Предыдущая публикация
Бункер Ленина
Красная диктатура
Но как ни зверствовали в превращенной в руины стране палачи, но нация завоевателей так и не сумела насадить свой культ на 1/6 части суши. Она, что явилось неожиданным, на культурном фронте потерпела полное свое поражение, не достигнув желаемого, о чем сетовал незадолго до своей позорной кончины вождь:
«Если народ, который завоевал, культурнее народа побежденного, то он навязывает ему свою культуру, а если наоборот то… побежденный свою культуру навязывает завоевателю… в столице РСФСР… 4 700 коммунистов (почти целая дивизия…) оказались подчиненными чужой культуре? Культура у них… все же… больше, чем у наших общественных работников-коммунистов…» (В.И. Ленин ПСС. Т. 45. С. 95–96) (Солоухин В., Збарский И. Под «крышей» мавзолея «Полина». Тверь 1998. С. 156).
Так Ленин признался в полной и безоговорочной победе Православия над исповедуемым им самим божеством, верховенство которого не только не удалось навязать десяткам миллионов зверски уничтожаемым им русским людям, но и сами палачи, в подавляющем своем большинстве уроженцы еврейских местечек, прониклись мистическим ужасом ко тщетно искореняемой ими Великой культуре своего врага. То есть 4 700 лишь столичных палачей, руки каждого из которых обагрены кровью замученных ими многочисленных жертв большевистского террора, уже склонялись к принятию культуры ими побежденных — растерзанных ими, но так и не уступивших — Русских людей. О том столь истово и негодовал вождь, пораженный противоположностью результата, вызванного страшным террором. Ведь теперь сами палачи, в уподобление казнившим Христа римским воинам, разглядев несомненную святость казнимых ими носителей чуждой им культуры, начинают осознавать свое полное ничтожество перед ее носителоями.
Все это прекрасно понимал и Троцкий:
«…Лев Давидович, в отличие от большинства своих находившихся у власти соплеменников, хорошо понимал, что Россию нельзя — по крайней мере, в ближайшем будущем — полностью “денационализировать”. Об этом, между прочим, подробно говорится в уже упомянутом трактате видного сиониста М.С. Агурского “Идеология национал-большевизма”. Здесь констатируется, что с первых же послереволюционных лет “на большевистскую партию оказывалось массивное давление господствующей [то есть — русской — В.К.] национальной среды. Оно чувствовалось внутри партии и вне ее, внутри страны и за ее пределами… Оно ощущалось во всех областях жизни: политической, экономической, культурной… Сопротивление этому всеохватывающему давлению грозило потерей власти… нужно было в первую очередь найти компромисс с русской национальной средой… надо было, не идя на существенные уступки, создать видимость того, что режим удовлетворяет исконным национальным интересам русских” (указ. соч. с. 197)» (Кожинов В. Правда сталинских репрессий. ООО «Алгоритм-Книга». М., 2006. С. 203).
Но Ильич даже и в таком практически безвыходном положении требовал не потакать русскому населению России, но продолжать закручивать гайки единственного своего средства на сохранение власти — продолжением травли населения голодом:
«“Наличный хлебный паек уменьшить… Пусть погибнут еще тысячи, но страна будет спасена”… “Величайшая ошибка думать, что НЭП положит конец террору. Мы еще вернемся к террору и к террору экономическому”.
Бредовая, людоедская идея уничтожить в конечном итоге 90 процентов внутреннего непокорного… российского населения, чтобы 10 процентов дожили до мировой революции, не оставляла Ленина до конца» (Солоухин В., Збарский И., с. 156).
Тут хотелось бы уточнить, что в остающиеся по плану Ленина в живых 10 процентов российского населения русское население страны не входило вообще — оно подлежало тотальному уничтожению. И лишь в тотальной смерти носителей этой так ему не поддающейся культуры он считал единственную возможность сохранения власти в стране.
И лучшим здесь средством в достижении этой цели является вовсе не скудный паек, но самый настоящий голод. А потому Ильич предписывал:
«Учет и распределение. Все, что есть в государстве, сосредоточить в своих руках, а потом распределять по своему усмотрению. Это и есть принуждение, это и есть власть.
Проводя эту дьявольскую идею, большевики уже в 1919 году начали выкачивать весь хлеб из деревни, чем вызвали, с одной стороны, голод и людоедство, поголовную детскую смертность, а с другой стороны, множество крестьянских восстаний, которые топились в крови. Тем не менее Ленин оказался прав: благодаря хлебной монополии и распределению большевикам удалось удержаться у власти. Тогда Ленин и произнес эту в общем-то саморазоблачительную фразу: “Мы Россию завоевали, теперь нам надо научиться Россией управлять”.
Мог бы возникнуть вопрос: “Но если вы не умеете управлять страной, зачем же вы ее захватили?”
