Предыдущая публикация
Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН.
№2.2013
МАКСИМОВ К.Н. Рецензия на:
...
Кропачев С.А., Кринко Е.Ф.
"ПОТЕРИ НАСЕЛЕНИЯ СССР
В 1937-1945 ГГ.:
МАСШТАБЫ И ФОРМЫ.
Отечественная историография".
М.: РОССПЭН, 2012. 350 с.
...
НОВАЯ КНИГА известных российских историков С.А. Кропачева и Е.Ф. Кринко посвящена освещению советской и современной российской историографией масштабов и форм репрессий и потерь населения СССР
в 1937-1945 гг.
В ней анализируется историография одного из самых сложных и противоречивых периодов
в истории России,
вызывающего в последние годы широкий профессиональный и общественный интерес и обусловившего появление множества публикаций.
Выстроив монографию проблемно-хронологически,
ее авторы акцентируют внимание
на вопросах массовых репрессий
в период конца 1930-х гг. и Великой Отечественной войны,
вызывающих острую полемику у исследователей,
прежде всего речь идет
о людских потерях
и их демографических последствиях для советского общества.
Анализ отечественной и зарубежной литературы по истории советской эпохи и сталинизма привел авторов к убеждению в необходимости
выявить методологические проблемы и научно-организационные формы изучения демографических потерь
в рассматриваемый период.
В связи с этим они выделяют конкретно-исторический подход, основанный на традиционном источниковедческом анализе комплекса документов,
При этом авторы совершенно справедливо отмечают,
что при исследовании вопросов о потерях важен компаративный анализ различных по происхождению и содержанню источников.
Особенно это касается источников,
характеризующих потери личного состава действующей армии в годы Великой Отечественной войны.
Для извлечения конкретных объективных сведений
о действительных масштабах людских потерь СССР
в годы репрессий и Великой Отечественной войны
в монографии использован историко-демографический подход,
или, иначе метод демографического баланса,
при котором главными источниками информации о демографических процессах явлюются статистические сведения, извлеченные из материалов переписи населения.
Однако и этот вид источника требует всестороннего источниковедческого анализа, особенно при изучении вопросов его происхождения.
В книге С.А. Кропачева и Е.Ф. Кринко динамика репрессий достаточно убедительно и научно-обоснованно проиллюстрирована
на примере переписей населения СССР
в 1937 и 1939 годах.
Проведя анализ существующей методологии изучения форм и масштабов «большого террора»,
и вообще репрессий,
авторы монографии сделали убедительный вывод о том,
что данная методология нуждается в обновлении и совершенствовании,
с учетом использования источников статистического характера.
Ценность рецензируемого труда состоит в том, что в нем обстоятельно рассмотрены вопросы терминологии,
определены дефиниции комплекса терминов,
выработан соответствующий понятийный аппарат,
способствующий глубокому исследованию демографических потерь в эпоху сталинизма.
...
В РАБОТЕ раскрываются такие основные для изучения темы политических репрессий понятия, как «террор», «репрессии» и их виды.
Авторы обоснованно подчеркивают,
что критерием для осуществления террора выступает его идеологическое обоснование,
в том числе и по этническому признаку.
Здесь стоило бы добавить,
что мотивы террора могут быть зависимы от времени, обстоятельств и целей правящего режима.
В книге уделено немалое внимание понятию «репрессия» и его дефиниции.
Авторы, соглашаясь с определением, данным в Законе РСФСР
«О реабилитации жертв политических репрессий» (18 октября 1991 г.),
акцентировали внимание на главных видах репрессий,
имевших прямые демографические последствия
(массовое применение смертной казни;
лишение свободы и заключение в учреждения пенитенциарной системы государства;
массовые депортации).
Закономерно выделив «большой террор» как процесс, явление и понятие, авторы локализуют его в хронологических рамках 1937-1938 гг.
Между тем,
анализируя течение процесса в различных регионах СССР
(республиках, краях и областях),
я пришел к выводу о том,
«большой террор»
стартует уже в 1934 г.,
а во второй половине 1938 г. наблюдается его заметный спад.
...
АВТОРЫ правомерно обращаются
к анализу видов наказаний со стороны советского государства,
сложившемуся в существующей историографии,
и в том числе рассматривают депортацию,
в интерпретации которой сложились два подхода в официальных документах
и в историко-политической литературе.
Совершенно справедливо отмечается,
что в советских официальных документах отсутствует единая трактовка самого понятия «депортация».
В современном законодательстве депортация характеризуется как принудительное перемещение лица за пределы государства.
