, чтобы тот её пожал на прощание. И этот мужской жест в четыре года вместо сопливых обнимашек впечатлил Бориса больше всего.
А Лиза перед уходом вцепилась в мальчика, как утопающая. Не отодрать. Так он ей пришёлся по душе. Хотя, Борис теперь немного понимал жену…
В воскресенье вечером он сказал Лизе:
- Ладно. Я, правда, не очень понимаю, как можно прийти к женщине и сказать: «Вы умираете, отдайте нам вашего сына». Глупость какая-то.
- Ну… мы же вежливо скажем. Предложим. Я уже всё узнала. Она просто должна написать заявление, что в случае её смерти мы будем опекунами Коли.
- А если она выздоровеет?
- Да и дай ей Бог! Лишь бы Коле было хорошо.
И зажмурилась, чтобы Борис не увидел ничего лишнего в её глазах. Непрошенного, недоброго. Муж только головой покачал…
В понедельник Мария выписалась из больницы и забрала Колю домой. Лиза в тот же день сунулась к ней со своим предложением и получила в ответ жуткий скандал:
- Что удумали?! Отнять у матери единственного сына! Да никогда, - слышишь, - ты его не получишь! Заявление ей какое-то! Я тебе дам, заявление. Такое заявление устрою, костей не соберёшь!
- Мам, не кричи на Лизу. – сказал Коля.
- О! Смотрите! Уже и ребёнка против меня настроили! А я-то, дура, думала, по-соседски помогают. Марш в комнату!
Коля отступил. Мария теснила Лизу к выходу.
- Да вы поймите, случись с вами что, и Колю заберут в детский дом! А так его возьмём мы… - пробовала Лиза воззвать к здравому смыслу Маши.
- Не дождётесь! – отрезала та и захлопнула дверь перед носом у женщины.
На дворе стоял октябрь.
Лиза плакала, Боря её утешал. Предлагал усыновить другого ребенка, но Лиза не хотела другого. Маша от страха и отчаяния почувствовала себя как будто лучше, в больницу больше не ложилась. Занималась сыном. Соседке мальчика она больше не давала.
Нина тоже поплакала немного. Пару раз она видела через окно, как Маша ведет сына за руку по улице. Выглядела соседка неплохо. Ну, может, и правда всё обойдётся. Пойдёт дело на поправку, и Коля вырастет с родной матерью.
Шестого января в обед Нина запекала утку, собираясь поехать с ней к детям. В дверь постучали. Что такое? Звонок сломался, что ли?
- Баба Нина, иди скорее к нам! Мама зовёт.
Соседка зашла к Марии. Пахло успокоительными настойками. Выглядела женщина совсем плохо.
- Маша… ты как?
- Звони своим, – каким-то бесцветным голосом сказала та. – Пусть найдут нотариуса и приезжают.
- Тебе плохо?
- Скорее, Нина. Скорее, пока я… пока я ещё тут.
Нина позвонила дочери и всё передала. Потом сидела с Машей, хотя та просила соседку уйти к себе и увести Колю.
- Утка! – завопила Нина. – Сейчас выключу, и приду.
Вскоре приехали Боря с Лизой. Привезли баснословно дорогого в праздники нотариуса. Они всё-таки выпроводили Нину Васильевну с Колей в соседнюю квартиру. Оформили заявление. Мария, перед тем как подписать, сказала:
- Только не отправляйте меня в больницу. Тут хочу умереть…
Лиза разрыдалась. Документы были подписаны. Борис сказал:
- Мальчику, наверное, лучше у нас пока будет.
- Да что уж теперь… пока-не пока. Насовсем, – слабо сказала Маша. – Попрощаюсь только.
На оставшееся время Боря с Лизой вызвали Маше сиделку, тоже баснословно дорогую в Рождество. Сидели вчетвером у Нины за столом, который украшала одинокая утка. Настроение было непраздничным. Коля поглядывал на взрослых. Потом слез со стула, подошёл к Лизе и спросил со слезами в глазах:
- Лиза, а ты теперь мамой моей будешь?
