Предыдущая публикация
Призрак из снегопада.
– Простите, это случайно не вы обронили?
Марк быстро шел по заснеженной тропинке и сразу не расслышал вопроса, обращённого к нему. Уже за воротами кладбища его догнал настойчивый молодой человек.
– Извините, это не ваши перчатки? – оглянувшись, мужчина увидел перед собой незнакомого юношу.
– Что? Ах, да. Спасибо, действительно, мои. И как это я не заметил, что потерял их? Простите за беспокойство. Благодарю.
Подняв голову вверх и расправив плечи, Марк встретился взглядом с высоким, статным юношей с хорошей осанкой и балетной выправкой. Во всём его образе ненавязчиво чувствовалась порода, на которую у Марка всегда срабатывала чуйка. В руках юноша держал его кожаные перчатки.
Мужчина протянул руку и взял их. Они были согреты тёплыми руками парня.
Марк ещё машинально подумал:
– Наверное, танцор. Совсем, как я в молодости.
Почему сейчас это пришло ему в голову?
На этот вопрос у Марка не был ответа. Он шёл в свою обитель, в свой склеп одиночества, в свою скорлупу, в свой бункер несбывшихся надежд.
Ровно год назад мужчина похоронил маму, а сегодня он пришёл убрать её могилку и принести свежие цветы. Красные гвоздики, уж их очень любила мама. После её смерти Марк остался совсем один. Хорошая жена ему не встретилась ещё, а приходящие изредка женщины не обременяли такую призрачную свободу холостяка.
Неожиданно этот импозантный юноша прервал ход его весьма печальных мыслей.
Марк засмотрелся на парня. Овал его лица и огромные карие глаза показались мужчине до боли знакомыми, а увидев небольшую родинку на левой щеке молодого человека, он инстинктивно дотронулся к своей, точно такой же.
Парню на вид было лет девятнадцать, не больше. Снег падал на его густые чёрные волосы, зачёсанные назад и аккуратно уложенные в красивую причёску. Юноша кутался в высокий воротник чёрного кашемирового пальто. На мизинце правой руке Марк успел рассмотреть небольшое золотое колечко. Оно показалось ему каким-то давно забытым. Где- то он его уже видел, словно тень из прошлого, словно вынырнул призрак из снегопада и показал ему язык, а он так ничего и не понял. На тонком колечке в центре танцевала миниатюрная балерина в пачке, подняв руки вверх и заняв пятую позицию.
– Странно – подумал мужчина. Я это украшение когда-то видел, но сейчас уже и не припомню, где.
– Честь имею – сказал юноша, слегка наклонив голову вниз. Через несколько секунд он уже был у калитки, где его ждала статная молодая женщина.
Черты лица незнакомки опять показались Марку почему – то известными, но почувствовав и уловив на себе его взгляд, женщина быстро отвернулась. В руках у дамы был букет жёлтых хризантем и небольшая дамская сумочка в тон бежевым сапогам на высоком каблуке. Меховой полушубок из шиншиллы нежно- молочного цвета не скрывал прелестных и стройных ножек. А в красивых женских ножках Марк, поверьте, очень хорошо разбирался! Профессионально!
– Такими бы ножками да сальсу, румбу, танго танцевать! – пронеслось в голове у Марка. Почему вдруг он подумал об этом?
Светло-русые локоны струящейся волной достигали изящной талии девушки. Красивая и тонкая шея возвышалась над прямой спиной и расправленными плечами. Все невербальные движения выдавали в её обладательнице хороший вкус, интеллигентность и шарм, а главное, харизму, мимо которой, без учащённого сердцебиения не может пройти простой смертный.
За эти несколько секунд, Марк не успел хорошо рассмотреть эту таинственную женщину и поэтому стал вспоминать, где бы он мог раньше её видеть.
Перебрав в уме множество вариантов и так и не определившись в своих догадках, Марк подошёл к своей машине, которая уже вся покрылась упавшими на неё снежинками. Невесомые балеринки устилали его автомобиль мягким, пушистым ковром, по которому хотелось осторожно ступать и танцевать, выделывая на нём причудливые движения, оставляя на нём отпечатки своих шагов и следов от бальных туфель партнёрши.
