Предыдущая публикация
Смерть полковника Чернецова.
4-го февраля 1918-го года, был зверски убит первый герой Донского казачества в борьбе с большевиками полковник Василий Чернецов.
После своего последнего боя и побега из плена 3-го февраля 1918-го года раненый Василий Михайлович Чернецов ускакал в родную станицу Калитвенскую, где на следующий день в полубессознательном состоянии был схвачен главой красного Донревкома Подтелковым и его подручными.
По другой версии, он был схвачен и убит на день позже. В архивах Ростовской области значится именно 23-е января по старому стилю (5-е февраля по новому). Однако в таком случае непонятно, куда его везли, если, опасаясь мести казаков, красные бросили Глубокую ещё накануне. Здесь существует целый ряд нестыковок, но наиболее вероятной датой является всё же 4-е февраля. В пользу этого говорит и то, что казаки называли понедельник несчастливым днём. Мол, в понедельник убили Чернецова, в понедельник не стало и атамана Каледина. А понедельник - это 22-го января 1918-го года по старому стилю. То есть, по новому стилю дата смерти - это 4-е февраля.
После повторного пленения полковника Чернецова посадили на подводу и повезли обратно в станицу Глубокую. По дороге Подтелков издевался над полковником, всячески оскорбляя. Возможно, таким образом он пытался его спровоцировать, чтобы получить повод для расправы, понимая, что в открытом бою ему никогда не одолеть Чернецова. Однако тот молчал и не обращал внимания. Когда же Подтелков ударил Чернецова плетью, тот не выдержал и выхватил маленький браунинг, спрятанный во внутреннем кармане полушубка. Василий Михайлович в упор направил пистолет на председателя Донревкома и нажал на курок. Однако вместо выстрела последовал всего лишь сухой щелчок. Видать, в гневе полковник забыл дослать в ствол патрон из обоймы, или оружейное масло замёрзло в стволе от мороза. В ответ Подтелков выхватил шашку из ножен и рубанул Чернецова по лицу, потом ещё и ещё. Дальше красные продолжили движение уже без Чернецова, который будучи изрубленным, остался лежать на снегу.
Расправа над Чернецовым произошла близ хутора Иванково. Тело убитого пролежало в снегу на протяжении многих дней. За это время большевики его совершенно раздели и ограбили. Лишь 13-го февраля (31-го января по ст.ст) Василий Чернецов был отпет в в Пантелеймоновской церкви хутора Иванково и похоронен на местном кладбище. После освобождения Дона от большевиков весной 1918-го года казаки атамана Краснова пришли за телом убиенного героя и перевезли его в Новочеркасск для захоронения на городском кладбище. Похороны прошли при огромном стечении народа и с отданием воинской чести. Звучали траурные речи, и возносилась слава верного сына поруганного и встрепенувшегося Дона. К сожалению, могила до наших дней не сохранилась. Большевики настолько боялись легендарного партизана даже тогда, когда его уже не было в живых, что после своего окончательного прихода в 1920-м году первым делом осквернили и уничтожили его захоронение.
Полковник Чернецов достойно закончил свою короткую, но при этом полную героизма жизнь. В свои 27 лет он навечно остался легендой в людской памяти, человеком чести и долга, поднявшим знамя борьбы за свободу Дона и России от большевицкой оккупации. Он оправдал свои слова, сказанные в декабре 1917-го года на офицерском собрании перед не желающими воевать фронтовиками:
"Я знаю, за что меня будут расстреливать или вешать большевики, но вас, они будут убивать, как баранов, и вы не будете знать, за что."
По словам очевидцев, Голубов, узнав о смерти Чернецова, набросился на Подтелкова и едва не поколотил его, а после будто бы даже заплакал. Он был неглупым человеком и понимал, что смерть Чернецова казаки ему никогда не простят. Слишком уж много значил он для донского казачества.
Опасаясь мести, уже в тот же вечер красные покинули станицу Глубокую и направились в Миллерово. Вместе с Голубовым ушёл и сильно потрёпанный полк Петрова, который сам был ранен в бою с партизанами и потерял большую часть командного состава. Большевики боялись не зря. В отличии от них, атаман Каледин не разбрасывался своими людьми и уже вечером 3-го февраля (21-го января с.ст) генерал Усачев взял это дело под свой личный контроль. Он отдал приказание оказать всю возможную помощь отряду Чернецова, о судьбе которого ещё ничего не было известно, кроме того, что он вместе с несколькими десятками партизан захвачен в пленён.