В 1921 году на съезде РКП(б) в докладе по хозяйственным вопросам (доклад по политическим вопросам делал сам Ленин) Лев Давидович Троцкий говорил приблизительно следующее (существует опубликованный в 30-е годы стенографический отчет об этом съезде):
“С бродячей Русью мы должны покончить. Мы будем создавать трудовые армии, легко мобилизуемые с места на место. Труд будет поощряться куском хлеба, неподчинение и недисциплинированность караться тюрьмой и смертью…”
Эта идея о трудовых армиях приобрела в конце концов очертания и облик лагерей тридцатых-сороковых годов» (Там же, с. 161).
Но для того, чтобы загнать в лагеря армии трудовые, требовалось сначала, для подавления любого возможного противодействия режиму со стороны безоружного населения России, наиболее максимально увеличить противостоящую ему армию «революционного народа», имеющую чисто жандармские функции. И ее численность в мирное время, но при подготовке большевиками голода в Поволжье, говорит сама за себя:
«К концу 1920 года наша армия насчитывала уже 5,5 миллиона человек…» (Маршал Г.К. Жуков Воспоминания и размышления. Том 1. Издательство агентства печати новости. М., 1978. С. 77).
Причем, именно в тот момент, когда в стране насчитывалось до 4 млн. иностранных граждан. Россия слишком хорошо, на свою голову, воевала, пленив пол Европы и часть Турции. Так что большевикам было из кого составлять не только карательные отряды, но и карательные армии. Просто неоценимую услугу революционному еврейству оказало и белое движение. Оно перехватило инициативу народной войны у мужика. Но воевать за чуждые интересы русский человек не желал. К тому же ни одна из белых армий не являлась монархической, а потому и не пыталась заступиться за арестованного масонами Русского Царя. Что лишь одно отталкивало русского человека от сотрудничества с такими вот силами. А силы эти, сами имея масонские правительства, вовсе и не скрывали своей ненависти, причем, не к еврею, отобравшему у них власть, но все к тому же русскому мужику. И у них виноватым во всем происходящем объявлялся все тот же объект — Иванов Иван. Сами же идеалы белого движения, представляющие собой попытку возврата на шею Ивановых сброшенных с нее большевиками кровососов, мужика, к тому времени уже переделившего земли сидящего на его шее барина лоботряса, вовсе не устраивали. Конечно же, бунтовал против обирающих его до нитки красных властей он повсеместно. Но большевики знали: как силы его дробить, как стравливать русских людей между собой — здесь они всегда были непревзойденнейшими специалистами.
Потому им, в конце концов, все же удалось, наобещав заоблачных высот в будущем, что якобы случится уже после победы «пролетарской» революции над реакционными белыми генералами, начисто обобрать русские провинции, чье население даже в самых своих кошмарных снах не представляло — что их ожидает впоследствии — после добровольной отдачи зерна. А затем, с легкостью позабыв о данных обязательствах, устроить в стране еще небывалых размеров и масштабов страшный голод, после неизбежного наступления которого все выступления топить в крови полчищами миллионов поставленных под ружье за приличное вознаграждение интернационалистов: чехов и латышей, австрийцев и китайцев, словаков и венгров.
Но и вторая волна коллективизации, что последователями дел Ленина была устроена к концу 30-х годов, при посредстве все тех же многих миллионов штыков, как и при посредстве все того же голода, обязана была продолжить красную антицерковную политику:
«“…стране нужен хлеб; этот хлеб теперь у среднего крестьянина… Мы не можем за безценок взять хлеб у крестьянина, но… можем взять его у колхоза. Значит, надо немедленно объединить крестьян в колхозы, а по отношению к тем, кто сопротивляется, применить антикулацкие законы, для чего подвести зажиточных крестьян под категорию кулак…”
…Тихонов В.А., академик ВАСХНИЛ («Дон», № 1, 1987).
Академик прав: главная цель у государства была — безплатно отбирать у крестьян весь хлеб…
…платило государство колхозам за зерно 70 копеек за центнер… Молоко вообще сдавали безплатно…» (Солоухин В., Збарский И., с. 163).
А потому:
«Только с 1927 по 1936 год от голода умрет каждый пятый» (Воробьевский Ю. Соболева Е. Пятый ангел вострубил. Издательский дом «Российский писатель». М., 2003. С. 146).
И если молоко просто отбирали, то за хлеб все же платили «деньги», то есть по 0,7 тогдашних копеек за килограмм!
Что на эти деньги можно было купить?!
Да ничего. То есть грабеж, производимый под угрозой 5,5 млн. штыков, был полный. Но изъятие результатов труда русского человека теперь скрашивалось помпезностью фанфар сдачи зерна на заготовительные пункты.
Однако и со временем эта политика на уничтожение русской деревни ничуть не изменилась. Потому количество русских деревень тает буквально на глазах — люди стараются перебраться в города. Но и там им платят гроши, не желая оплачивать труд русского человека. И даже спустя десятилетия цифры разграбления страны коммунистами не могут не впечатлять:
«…в одну только Кубу СССР ежедневно вливал 20 миллионов долларов. Ежедневно! А сколько было ввалено в Индонезию, в Египет, в Конго, в Анголу, в Никарагуа, в Эфиопию, во Вьетнам, в Китай, в Южный Йемен, не говоря уже о странах Восточной Европы» (Солоухин В., Збарский И., с. 167).