– Мама! Что с тобой? Ты побледнела – озабоченно спросил юноша свою спутницу.
– Тебе показалось, сынок, со мной всё хорошо, мы же с тобой на кладбище, вот и взгрустнула. Давай постоим тихо у могилы твоей бабушки и пойдём – сказала женщина, в мыслях ругая себя за то, что не смогла сохранить спокойное и невозмутимое лицо, испугав при этом сына. Аня попыталась держать марку, но скрыть волнение и истинные чувства за маской безразличия ей не удалось.
А снежинки-балеринки летели и летели на землю, кружась в воздухе в ритме вальса, приглашая всех желающих танцевать!
Поставив машину в гараж и по пути к дому предусмотрительно купив бутылку красного вина, Марк прокручивал в голове пластинку сегодняшних событий. Где он мог видеть этих людей?
Открыв бутылку вина, он предался воспоминаниям юности, листая старый альбом с фотографиями. Первые снимки были ещё чёрно-белыми, затем замелькали и цветные фото.
Вот он, шестилетний мальчишка с родителями на Чёрном море. А вот он в Киевском зоопарке, смеётся во весь рот. А это – что это? Это он на конкурсе бальных танцев с Анечкой. Им совсем недавно пошили костюмы и купили на заказ новые туфли, которые они ещё не успели разносить. Блестящие наряды были такие красивые и невероятно дорогие! Сколько им тут лет – Ане – лет десять, а ему – двенадцать.
Стоп, стоп!
Марк вдруг вспомнил незнакомку с кладбища. Да это же она – Анечка!
Сколько же лет они не виделись? Лет двадцать или больше? Мужчина не помнил. Девушка резко исчезла из его жизни, уехав учиться в областной город, так и не попрощавшись с ним. Точно, это она. Поставив бокал вина на стол, он вдруг начал припоминать события тех давних и невероятно счастливых лет.
Анечка была его первой партнёршей по танцам. Когда-то они, совсем ещё детьми, взявшись за руки, ходили вместе на занятия в Дом Культуры через весь их небольшой городок и шли по тёмным улицам, где тускло горели фонари. В паре они протанцевали лет десять, вплоть до исчезновения Анечки из жизни парня. Марк звонил ей, а девушка не отвечала.
Это была его первая любовь, первые поцелуи, первые слова о пленительном чувстве, первое расставание и первое разочарование.
Танцы вскружили молодым людям голову. Они жили в танго, самбе, румбе, вальсе. Встав в пару на паркет, они вместе проживали мгновения неописуемого восторга грации движений, многоцветную палитру эмоций, восторга и страсти!
Воплощение на паркете любви зажгло и в них огонь, воспламенив до предела чувства и желания!
Они любили, горели, мечтали, словом, парили в танце над окружающей серостью в ритме огненной румбы, отбивая каблуками такт и сливаясь в единое целое. Искусство танца обладает волшебством! Его только можно по-настоящему ощутить, ведя в танго или вальсе свою партнёршу, которую начинаешь понимать с первых совместных движений в танце. Это Марк знал уже точно.
Как-то на кануне одного очень важного конкурса, девушка призналась Марку, что беременна. У неё так горели тогда глаза! Она такая была тогда счастливая!
– Как? Почему? Я не хочу! – подумал про себя Марк.
Молодые люди собрали своих родителей на совет, где и было принято решение, что Анечка пойдёт на аборт к лучшим гинекологам города и проблема решится. Рано им ещё обзаводиться детьми, ещё столько конкурсов нужно выиграть! Ещё столько танцев станцевать, городов, стран объехать!
Но Марк не хотел видеть перед собой бледное личико своей девушки и слышать её взволнованные слова:
– Но я же этого не хочу! Он же живой! Это же наш ребёнок! У него уже есть глазки, маленький ротик и носик. Он дышит, шевелиться, у него бьётся сердце! Он похож на тебя! Нет!