- А ты хочешь?
- Опомнились, – хмыкнул Борис, – что надо и у виновника суеты спросить.
Коля зыркнул на него и сказал Лизе:
- Я хочу. Мама сказала, что она больше не может со мной.
Лиза снова расплакалась. Второй раз за день. Подняла Колю, посадила к себе на колени, обняла, прижала к себе. Боря махнул рукой, встал и подошёл к ним. Встал за стулом, наклонился, обнял их своими большими ручищами. Нина тоже махнула рукой и вышла из комнаты. Слёзы душили и её. Вроде и счастье какое. Мальчик. Сын. Внук. Подарок на Рождество, да какой! Но почему такой ценой? Бедная, бедная Маша…
- Детский дом.
- Ой, нет! Надо его забрать.
Нина только головой покачала.
Дома вечером Лиза все уши прожужжала Боре про то, какой замечательный соседский мальчик Коля.
- У него мама может умереть. Очень больная.
- Ну, во-первых, она ещё не умерла. А во-вторых, это просто какой-то совершенно посторонний мальчик. Прекрати мне его впаривать!
Борис, конечно, при всех своих достоинствах: любви к жене, заботе о ней, внешности, уме и прочем - начинал карьеру простым строителем. Лексикон временами оставлял желать лучшего.
- Ты меня не любишь! – немедленно перешла к шантажу Лиза.
- Я тебя не люблю? Я тебя так люблю, что готов прожить с тобой жизнь без детей. Ну, бывает и такое. Будем любить друг друга. Но это не повод одному из нас превращаться в ребенка.
- Я? Я превращаюсь в ребёнка?!
- А кто, я что ли? Увидела игрушку, и «дай»! Что это такое вообще? А это – не игрушка. Живой мальчишка. При живой матери.
- Если бы ты его видел только… наше знакомство началось с того, что Коля меня обнял. Потому что я плакала.
В тот вечер они так и не поняли друг друга. На следующий день Лиза, проводив мужа на работу, помчалась к матери. Она весь день провозилась с Колей и твёрдо решила, что этот мальчик должен быть её сыном. Лучше она всё равно не найдёт. Боря что-то там бубнил про суррогатное материнство… да зачем?! Когда вот оно. Уже есть, чудо это.
В выходные она всё-таки потащила мужа знакомиться с Колей. Борис смотрел на мальчика, серьёзного не по годам, не шкодного и действительно очень-очень приятного: чистый, глазастый, лишнего не болтает. Когда уходили, Коля первым протянул Борису руку, чтобы тот её пожал на прощание. И этот мужской жест в четыре года вместо сопливых обнимашек впечатлил Бориса больше всего.
А Лиза перед уходом вцепилась в мальчика, как утопающая. Не отодрать. Так он ей пришёлся по душе. Хотя, Борис теперь немного понимал жену…
В воскресенье вечером он сказал Лизе:
- Ладно. Я, правда, не очень понимаю, как можно прийти к женщине и сказать: «Вы умираете, отдайте нам вашего сына». Глупость какая-то.
- Ну… мы же вежливо скажем. Предложим. Я уже всё узнала. Она просто должна написать заявление, что в случае её смерти мы будем опекунами Коли.
- А если она выздоровеет?
- Да и дай ей Бог! Лишь бы Коле было хорошо.
И зажмурилась, чтобы Борис не увидел ничего лишнего в её глазах. Непрошенного, недоброго. Муж только головой покачал…
В понедельник Мария выписалась из больницы и забрала Колю домой. Лиза в тот же день сунулась к ней со своим предложением и получила в ответ жуткий скандал:
- Что удумали?! Отнять у матери единственного сына! Да никогда, - слышишь, - ты его не получишь! Заявление ей какое-то! Я тебе дам, заявление. Такое заявление устрою, костей не соберёшь!
- Мам, не кричи на Лизу. – сказал Коля.