То есть одна только еще Куба сжирала за нас более семи миллиардов долларов ежегодно! А ведь это лишь очень незначительная часть отобранных безвозвратно в пользу инородцев нашей кровью политых столь нам самим необходимых финансовых средств.
Однако же навязывание этим сателлитам марксистского лагеря отцами народов большевистского человеконенавистнического режима впрок не пошло. Все эти деньги были использованы на постройку тюрем и концлагерей. Экономика этих стран встала, а теперь, после прекращения донорского вливания, так и вообще — ну просто обязана рано или поздно рухнуть.
Однако же если в Эфиопии игра в социализм закономерно завершилась страшным голодом, а в Кампучии неслыханным геноцидом, то Китай, например, пусть и отдав при Маоцзедуне в дань коммунистическому режиму сто миллионов жизней своих соотечественников, умудрился все же выкарабкаться (после смерти своего великого кормчего в 1978 году они разогнали колхозы и вернули сельское хозяйство страны в свое первозданное состояние) и теперь уже вполне готов превратиться в мирового монстра, заменив отслужившего свои 70 лет глиняного голема — СССР.
Так какая же нация провела революцию в России?
«…в первом составе Совета Народных комиссаров соотношение евреев к неевреям 20:2, в Военном Комиссариате 34:9. Да и из этих девяти еще 8 латышей. В составе ЧК русских двое, а евреев 43, комиссаров в губерниях русских 1, а евреев 21. И так далее…
Конечно, вся эта правда об истории Октябрьской революции и советской власти, становясь достоянием широких масс коренного населения к совершителям и сотворителям всех по существу своему антинародных акций, начиная с убийства Царской Семьи, кончая семьюдесятью миллионами расстрелянных без суда и следствия, уморенных голодом или непосильным лагерным трудом» (Там же, с. 174).
Не должна оставаться в презрении и забытьи. И вовсе не потому, что следует иметь какие-то претензии к взявшей в нашей стране власть нации. Претензии, прежде всего, следует предъявлять к себе. Ведь не турки, не болгары и не поляки допустили в своей родной стране произойти ритуальному цареубийству. Именно за него мы и расплачиваемся и по сию пору.
Но вот многие так и не поняли — что же в те времена у нас такого случилось. За то и может произойти расплата (опустошенная большевиками Россия перезаселяется теперь инородцами). И расплата за наше безпамятство, если так и не одумаемся и не пожелаем понять — что вообще-то сейчас происходит, может оказаться куда как много более кровавой, чем уже произошедшая.
Иные источники названную Солоухиным цифру увеличивают вдвое, доводя наши потери революционной и послереволюционной поры до 140 млн. человек. И вовсе не без на то оснований. Ведь если все же быть до конца точными, то уже полученную эту просто чудовищную цифру следует увеличить и еще вдвое. Потому как именно такого просто поистине колоссального количества населения, что обязано было соответствовать расчетам Менделеева, Россия не досчиталась уже к середине XX века. Здесь, судя по всему, следует учитывать и тех детей, которые либо вообще не родились, потому что их потенциальные родители полжизни провели в советских застенках, либо умерли в младенческом возрасте. Ведь такие дети вообще никакой статистикой учитываемы не были.
И эта случившаяся с нашей страной трагедия не должна сегодня оставаться в забвении. Ведь если мы не извлечем ничего из полученного урока, то рискуем дважды наступить на одни и те же грабли.
«Закрытие и разорение 92 процентов церквей и монастырей, уничтожение в одной только Москве 450 старинных (и прекрасных) храмов, обезцерковление всех городов России (где было 30–40 храмов, осталось 3–4), все это в народном сознании также связывается, увы, с евреями, с их властью в стране» (Там же).
А об этом еще в 1908 г. предрекал протоиерей Иоанн Восторгов:
«…евреи, которые и доныне явно и тайно стараются всеми способами уничтожить ненавистное им Христианство, получат силу… народ, отошедший от чистоты Православия, будет отдан в рабство…» (Николай II: Венец земной и небесный. Лествица. М., 1999. С. 98–99).
И лишь неожиданно быстрая смерть воспетого пропагандой «кремлевского мечтателя» помешала полностью претворить планы мировой закулисы по тотальному уничтожению русского народа. И истинная цель деятельности этой самой «народной» власти, в свете вышеизложенного, стала так же — как никогда более яснá: тотальное уничтожение правых славян. Ведь без поголовного умерщвления носителей этой древней культуры искоренение Православия на земле оказалось просто не возможным. А без уничтожения на земле веры в Бога истинного воцарение антихриста, то есть самозванца, способного провозгласить себя богом, также — не клеится никак. Потому и столь плачевен финал — лютая смерть от дурной болезни очередного претендента на мировой трон. Сифилис превратил в чучело рвущегося в мир антихриста, сотворив перед смертью из него полного идиота, так и не дав воцариться над миром во имя свое.
Следующая публикация
Комментарии 1