Предыдущая публикация
Красная чума
Волки от испуга скушали друг друга
Вот что сообщает Г.М. Юдович, представительница победившего еврейства, в 1921 году, в отличие от победивших своих сородичей, волею случая оказавшаяся по ту сторону решетки.
Вологда:
«Подошла я к двери предназначенной мне общей женской камеры и ахнула. Нет слов, чтобы передать этот невероятный ужас: в почти полной темноте, среди отвратительной клейкой грязи копошились 35–40 каких-то полуживых существ. Даже стены камеры были загажены калом и другой грязью…
Днем — новый ужас: питание. Кормят исключительно полусгнившей таранью. Крупы не выдают — берут себе. Благодаря тому, что Вологодская тюрьма является “центральной” и через нее безпрерывной волной идут пересылаемые во все концы, — толчея происходит невероятная, и кухней никто толком не занимается. Посуда не моется. Готовится все пополам с грязью. В котлах, где варится жидкая грязная бурда, именуемая “супом”, черви кишат в ужасающем количестве…» (Мельгунов С.П. Красный террор в России. СП “PUICO”. М., 1990. С. 164).
Вятка:
«Я потребовала, было, умыться; но мне предложили, прежде всего, зайти в камеру, “а там видно будет”…
В большой женской камере 40 человек… “…Ни матрацев, ни подушек, ничего. На койках и просто на полу лежат оборванные, — некоторые почти голые, — полутрупы…
Пол цементный. Почти никогда не моется…
Не припомню другой такой кошмарной ночи, как проведенная в Вятской тюрьме. Насекомых мириады. Заключенные женщины мечутся, стонут, просят пить… У большинства высокая температура.
К утру 17 человек оказываются заболевшими тифом. Подымаем вопрос о переводе их в больницу — ничего не можем добиться…
В 8 час. вечера принесли «суп». Ничего подобного я еще не видела: суп сварен из грязных лошадиных голов: в темной вонючей жидкости плавают куски лошадиной кожи, волосы, какая-то слизь, тряпки… Картошка в супе не чищенная.
Люди с звериной жадностью набрасываются на это ужасное хлебово, глотают наперебой, дерутся из-за картофельной шелухи…
Через несколько минут многих рвет.
Так заканчивается день, и снова наступает кошмарная ночь…”» (Там же, с. 164–165).
Но почему только еврейка смогла описать все ужасы советских тюрем? Почему же русские-то об этом не пишут?
А все просто: всех, кого Юдович видела еще живыми, лишь спустя малое после этого время, в живых уже больше не было. Русские, если не совершали побег, как Солоневич, из большевицких тюрем обратно уже не возвращались…
Вот еще свидетельство:
«Я думаю, что человеку, недостаточно знакомому с условиями политического быта России наших дней, трудно даже себе вообразить большевицкую тюрьму с заключенными младенцами 3 лет до старцев 97 лет…
Тюрьма в теперешней России действительно один сплошной ужас… Сколько родителей и до сих пор не знают: погибли ли их дети или нет. И живут надеждой открыть дорогое существо в каком-нибудь заброшенном концентрационном лагере севера. Родственники лишены даже последнего утешения — похоронить труп любимого человека» (Там же, с. 167).
А вот что сообщается о страшном лагере смерти, устроенном большевиками на Соловках:
«Главное ее отличие от дореволюционной каторги состоит в том, что вся администрация, надзор, конвойная команда и т.д. — все начальство от высшего до низшего (кроме начальника Управления) состоит из уголовных, отбывающих наказание в этом лагере. Все это, конечно, самые отборные элементы: главным образом чекисты, приговоренные за воровство, вымогательство, истязания и прочие проступки. Там, вдали от всякого общественного и юридического контроля, в полную власть этих испытанных работников отдано безправное и безгласное население “красной” каторги… Эти ходят босые, раздетые и голодные, работают минимум 14 часов в сутки и за всякие провинности наказываются по усмотрению изобретательного начальства: палками, хлыстами, простыми карцерами и “каменными мешками”, голодом, выставлением в голом виде на комаров…» (Там же, с. 171).
