Предыдущая публикация
Сергей Жгельский родом из Яловки.
Отрывок из романа «Дыхание болота».
Ранним туманным утром в августе 1945 года с заплечным мешком, одетый в военную форму пехотинца, Степан Норик возвращался домой. На нём были истоптанные кирзовые сапоги, выцветшее галифе и потёртая шинель с заплатками. Воротничок гимнастёрки был подшит свежей белой тканью, а пилотка сидела на голове ровно, немного сдвинутая на лоб, на правую сторону. Шёл Степан со стороны села Увелья от железнодорожной станции Зыбкая к своему селу Яловка. Пройдя около версты, он увидел очертания церкви Покрова. Из-за тумана изб ещё не было видно. Ручей Будянка, который он услышал, протекал через болото, разделяющее Белоруссию и Россию. Он брал своё начало в живописных местах посёлка Заозерье в смешанных лесах Полесья, из ключа Палегравой криницы. Течение ручья было весёлым, вода в нём была чистой, как слеза. Славился на всю округу сладковатый вкус воды.Степан снял сапоги, до колен закатал галифе, шинель и сапоги перекинул через плечо и пошёл через ручей. Он перешёл ручей, обулся, накинул на плечи шинель и пошёл дальше к родному дому с чистыми ногами и спокойной душой.
Подойдя к селу, Степан отчётливо увидел очертания церкви Покрова. Он хорошо помнил, что она находится в центре села. Затянув ремень, поправив пилотку, он быстро зашагал навстречу своей новой мирной жизни.Из тумана нехотя, как бы стесняясь своего вида, стали появляться избы с покосившимися заборами и ставнями. Воин шёл по центральной улице своего села спустя четыре года. Село спало мирным сном, только собаки лениво лаяли вслед вернувшемуся с войны односельчанину.
У прадеда громко стучало сердце от радости, он почти бежал навстречу со своей женой Наташей и детьми. Вот показался переулок, вот его изба — плетень так покосился, казалось, что ему надоело сдерживать ветра, снега и живность, которая постоянно норовила проникнуть на охраняемую им территорию. Степан подошёл к калитке и попробовал открыть её, но она была заперта изнутри. Тогда он осторожно постучал в окно, к горлу подкатил ком. Не сразу спросил женский голос: «Кто здесь?» Не узнавая свой голос, воин ответил: «Это я, Степан». К окну подошла его жена Наталья. Она прикрыла рот ладонью, махнула рукой, показывая, что побежала открывать запор. Через мгновение перед ним стояла та, о которой он думал каждый день, читал её письма, во сне разговаривал с ней о сокровенном. На ней была надета белая льняная рубашка до пола, на плечи накинут старый платок, на ногах — бахилы, самодельная обувь, склеенная из старых резиновых камер колёсной техники. Степан нежно обнял свою жену, она, как ребёнок, всхлипывала, её плечи дрожали.
Наталья подала своему мужу руку, и они вместе переступили порог. Он осмотрелся, вдохнул запах родной избы. Стол стоял у окна, в которое он только что стучал. Над столом висела керосиновая лампа. Та же русская печка, занавеска свисала с потолка и закрывала её трубу. На печке мирно спали их дети. В красном углу хаты висели иконы, накрытые рушником. Пол выскоблен добела. У стола стояла большая резная скамейка, окрашенная краской синего цвета. В углу хаты, напротив печи, стояла деревянная кровать, украшенная резьбой, от подушек и перины исходил запах васильковой свежести. На стене над кроватью висел портрет с вышивкой. В углу стояла бочка с водой, на ней лежал деревянный ковш. Справа от бочки ближе к печке на полках стояла чистая кухонная посуда, задернутая занавеской. В углу у печки стояли ухваты и чапела. У очага печи ровно, как на параде, стояли глиняные чугунки. На табуретке у печи стоял начищенный самовар. В нише под печью лежал хворост для розжига и сухие брикеты из торфа...
Следующая публикация
Нет комментариев