Она так умоляюще смотрела на него тогда и прижималась к нему всё крепче, надеясь получить защиту, словно в танце искала опору, когда он на вытянутой руке держал её в воздухе, она пребывала в уверенности, что он поддержит, поможет, поймёт. А он её не поддержал. И она упала вниз, больно ударившись, без возможности снова вернуться на паркет.
Марк ответил ей, глядя прямо в её заплаканные, мокрые от слёз, карие глаза:
– Но мы же с тобой так молоды, у нас будут ещё дети. Нужно сделать аборт побыстрее, а то ещё нужно репетировать пасодобль, он у нас с тобой ещё не очень хорошо получается.
Родители в этом вопросе были непреклонны, да и Марку такой расклад был по душе – ну не готов он быть отцом, ему ведь ещё только двадцать лет! А Анечке всего восемнадцать!
Через три дня после этого разговора телефон девушки замолчал. Она не отвечала на его звонки, а мама Анечки, пряча от Марка глаза, сообщила ему о том, что дочка уехала учиться в большой город, где перед ней откроются грандиозные возможности.
Так и закончился его первый роман, в ритме не разученного и не отработанного до мелочей пасодобля.
Марк делал шаги на каждый такт, упрямо, уверенно, но уже с другой партнёршей, Ариной. Жёстко фиксированная голова, позиция корпуса с высоко поднятой грудью, широкие и опущенные плечи, где он – горячий испанец, полный страсти, опасности и огня, а она – послушная и неуловимая, трагично падающая к ногам охотника жертва.
Марк с Ариной так заигрались, что воплотили свои роли не только на паркете, но и в жизни. Их страстный танец, правда, не занял первое место на конкурсе, но отношения, завязавшись так быстро и скоро, прекратились тоже быстро без слёз и истерики.
Была у Марка ещё и Жанночка, и Танечка, и Наташа.
Да….. Партнёрши менялись, а первые места на конкурсах так и оставались для Марка недостижимой вершиной, куда он карабкался, так и не осознавая цену, которую придётся заплатить за такую желанную победу. Теперь Марк ясно осознал, что неудачи стали его преследовать тогда, когда уехала Анечка – Аня, Анюта, которая смешно пряталась в тёплый шарф и рисовала замысловатые узоры на запотевшем морозном окне. Это он подарил ей колечко с миниатюрной балериной, которое заказал у местного ювелира.
По дороге домой, вдоволь натанцевавшись, он целовал её тёплые губы, на которых быстро таяли белоснежные снежинки. Снежинки всё летели и летели, кружась в хороводе и приглашая всех быть хотя бы зрителями этого завораживающего действия под названием – любовь.
Да….. Оказывается, Марк в свои тридцать девять лет стал многое забывать.
Мамину квартиру Анечка как раз сегодня продала. Получив деньги за продажу семейного гнезда и оформив необходимые документы, она собиралась завтра утром покинуть этот город, теперь уже навсегда.
Аня вдруг вспомнила, как она убегала из родного дома, который перестал быть для неё тихой гаванью, где любят, понимают и желают помочь. Было зимнее и холодное утро. Всю ночь шёл снег. Тропинки были полностью спрятаны под толщей льда. Ей было тяжело идти по такой дороге и нести свои вещи. Девушка спешила на вокзал, где она села на автобус и уехала за триста километров в далёкий областной город, увозя под сердцем свой маленький секрет. Сейчас этот секрет превратился в красивого и статного юношу, который и стал для Анечки опорой. Ради него она выжила. Ради него она оставила семью и бывшего любимого человека, решив для себя, что если мама и Марк хотят убить её ребёнка, то это тоже самое, что они решили погубить и её. Двойное предательство – это было слишком!