- О! Смотрите! Уже и ребёнка против меня настроили! А я-то, дура, думала, по-соседски помогают. Марш в комнату!
Коля отступил. Мария теснила Лизу к выходу.
- Да вы поймите, случись с вами что, и Колю заберут в детский дом! А так его возьмём мы… - пробовала Лиза воззвать к здравому смыслу Маши.
- Не дождётесь! – отрезала та и захлопнула дверь перед носом у женщины.
На дворе стоял октябрь.
Лиза плакала, Боря её утешал. Предлагал усыновить другого ребенка, но Лиза не хотела другого. Маша от страха и отчаяния почувствовала себя как будто лучше, в больницу больше не ложилась. Занималась сыном. Соседке мальчика она больше не давала.
Нина тоже поплакала немного. Пару раз она видела через окно, как Маша ведет сына за руку по улице. Выглядела соседка неплохо. Ну, может, и правда всё обойдётся. Пойдёт дело на поправку, и Коля вырастет с родной матерью.
Шестого января в обед Нина запекала утку, собираясь поехать с ней к детям. В дверь постучали. Что такое? Звонок сломался, что ли?
- Баба Нина, иди скорее к нам! Мама зовёт.
Соседка зашла к Марии. Пахло успокоительными настойками. Выглядела женщина совсем плохо.
- Маша… ты как?
- Звони своим, – каким-то бесцветным голосом сказала та. – Пусть найдут нотариуса и приезжают.
- Тебе плохо?
- Скорее, Нина. Скорее, пока я… пока я ещё тут.
Нина позвонила дочери и всё передала. Потом сидела с Машей, хотя та просила соседку уйти к себе и увести Колю.
- Утка! – завопила Нина. – Сейчас выключу, и приду.
Вскоре приехали Боря с Лизой. Привезли баснословно дорогого в праздники нотариуса. Они всё-таки выпроводили Нину Васильевну с Колей в соседнюю квартиру. Оформили заявление. Мария, перед тем как подписать, сказала:
- Только не отправляйте меня в больницу. Тут хочу умереть…
Лиза разрыдалась. Документы были подписаны. Борис сказал:
- Мальчику, наверное, лучше у нас пока будет.
- Да что уж теперь… пока-не пока. Насовсем, – слабо сказала Маша. – Попрощаюсь только.
На оставшееся время Боря с Лизой вызвали Маше сиделку, тоже баснословно дорогую в Рождество. Сидели вчетвером у Нины за столом, который украшала одинокая утка. Настроение было непраздничным. Коля поглядывал на взрослых. Потом слез со стула, подошёл к Лизе и спросил со слезами в глазах:
- Лиза, а ты теперь мамой моей будешь?
- А ты хочешь?
- Опомнились, – хмыкнул Борис, – что надо и у виновника суеты спросить.
Коля зыркнул на него и сказал Лизе:
- Я хочу. Мама сказала, что она больше не может со мной.
Лиза снова расплакалась. Второй раз за день. Подняла Колю, посадила к себе на колени, обняла, прижала к себе. Боря махнул рукой, встал и подошёл к ним. Встал за стулом, наклонился, обнял их своими большими ручищами. Нина тоже махнула рукой и вышла из комнаты. Слёзы душили и её. Вроде и счастье какое. Мальчик. Сын. Внук. Подарок на Рождество, да какой! Но почему такой ценой? Бедная, бедная Маша…
В кухню через приоткрытое окно влетел белый мотылёк. В январе! Нина ахнула. Вот и не верь после этого в чудеса. В дверь позвонили. Нина Васильевна уже знала, что ей скажут, когда она откроет. Это пришла сиделка, сказать, что Маши не стало. Будет душа её летать белым мотыльком и сверху смотреть, как растёт Коля. Как живёт. Любят ли его. А они его будут очень, очень любить!
© Ирина Малаховская-Пен
#жизненныеистории
© Ирина Малаховская-Пен
#жизненныеистории
Следующая публикация
Комментарии 7