А в историографии термин «депортация» понимается как одна из форм политических репрессий,
применяемая в виде принудительного перемещения групп людей или народов, по этническому признаку,
в пределах данного государства.
Из всех проанализированных работ
они выделили понятие «депортация», предложенное П.М. Поляном,
который указал на наличие внесудебного характера,
тотальной направленности,
цели "изъять"
(так в документах органов, осуществлявших депортации.К. М.)
людей из исконных мест обитания и переместить их в новую, непривычную, рискованную для выживания среду.
Мне представляется необходимым добавить:
принудительное перемещение группы людей, этносов,
с лишением их гражданских прав,
с превращением в неполноценных членов советского общества,
с заключением их под гласный и негласный надзор и установлением в местах спецпоселения особого режима с целью принуждения к труду,
при этом не создавая им необходимые социально-бытовые условия.
...
ГОВОРЯ о депортации народов
как о геноциде,
авторы указывают на имеющиеся в литературе неоднозначные мнения по данной теме.
Действительно,
в официальных документах, зафиксировавших организацию и проведение депортации народов в Советском Союзе,
не запечатлены явные указания властей на осуществление геноцида по отношению к депортируемым наро-дам.
Но по последствиям
депортация фактически все же представляла собою геноцид,
за исключением лишь отдельных народов, переселенных в места с благоприятными природно-климатическими условиями.
В отличие от других вопросов монография уделяет незначительное внимание проблеме реабилитации репрессированных народов.
Советское государство после смерти Сталина начало поэтапное освобождение из-под административного надзора необоснованно репрессированных народов,
что выразилось в амнистировании и восстановлении в гражданских правах но отнюдь не всего народа,
а лишь отдельных его групп по категориям.
Процесс реабилитации жертв политических репрессий, как известно, начался в соответствии с решениями ХХ съезда КПСС, с восстановления упраздненных национально-государственных образований депортированных по этническому признаку народов.
В первую очередь проводилась политическая реабилитация,
почти одновременно с ней экономическая, материальная реабилитация,
постепенно реабилитация социальная и культурная.
Правильно отмечается,
что начатый в период «хрущевской оттепели» процесс реабилитации прервался с подспудной реанимацией культа личности Сталина
и возобновился с распадом СССР и образованием суверенной Российской Федерации.
Одним из достоинств рецензируемой книги является то,
что в ней вопросы развития и институционализации исследований
по проблемам масштабов
и форм потерь советского населения
в годы репрессий
и Великой Отечественной войны внимательно проанализированы и освещены.
...
ПРОСЛЕЖЕНЫ пути становления
нового научного направления исторической демографии,
научных, военных, официальных,
общественных структур,
занимавшихся и продолжающих изучение демографической ситуации в стране.
Развитие этого научного направления зависело от проводимой правящим режимом идеологии,
от степени ero заинтересованности в появлении объективного изучения людских потерь в указанных
событиях 1937-1945 годов.
...
КАК отмечают авторы,
кардинальные из менения в исследовании проблематики репрессий произошли в годы
«перестройки с образованием Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий,
Комиссии по установлению истинных потерь населения СССР
в Отделении истории АН СССР под руководством академика Ю.А. Полякова,
с учреждением Всесоюзного добровольного историко-просветительского общества «Мемориал» (ныне Российское),
Координационного центра Министерства обороны Российской Федерации по увековечиванию памяти защитников Родины
и ряда различных общественных организаций.
Все это способствовало обогащению историографии масштабов и форм репрессий и потерь Советского населения в 1937-1945 гг.
Следует отметить,
что это научное направление отныне значительно активизировалось соданием Российского исторического общества во главе с С. Е. Нарышкиным, Председателем Государственной думы Федерального Собрания Российской Федерации.
...
ЗНАЧИТЕЛЬНОЕ внимание авторы оправданно уделяют современным формам представления исторических знаний, периодизации историографии Великой Отечественной войны,
которая до последнего времени не была лишена общественно-политической коньюнктуры.
Особенность данного труда состоит в том, что авторы предложили свою периодизацию историографии
потерь советского населения в 1937-1945 гг.,
выделив в нем два основных этапа - советский (1930-1980)
и современный (постсоветский)
с конца 1980-х гг.,
которые в свою очередь распределены по периодам.
При этом они,
проанализировав развитие историографии исследуемой проблемы сквозь призму совокупности внутренних и внешних факторов,
удачно определили их критерии.
Совершенно справедливо отмечается,
что оценки историков советского периода в определенной степени менялись,
их исследования находились под идеологическим контролем,
важнейшие источники им не были доступны.