Приехав в большой и шумный город, девушка сняла комнату в квартире с пожилой хозяйкой. Что она умела хорошо делать? Правильно, танцевать. Этим ремеслом и зарабатывала себе на жизнь, коротая поздние вечера в ресторане. Это были сольные танцы. Стать в пару Анечка не смогла – боялась, что партнёр, подняв её высоко, может резко пойти в крутое пике, увлекая и её за собой.
Девушка танцевала до тех пор, пока стал виден её округлившийся животик.
Домой к маме звонила один раз месяц, не сообщая своего адреса и бодро говоря о том, что у неё всё хорошо. А до утра она утопала в слезах, не понимая, как близкие люди смогли её так предать!
Девушка никак не могла их простить.
В сентябре родился Ванечка и начался новый виток в её жизни.
По вечерам Анюта танцевала всё в том же ресторане, незаметно поглядывая в сторону гримёрки, где её ждал голодный и заплаканный малыш с няней – хозяйкой комнаты, где она жила. Так они и жили. За помощью ни к маме, ни к Марку девушка не обращалась. Никогда. Она научилась решать все свои проблемы сама, рассчитывая на свои силы и хрупкие плечи.
Через четыре года Анечка познакомилась в ресторане со своим будущим мужем Андреем – журналистом глянцевого журнала.
Тогда Анечка стала по-настоящему счастливой – с сыном и дорогим человеком, который полюбил её не за первые места в конкурсе танцев, не только за красивые ноги, волосы и грудь – он сумел растопить её замёрзшее, заснеженное сердце, которое застыло в том далёком феврале. Аня растаяла от его заботы, внимания и тепла, и полюбила.
В свой родной город девушка приехала первый раз после бегства лишь за два месяца до смерти мамы, узнав по телефону, что та смертельно больна.
Скрасив последние дни жизни мамы, дочка услышала от неё слова, которые уже и не ждала принять:
– Прости меня за всё! Я люблю тебя! – сказала ей мама.
И Анечка простила её малодушие. Она смогла. Она справилась. Она сильная.
Придя с кладбища в квартиру матери, Аня с сыном стали перебирать старые бабушкины фотографии. Их много скопилось за её долгую жизнь.
Вот бабушка на субботнике, а на этом снимке и сама Анечка. Она с мамой за руку идёт в первый класс. Белые банты, кожаные голубые босоножки и восхитительное синее платье в белый горох! Анюта вдруг вспомнила, как она выпрашивала у мамы купить его. Девочка руками размазывала сухие глаза и на весь магазин кричала:
– Мамочка! Ну пожалуйста, купи мне это платье! Я обещаю тебя слушаться и хорошо учиться и кушать эту противную овсяную кашу.
Покупатели оглядывались на маленькую модницу и улыбались.
Наконец, умопомрачительное платье в руках у Анечки! Прижав его к груди, девочка всю дорогу пела и приплясывала!
Как давно это было! Как будто не с ней.
А вот и школьные фотографии. И юношеские.
– Мама! Смотри! Вот здесь на фото ты на конкурсе танцев. А это рядом с тобой тот мужчина, которого мы встретили на кладбище. Так он был твоим партнёром! Ты что, его не узнала? – Ванечка с удивлением смотрел на притихшую маму.
– Да тебе это показалось, сынок! В мире столько похожих друг на друга людей! Не бери в голову – Аня ненавидела себя за эту ложь, но признаться сыну так и не смогла. Ещё не время, пока ещё ей очень больно.
Закрыв альбом с фотографиями, она смотрела в заснеженное окно. Аня всегда любила рассматривать узоры, которые были неповторимыми шедеврами, нарисованными Творцом великих картин.
Неожиданно, женщина резко отошла от окна. Ей привиделся призрак из снегопада. Аня увидела Марка, который неподвижно стоял и смотрел в их обледенелые окна. Или ей не показалось, и это было всё на самом деле? Это была только её тайна.
На утро Анечка положила в сумку лишь старый альбом с фотографиями – память, которая желтеет и превращается в пепел. Она в любой момент может стать горсткой праха и золы, в отличие от обугленных и болезненных воспоминаний, которые могут долго уродовать и портить жизнь. Вот от них и нужно избавляться.