«Положение женщин — поистине отчаянное. Они еще более безправны, чем мужчины, и почти все, независимо от своего происхождения, воспитания, привычек, вынуждены быстро опускаться. Они — целиком во власти администрации, которая взымает дань “натурой”… Женщины отдаются за пайки хлеба. В связи с этим страшное распространение венерических болезней…
Одним словом — самый настоящий рабовладельческий лагерь с полным безправием заключенных, с самыми ужасными картинами быта, с голодом, с побоями, истязаниями, надругательствами…» (Там же, с. 173).
Но для чего большевикам необходимо было до такой степени унизить человека? Почему так требовалось растоптать его как личность, смешав с грязью?
Этот метод уничтожения в человеке личности, судя по всему, лежит в основе их программы низведения своих жертв на животный уровень. Это идет в унисон с пестуемой ими теорией Дарвина, приравнивающей эту личность к животному. То есть в среде завоеванного кагалом общества внедряется в жизнь теория, по которой человек считается обыкновенной скотиной, только лишь вместо мычания еще и умеющей немного говорить.
Именно для подобных целей всегда и служили никому не понятные овощные базы и субботники, походы на уборку картошки и расчистка от снега путей.
Ведь здесь, казалось бы, нет ничего проще: найми для этого вида неквалифицированной трудовой деятельности людей и заплати им за тяжелый физический труд хорошие деньги. Тогда эта работа будет сработана быстро и качественно, мало того, — даже в удовольствие.
Но для чего требуется загонять сюда исключительно таких людей, которые к таким видам работ не готовы, которые не имеют для нее необходимого навыка, а иногда и элементарной спецодежды, да и вообще не любят подобного вида трудовой деятельности?
В этом экспериментальном строе требуется приравнять человека к безропотному скоту. То есть приставить к нему рога и потребовать вместо человеческих слов произносить козлогласование: бе-е-е.
И это касается вообще всех членов строящегося общества без исключения. А потому, периодически, без каких-либо видимых причин кидали в лагеря практически любого его члена и превращали в лагерную пыль: эти издевательства были запрограммированы и должны были постигнуть рано или поздно вообще всех.
Для чего такое общество было изобретено?
Это стало понятно лишь теперь. Ведь геноцид построен по законам самоуничтожения. Эти законы и должны были постигнуть в первую очередь тот самый народ, который для построения мирового государства рабов является крайне нежелательным и опасным. Потому именно на нем столь крупномасштабно и был произведен этот жуткий эксперимент.
Но, несмотря на все ужасы 20-х и 30-х годов социалистического строительства, то есть планомерного уничтожения в русском человеке всего человеческого через втаптывание его в грязь, лагерную пыль и страшный голод, бездушного монстра из него соорудить так и не удалось. Даже безпризорников, которых большевики имели целую армию, превратить в безродных дворняг, псов мировой революции, у них не получилось: жизнь годами в подворотнях превратила этих детей в жиганов, из которых вышибить любовь к преступлениям и разгульной жизни оказалось делом просто не возможным.
Вот что сообщает в 1936 г. о провалившейся попытке комиссаров Григорий Федотов:
«Россия, несомненно, возрождается материально, технически, культурно… Одно время можно было бояться, что сознательное разрушение семьи и идеала целомудрия со стороны коммунистической партии загубит детей. Мы слышали об ужасающих фактах разврата в школе, и литература отразила юный порок. С этим, по-видимому, теперь покончено… Школы подтянулись и дисциплинировались. Нет, с этой стороны русскому народу не грозит гибель… строится, правда, очень элементарное, но уже нравственное воспитание. Порядок, аккуратность, выполнение долга, уважение к старшим, мораль обязанностей, а не прав — таково содержание нового послереволюционного нравственного кодекса. Нового в нем мало. Зато много того, что еще недавно клеймилось как буржуазное» (Федотов Г.П. Судьба и грехи России. Избранные статьи по философии русской истории и культуры. Т. 2. С-Пб., 1992. С. 108–110).