В постсоветской историографии наблюдается отход от догматизированных положений,
расширение источниковой базы исследований,
новые концептуальные подходы
...
ВТОРАЯ глава монографии посвящена анализу историографии масштабов и форм политических репрессий в 1937-1945 гг.
Авторы начинают этот раздел с утверждения о том, что первыми историками по литических репрессий были те, кто непосредственно их осуществлял,
И. Сталии, В. Молотов, Н. Ежов и другие руководители советского государства.
Не отрицая их роли в создании истории, и все же их не отнес бы к категории «историков»,
а их труды к исследованиям.
По моему мнению,
они прежде всего являлись создателями, творцами источниковой базы по истории репрессий.
Это очевидно при изучении вопросов о происхождении исторических источников по данной проблеме.
Идеи, цели, идеологическое, политическое обоснование репрессий полностью исходили от этих руководителей,
которые выступали и авторами многих документов, особенно директивного характера, исходящих из органов партийной и государственной власти.
Приводимые факты и сведения в их докладах и выступлениях ими не готовились,
они являлись продуктами деятельности сотрудников соответствующих служб.
Поэтому эти материалы исследователи всегда рассматривали и использовали как источники,
в том числе и в докладных более позднего времени
(на имя Н. С. Хрущева).
...
С тем большими основаниями к источникам авторы книги относят информации бывших политзаключенных (носителей знаний о масштабах репрессий).
Историография темы массовых политических репрессий начинает практически развиваться в период «оттепели»,
но в связи с попыткой реабилитации И. Сталина эта проблема оказалась свернутой.
За рубежом же, напротив, в кругах эмигрантов заметно активизировались исследования по вопросам репрессий в СССР.
Но в их трудах имеются существенные расхождения в оценках, суждениях о репрессиях в СССР,
количестве пострадавших и погибших в результате террора.
...
ТЕМА сталинских репрессий прочно вошла в науку с эпохи «перестройки»,
в условиях политики «гласности».
Официально новому периоду в осмыслении этой проблемы
был дан старт в 1987 г. М.С. Горбачевым.
Стали появляться не только публицистические и научные труды,
но и произведения художественной литературы на тему тоталитаризма.
Однако
и в них, ввиду недостаточности источниковой основы,
имелись серьезные расхождения в оценке сведений о масштабах политических репрессий.
...
В РЕЦЕНЗИРУЕМОМ труде утверждается,
что следующая тенденция в исследовании сталинских репрессий и их последствий связана с открытием доступа к ранее засекреченным документам из фондов некоторых архивов.
Первым, кто использовал источники подобного рода, по мнению авторов, является известный историк Д.А. Волкогонов.
С этого времени вопрос о численности потерь в годы сталинских репрессий породил острую дискуссию,
которую обстоятельно проанализировали
С.А. Кропачев и Е. Ф. Кринко.
...
АВТОРЫ монографии уделили пристальное внимание феномену «большого террора»
и его масштабам,
осмысление которых сыграло важнейшую роль в становлении современной историографии сталинизма,
Конкретная задача по уничтожению «врагов народа» была сформулирована решением Пленума ЦК ВКП(б) 3 марта 1937 г.,
в развитие которого был принят ряд постановлений Политбюро ЦК ВКП(б),
приказов НКВД СССР,
установивших контингент и количество репрессируемых,
в том числе и по национальным республикам.
В книге достаточно глубоко проанализирована историография «большого террора»,
показаны участие в его инициировании и реализации И. Сталина, Н. Ежова,
А. Вышинского.
Авторами сделан совершенно обоснованный вывод о том,
что массовые политические репрессии 1937-1938 годов имели для советского общества и государства серьезные негативные последствия,
Произволу подверглись сотни тысяч ни в чем неповинных людей, представителей всех национальностей СССР.
...
В РАБОТЕ специально выделена историография ГУЛАГа и спецпоселений, занимавших ключевые места
в пенитенциарной системе советского государства.
ГУЛАГ - Главное управление исправительно-трудовых лагерей ОГПУ
в 1930 г.,
с 1934 г. НКВД СССР.
В 1941 г. этому управлению подчинили все колонии НКВД
и создали отдел трудовых и специальных поселений,
который в 1944 г. был выделен в самостоятельную структуру.
ГУЛАГ представлял собой широко разветленную систему с 53 лагерями, имевшими многочисленные отделения и пункты,
425 колониями, более чем 2 тысячами спецкомендатур.
Он распределял и перераспределял заключенных всех исправительно-трудовых лагерей.