На этот раз Аня уезжала из этого города навсегда. За руку её держал уже большой и взрослый секрет, который она спасла от гибели девятнадцать лет назад. Это была её тайна. А призрак из снегопада – всего лишь мираж, фата-моргана, тень фантомного танца любви…..
Возле одного дома, стандартной девятиэтажки, расположенной в обычном жилом микрорайоне маленького провинциального городка, стоял одинокий мужчина. Задрав голову вверх, он заглядывал в окно, расположенное на четвёртом этаже.
На улице не утихала метель. Снег царапал мужчине лицо, обжигая его щёки холодным поцелуем. Ветер сбивал его с ног. Казалось, все силы природы были против его присутствия здесь.
Снежинки кружились, и взявшись за руки, атаковали Марка. Их танец напоминал крутое пике бомбардировщиков, которые продолжали вести бой, стреляя из последних сил, используя весь свой арсенал боеприпасов, тараня Марка у самой земли. Они хотели остановить его, не пуская ворваться в чужую жизнь, где ему вряд ли будут рады.
Марк смотрел в одно из заснеженных и холодных окон. В этом окне горел свет. Мужчина увидел в нем женский силуэт, который, словно почувствовав что-то неприятное и опасное, резко отпрянул и спрятался в глубине комнате. Свет в окне погас.
– Это она – подумал Марк. Он пытался согреть замерзшее лицо, сняв перчатки и растирая его холодными руками, но безрезультатно.
– Это она – крутилась у Марка одна мысль – это она, Анечка – прекрасная фея, словно выпорхнула из сказочной кареты с прекрасным принцем! С возрастом девушка стала ещё красивее. Анечка вернулась в родной город? – вопросов был много, а ответов не было совсем – А рядом с ней был её сын? Мой сын? Или мне показалось? Призрак из прошлого явно похож на меня. У него такие же глаза, как у меня, такие же волосы, нос, губы. А родинка? У меня такая же на щеке, как и у него. Может, я просто хочу, чтоб так было?
Так и не решившись зайти в подъезд и постучать в дверь, Марк думал попробовать счастье завтра утром.
– Утро вечера мудренее – резонно решил Марк и засеменил по заснеженным улицам, проваливаясь по колено в февральские сугробы.
На утро, предварительно купив в супермаркете шоколадный торт, коробку конфет и фрукты, мужчина был у заветной двери. Он заметно волновался, поправляя галстук, который, казалось, сдавливал ему шею. Помолившись, чуть ли не в первый раз в своей жизни, Марк нажал кнопку звонка. Не услышав за дверью ни шума, ни шагов, он снова и снова звонил, но дверь так никто и не открывал.
– Вчера в окнах горел свет, я точно его видел. Почему дверь никто не открывает? – недоумевал Марк, стуча в соседнюю дверь на площадке.
Дверь своей квартиры отворила седовласая дама. Марк вспомнил, что это учительница английского языка, у которой Аня в школьные годы брала уроки, Елизавета Петровна. Женщина несколько осунулась, стала меньше ростом, но взгляд, взгляд остался прежним – оценивающим и достающим, казалось, до самого сердца.
– Марк, это ты? Рада тебя видеть. Заходи, не стесняйся, почаёвничаем вместе, поболтаем – старушка говорила с мужчиной так, словно ждала его. Она совсем не удивилась, увидев на пороге своей квартиры взволнованного мужчину.
Женщина смотрела на Марка, как будто она виделись с ним лишь вчера, а не долгих девятнадцать лет. Она заглядывая в его испуганные глаза и стараясь проникнуть в его внутренний мир.
– Здравствуйте, Елизавета Петровна! Хорошо выглядите, совсем не изменились! – расшаркивался Марк, снимая обувь в коридоре.
– Проходи, голубчик, в комнату, сейчас поставлю чайник и заварю нам чай, или ты кофе будешь? – женщина по-свойски вела беседу, словно Марк был её сын.