И вот как объясняется столь казалось бы странный этот поворот в государственном строительстве, произведенный в середине 30-х:
«…это был… ход самой истории, а не реализация некой личной программы Сталина… И, как явствует из многих фактов, его поддержка этого объективного хода истории диктовалась прежде всего и более всего нарастанием угрозы глобальной войны, которая непосредственно стала в повестку дня после прихода к власти германских нацистов в 1933 году» (Кожинов В., с. 243).
Правильнее все-таки — социалистов — Гитлер строил пусть и национальный, но Социализм.
Вот что по этому поводу сообщает Григорий Федотов, находясь в это время заграницей (1936 год):
«Еще очень трудно оценить отсюда силу и живучесть нового русского патриотизма… Сталин сам, в годы колхозного закрепощения, безумно подорвал крестьянский патриотизм, в котором он теперь столь нуждается… Мы с тревогой и болью следим отсюда за перебоями русского надорванного сердца. Выдержит ли?» (Федотов Г.П., с. 124).
Но русский человек и не такое выдерживал. Потому и руководство страны с лихвой тогда же и воспользовалось этой его национальной практически безсмертностью:
«…осознав, что назревающая война будет, по существу, войной не фашизма против большевизма, но Германии против России, Сталин, естественно, стал думать о необходимости “мобилизации” именно России, а не большевизма. По-видимому, именно в этом и заключалась главная причина сталинской поддержки той “реставрации”, которая так или иначе, но закономерно совершалась в 1930-х годах в самом бытии страны…» (Кожинов В., с. 246–247).
Интернационалистов же перековать в русских патриотов было практически невозможно. Потому Сталин и приступил к планомерному их истреблению:
«…это вовсе не было проявлением сталинского “антисемитизма”, а прямой государственной необходимостью — нельзя вести большое строительство руками профессиональных разрушителей» (Семанов С. Н. Русское возрождение. «Самотека». М., 2008. С. 49).
И вот как эти волки пожирали друг друга:
«В ноябре 1935 г. сотрудникам НКВД были присвоены персональные… “генеральские” звания… Именно эти люди начали и проводили большую чистку… к 1941 г. из этих 37 человек в живых через несколько лет останутся только два» (Там же, с. 81–82).
«Злодеи пожрали самих себя. Поделом вору мука. Семь десятилетий назад русский народ хорошо знал только… кровавого главу НКВД Ягоду… Почти все остальные имена, а порой клички — мрак и туман. Они палачествовали над миллионами людей тайно, а потом также тайно удавили их самих в ими же возведенных застенках» (Там же, с. 82–83).
«Весьма выразительны с этой точки зрения воспоминания Л.Я. Шатуновой — приемной дочери П.А. Красикова — прокурора Верховного суда СССР в 1924–1932 годах и заместителя председателя того же верховного суда в 1933–1938 годах… Шатунова в 1930-х годах находилась, как говорится, в гуще событий… Она написала, в частности, о гибнувших в 1937-м большевиках (в том числе и близких ей лично): “…я не нахожу в своей душе ни жалости, ни сочувствия к ним. Конечно, ни в каких преступлениях против партии и государства, в которых их обвиняли, они никогда не совершали… Но была за ними другая, более страшная вина — они не только создали это государство, но и безоговорочно поддерживали его чудовищный аппарат безсудных расправ, угнетения, террора, пока этот аппарат не был направлен против них” (Медведев Р. О Сталине и сталинизме. М., 1990. С. 419)» (Кожинов В., с. 276).