Особый интерес в книге представляет анализ историографии спецпоселенцев и их вклада в развитие производительных сил северных и восточных регионов СССР.
Изучение историографии показало,
что система исправительно-трудовых лагерей и спецпоселений представляла собой мощный лагерно-промышленный комплекс,
основанный на использовании принудительного труда
и игравший значительную роль в жизни страны.
...
В РЕЦЕНЗИРУЕМОЙ монографии большое место занимает историография депортации народов СССР.
Авторы справедливо отмечают,
что эта проблема в последние годы
вызывает повышенный научный и общественный интерес,
объясняя проявление этого интереса прежде всего этнополитическими процессами
и связывая их с событиями военного времени.
Мне, однако, представляется,
что активизация научного осмысления сложного,
трагического периода в истории народов, переживших депортацию,
связана с получением возможности объективно осветить их историю военного периода на основе новых документальных источников,
выявленных в рассекреченных фондах архивов.
При этом, не оправдывая,
снять необоснованные, ложно предъявленные им обвинения.
Считаю,
что именно эти факторы способствовали активизации историков в национальных республиках,
развитию историографии депортации по этническому признаку.
...
В РЕЦЕНЗИРУЕМОЙ книге
историография этнических депортаций проанализирована согласно предложенной авторами периодизации.
Они, как и некоторые другие исследователи,
совершенно справедливо отметили негативную роль эмигрантской печати
в судьбах самих репрессированных народов,
усилившей огульные обвинения этих этносов в антисоветских настроениях и выступлениях.
Это находит подтверждение
и в действиях калмыцкой эмиграции, нашедшей в годы войны приют у нацистов,
активно выступавшей и пропагандировавшей нацизм,
ведшей антисоветскую пропаганду от имени всего калмыцкого народа,
не имея на это ни полномочий,
ни социальной опоры
и организационной связи
с калмыками в СССР.
...
ВЫДЕЛЯЯ новый этап в развитии историографии депортации,
авторы связывают его с общим изменением обстановки в стране в 1990-е гг.,
с возобновлением реабилитации жертв политических репрессий,
с введением в научный оборот новых документальных материалов,
на основе которых стало возможным объективно освещать прошлое.
В книге достаточно основательно проанализированы труды историков,
раскрывающие причины депортаций.
Выявив различные мнения, суждения и оценки по многим вопросам,
авторы пришли к обоснованому выводу о необходимости продолжать исследования данной проблемы,
...
СПЕЦИАЛЬНАЯ глава
рецензируемого труда посвящена оценке демографических последствий Великой Отечественной войны.
Это правомерно,
поскольку народы СССР принесли на алтарь Победы многомиллионные жертвы.
Изучение потерь в Великой Отечественной войне имеет не только научное значение,
но и высокий нравственный и общественно-политический смысл.
Рассмотрев историографию проблематики потерь,
авторы объективно отмечают,
что исследования, осуществленные в советские годы, были подчинены идеологии,
подвержены политической коньюнктуре в угоду правящему режиму,
которому было выгодно приуменьшить потери в Великой Отечественной войне,
скрыть от народа истинную численность убитых, раненых, пропавших без вести и попавших в плен.
Новые оценки масштабов потерь СССР в военное лихолетье стали появляться в период «оттепели», но и они не были лишены политической коньюнктуры, п
преподнося различные цифры о потерях в войне от 20 млн до 30 млн человек.
В зарубежной литературе диапазон разночтений по это му поводу более внушителен от 22 млн до 50-60 млн человек.
Подлинные размеры наших людских потерь длительное время скрывались от народа,
вплоть до 1990-х гг.,
когда впервые стали называться цифры прямых потерь 26-27 млн.
Имеющиеся публикации и исследования свидетельствуют,
как отмечают авторы:
политизация военной темы
и сегодня затрудняет установление подлинной численности потерь Советского Союза в 1941-1945 годах.
Широко известно,
что в годы Великой Отечественной войны Красная Армия понесла большие, безвозвратные потери личного состава.
Ни в зарубежных,
ни в отечественных исследованиях
до сих пор не имеется единого мнения о количестве людских потерь Советского Союза в минувшей войне.
По подсчетам авторов новейшего справочного издания «Книга потерь»,
безвозвратные потери списочного состава военнослужащих составили
8 668 400 человек,
из них пропали без вести и попали в плен 4 559 000
[Кривошеев и др. 2009: 50-51].
По данным Комиссии при Президенте Российской Федерации по реабилитации жертв политических репрессий,
в плену оказались 4 069 600 солдат и офицеров Красной Армии.