Днём 4-го февраля (22-го января с.ст) вторая часть отряда Чернецова, встретив перед этим выживших партизан и юнкеров, двинулась во главе с сотником Лазаревым к станице Глубокая. Однако красные её уже покинули и бежали к Миллерово. Партизаны подобрали трупы зарубленных чернецовцев, но самого полковника среди них не обнаружили. Также безрезультатно вёл поиски подполковник Миончинский. Все понимали, что, скорее всего его уже нет в живых, но верить в это категорически отказывались.
Смерть Чернецова предрешила скорое падение обороны Дона. Это было очевидно. Полковник Чернецов стал для каждого партизана, для каждого верного казака родным вождём и символом непобедимости. Он вселял собой уверенность в успех. И вот его не стало, а вместе с ним не стало больше и сил для борьбы.
Уже позже один из выживших участников похода Туроверов вспоминал:
"На вокзале была толпа, ждала сведений о судьбе отряда. Всё в той же дамской комнате помещался штаб наших вооружённых сил... которых почти не было. Седой генерал Усачёв, Окружной Атаман спросил меня:
"Разве Голубов не получил моего требования неприкосновенно доставить вас всех в Каменскую, а раненым предоставить подводы?".
Здесь же я нашёл и полковника Миончинского, который с несколькими юнкерами верхом пробился в Каменскую.
Меня спросили о Чернецове. Но что я мог ответить?
После я лежал в Областной больнице в Новочеркасске с забинтованной головой. Совершенно неожиданно для меня вошёл в палату Атаман Каледин и подошёл ко мне. Он был один. Спросил меня, каких я Туроверовых (рыжих или чёрных). Я ответил. Спросил о драме под Глубокой. Я доложил, что знал. Долго молчал Атаман. Поднялся со стула, перекрестил, поцеловал в лоб и очень усталой походкой ушёл.".
Оставил свои воспоминания о Чернецове и генерал Деникин:
"Прикрытие Новочеркасска лежало всецело на состоявшем по преимуществу из учащейся молодёжи партизанском отряде есаула Чернецова. В личности этого храброго офицера сосредоточился как будто весь угасающий дух донского казачества. Его имя повторяется с гордостью.
Со смертью Чернецова как будто ушла душа от всего дела обороны Дона. Всё окончательно разваливалось. Донское правительство вновь вступило в переговоры с Подтёлковым, а генерал Каледин обратился к Дону с последним своим призывом посылать казаков добровольцев в партизанские отряды."
Силы таяли с каждым днём. После смерти атамана Каледина остатки отряда Чернецова ушли в Степной поход вместе с походным атаманом Поповым.
Казаки не хотели воевать, и на призыв о мобилизации откликнулось только 80 человек.
После смерти Чернецова не только рухнула вскоре оборона Дона, но и силы Голубова быстро рассыпались, будучи изрядно потрёпаны в последних боях чернецовцами. Вообще, после боя под Глубокой Голубов больше не одержал ни одной победы. Не зря он решился взять Новочеркасск только после полного ухода белых. Въезжая в Донскую столицу и срывая погоны с атамана Назарова, бывший член "Союза русского народа" и бывший войсковой старшина, а ныне враг и предатель казачьего народа Голубов мнил себя красным атаманом. Он не был убеждённым большевиком и воевал скорее за себя, а не за красных в отличии от Подтелкова, воевал за возможность примерить на себя атаманскую власть, чего он не мог добиться иначе. Однако никакой красный атаман из Голубова не получился. Хозяева расплатились с ним за его предательство не атаманскими булавой, а битыми черепками. И конец предателей казачества был заслуженно позорным. Восставшие казаки не забыли о том, кто убивал Чернецова. По решению станичного суда Подтелков и Кривошлыков были повешены как враги и предатели Дона, а Голубов был застрелен студентом Пухляковым при попытке оправдаться и присоединиться к восстанию.
Ныне на возвышенности, неподалеку от места (Берёзовая балка) гибели полковника Чернецова установлен скоромный памятник и православный крест памяти павших мальчишек-партизан и юнкеров, а также их храброго командира. Его портреты украшают казачьи музеи, а скульптуры работы Чернявского встречают посетителей музеев Владимира Петровича Мелихова. Чернецову посвящают песни и стихи поэты вот уже какого поколения. Правду о Чернецове мне довелось рассказать даже в документальном фильме для федерального телевидения. Память жива, жив и он!
Царствие Небесное и вечная память казачьему герою полковнику Василию Михайловичу Чернецову, не щадившему своей жизни в борьбе за свободу Тихого Дона, а также всем воинам антибольшевицкого сопротивления!
Руководитель культурно-исторического проекта "Забытая Россия" Денис Романов.
Следующая публикация
Комментарии 3