Понятно, демократы 90-х, и тот же еврей Рой Медведев первый среди них, они же и потомки тех репрессированных еврейских большевиков, пытаются многомиллионные убийства того времени, произведенные Сталиным, списать на убийства исключительно евреев. Что ложь: волна шпиономании пусть и сгубила десятки тысяч евреев, но русских она сгубила в ту же пору 2 млн. человек. О чем со стороны Коротичей и Медведевых в 90-е — полное молчание. Причем, именно еврейских палачей начинают убивать массово уже с 1935 года. Да, страну готовят к войне, а потому еврейских палачей, которые могут убивать только связанных по рукам и ногам русских, приходится истреблять практически поголовно. Но с 1937 года к ним добавится совершенно иной контингент, хоть и среди него будут те же евреи. Но об этом чуть позже.
А ведь свою полную вредоносность эти кровопийцы, что самое удивительное, тогда и сами осознавали:
«Как определил впоследствии… Б.И. Николаевский, в сочиненном им “письме” представлены “общие настроения, присущие «старым большевикам», на которых надвигалась новая эпоха, где они погибли… мы («старые большевики» — В.К.) являемся все нежелательным элементом в современных условиях… заступиться за нас никто не заступится” (Фельштинский Ю.Г. Разговоры с Бухариным. М., 1993. С. 60, 136, 141).
Утверждение о “нежелательности” этих самых большевиков имеет в “письме” двойственный характер: с одной стороны, признается определенная обоснованность этого “приговора”, с другой же — вроде бы он вынесен (и несправедливо) лично Сталиным, по мнению которого неприемлемы “самые основы психологии старых большевиков. Выросшие в условиях революционной борьбы, мы все воспитали в себе психологию оппозиционеров… мы все — не строители, а критики, разрушители. В прошлом это было хорошо, теперь, когда мы должны заниматься положительным строительством, это безнадежно плохо. С таким человеческим материалом… ничего прочного построить нельзя, а нам теперь особенно важно думать о прочности постройки советского общества, так как мы идем навстречу большим потрясениям, связанным с неминуемо нам предстоящей войной… если старые большевики, та группа, которая сегодня является правящим слоем в стране, не пригодны для выполнения этой функции в новых условиях, то надо как можно скорее снять их с постов, создать новый правящий слой… с новой психологией, устремленной на положительное строительство” (Там же с. 137, 138)» (Кожинов В., с. 262–263).
Вот так. То есть до этого момента страной правили кровожадные негодяи, не способные ни на что положительное, в чем и сами сознаются.
«…террор 1937 года — это порождение не козней каких-либо “злодеев”, а всей атмосферы фанатической безпощадности, создавшейся в условиях революционного катаклизма. Это вполне ясно из изданных в 1983 году за рубежом воспоминаний идеологической, затем литературной деятельницы, далее “диссидентки” и, наконец, эмигрантки Р.Д. Орловой (урожденной Либерзон; 1918–1984)… Р.Д. Орлова определила суть 1937 года так: “свои убивали своих”. То же самое не раз повторял в широко известных мемуарах И.Г. Эренбург. И эта “формулировка” вполне верна» (Кожинов В., с. 281).
Свои убивали два–три десятка тысяч своих. Но про убитых 2 млн. русских в это же самое время — полная тишина.
Но вот зачем приходилось убивать этих своих мерзавцев, по определению Ленина «мерзавцы хороши тем, что они мерзавцы»:
«…сроки Мировой Революции все время отодвигались… России, превращенной в СССР, уготована роль — послужить лишь “хворостом” для разжигания “мирового пожара”. В преждевременной попытке раздувания “мирового пожара” рухнул бы режим коммунистов на завоеванной революционерами 1/6 части суши; пламя этого пожара поглотило бы и тех, кто по социалистическим принципам осуществлял управление Страной Советов» (Ставров Н. Вторая мировая. Великая Отечественная. Том I. «Август-Принт». М., 2006. С. 130).
А от паразитов, это сатанинское государство, захваченное нелюдью, дабы раньше времени оно не загнулось, следовало все-таки периодически очищать. Потому-то волки с 1935 года и начинают так яростно и так для них же самих неожиданно кушать друг друга.
Следующая публикация
Нет комментариев