По сведениям немецкого историка К. Штрайта, общее число советских военнослужащих, оказавшихся в плену у немцев, составляло 5 734 528 человек
[Штрайт 2009: 81.
Профессор Рурского университета Б. Бонвеч указывает на две официальные цифры, свидетельствующие о количестве советских военнопленных в Германии
5 246 тыс.
(по данным Главного командования сухопутных войск)
и 5 744 тыс.
(по данным военной разведки)
(Бонвеч 2010: 121].
Он отмечает,
что официальных данных о числе погибших в немецких лагерях не существует.
В фашистских концлагерях,
по данным К. Штрайта, погибли 57,8% советских военнопленных,
или 3 300 тыс.,
а по мнению Б. Бонвеча, не совсем известна судьба 2 800 тыс.
Согласно подсчетам отечественных составителей новейшего справочного издания,
2 500 тыс, советских военнопленных не дожили до освобождения.
А всего, по неполным данным
сводки № 45 Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации граждан СССР на 1 февраля 1946 г.,
количество выживших советских военнопленных в фашистских концлагерях составляло 2 016 480 человек
(ГАРФ. Ф. Р-9526. Оп. 6. Д. 933. Л. 60; Д. 285. Л. 166].
...
ПРИ АНАЛИЗЕ данных о безвозвратных потерях в Великой Отечественной войне,
на мой взгляд, следует иметь в виду сложившийся у граждан бывшего СССР со времен принятия сталинских приказов стереотип о военнопленных как о предателях,
из-за которого родные и близкие до сих пор не могут преодолеть синдром страха за находившегося в плену.
Помимо этого,
следует учитывать и особенности отчетов командования воинских частей о потерях личного состава.
Они, скрывая «худший показатель - плен»,
увеличивали в безвозвратных потерях, как отмечается в историографии,
число «без вести пропавших».
Мне представляется,
что говоря о потерях в Великой Отечественной войне и советских военнопленных,
следовало бы обратить внимание на работы исследователей
о судьбе пленных, репатриированных в Советский Союз.
...
ПРОАНАЛИЗИРОВАЛ отечественную историографию Холокоста
и проблемы определения численности его жертв,
авторы монографин приходят к выводу о том, что она представляет одну из наиболее политизированных и идеологизированных проблем истории Великой Отечественной войны.
Совершенно справедливо отмечается,
что в историографии и в историческом сознании современного общества вырабатывается понимание того,
что уничтожение евреев представляло собой составную часть общих нацистских
планов преобразования мира
и их реализации на оккупированной советской территории"
...
РЕЦЕНЗИРУЕМАЯ монография,
несмотря на высказанные выше замечания и пожелания,
безусловно является высоконаучным исследованием
и представляет собою новый фундаментальный труд по историографии людских потерь Советского Союза в годы
апогея политических репрессий
и Великой Отечественной войны.
Проанализировав доступную зарубежную литературу
и значительный массив отечественной историографни по названной проблеме,
авторы выяснили,
что в целом советскими и современными российскими историками накоплен немалый опыт изучения масштаба и форм
потерь и репрессий в СССР
в 1937-1945 эт.
Значение данного труда,
помимо. всего вышеизложенного,
определяется комплексным исследованием источниковой базы
и историографии
рассматриваемой проблемы".
Литература
Бонвеч Б." Советские военнопленные между Сталиным и Гитлером" /" Война на уничтожение: Нацистская политика геноцида на территории Восточной Европы". Материалы Международной научной конференции (Москва, 26-28 апреля 2010 года). М., 2010. С. 121.
.
Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. Р-9526. Оп. 6. Д. 933. Л. 60. Д. 284. Л. 117; Д. 285. Л. 166.
Кривошеев Г. Ф. и др. "Великая Отечественная без грифа секретности. Книга потерь"
Новейшее справочное издание. М.: Вече, 2009. C. 50-51.
Штрайт К. «Они вам не товарищи..." Вермахт и советские военнопленные в 1941-1945 гг."
/ пер. с нем. И. Дьяконова, предисл. и ред. И. Настенко. М.: АНО «Русское историческое общество НП ИД «Русская панорама", 2009, С. 8.
Автор
МАКСИМОВ Константин Николаевич, доктор исторических наук,
заведующий отделом истории, археологии и этнологии
Калмыцкогоo института гуманитарных исследований PAH (Элиста).
...
Стр 143-148
Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН
№ 2 2013
E-mail: kigiran@elista.ru .
Следующая публикация
Комментарии 1