Марк знал, что сын Елизаветы Петровны погиб на пожаре, лет двадцать назад. А теперь старушка осталась совсем одна – муж умер два года назад – в маленьком городке новости распространялись очень быстро, так что Марк был в курсе проблем старой учительницы.
– Елизавета Петровна! Я буду чай. Несите тарелки и нож – будем кушать тортик и фрукты – Марк уже начал осваиваться, рассчитывая узнать у женщины что-нибудь об Ане.
Через пятнадцать минут Марк и Елизавета Петровна мирно пили цейлонский чай с вкусным тортиком и разговаривали на нейтральные темы. С расспросами мужчина не спешил, разумно полагая, что всему свое время.
– Слышала, Марк, что мама у тебя умерла. Прими мои искренние соболезнования. Понимаю, как тебе не сладко. А как работа? Как дела у твоей студии танцев? Всё танцуете, в конкурсах участвуете? – запросто вела разговор старушка.
– Всё хорошо, Елизавета Петровна. Учу детишек танцам – уж очень нравиться мне моё ремесло. Да и сам всегда в тонусе. Стараюсь следить за здоровьем, осанкой. Знаете, это дисциплинирует – рассказывал Марк, сгорая от любопытства задать даме интересующие его вопросы.
– Давай не томи меня, Марк. Говори, за чем пришёл – уж не просто так же ты постучал в мои двери? – прямо спросила женщина.
– Елизавета Петровна! Вот звонил в двери к Анечке, а она не открыла. Только вчера видел её на кладбище, но сразу не узнал. А тут зашёл к ней выразить свои соболезнования по случаю смерти её мамы, а её нет. Может, в магазин вышла? – любопытствовал мужчина.
– Вот оно что. Понятно – женщина вздохнула. Немного помолчав, она добавила:
– У меня есть для тебя одно письмо. Оно от Ани. Сегодня утром она принесла его мне, попросив отдать тебе, если ты ко мне заглянешь. Но она меня предупредила – если ты не зайдёшь ко мне в течении недели, то я должна буду сжечь его. Понимаю, очень хочешь прочитать написанное. Иди, сынок, вижу, что ты очень хочешь узнать, что в этом послании. Приходи ко мне, Марк, когда захочешь. Чаю попьём с малиновым вареньем. Ты знаешь, вот ты зашёл ко мне, и на душе стало теплее. Когда будет тебе горько, приходи к старушке, выговоришься, и легче тебе станет.
Марк уже не слышал последних слов Елизаветы Петровны, быстро одеваясь и обуваясь в коридоре.
– До свидания, заскочу, как ни будь – целуя руки, сказал Марк и выскочил на лестничную клетку.
Письмо обжигало ему не только руки, но и сердце – сердце бешено стучало, пытаясь разорвать одежду и вырваться наружу. Марк сел на ступеньки прямо в подъезде, разрывая трясущимися руками конверт, на котором было написано печатными буквами: «Марку» Обратного адреса не было.
Всего несколько тетрадных листочков, исписанных аккуратным женским почерком – её, Аниным почерком.
Марк стал лихорадочно читать.
«Здравствуй, Марк! Не могу сказать, что рада была тебя вчера видеть. Не рада. Совсем не рада. Понимаешь?
Но раз ты пришёл в дом моей мамы, и не застав меня там, обратился к соседям, значит, ты всё понял. Во всяком случае, я хочу так думать.
Прошло уже много лет, после нашего с тобой расставания. Скорее всего, после моего бегства от самых любимых мной тогда людей, которые меня так подло и вероломно предали. Неужели, не было никакого выхода из создавшегося положения? Нежели прокормить ещё одного маленького человечка для двух семей было бы такой проблемой? Я не оправдала твоих надежд? Я сама во всём виновата?
Ты знаешь, мне всё равно, что ты обо мне думаешь. Тогда, в том феврале, я уходила от тебя навсегда. У меня не было денег, связей, достаточного жизненного опыта, чтобы жить одной. Но я справилась. Я смогла. Было нестерпимо больно осознавать, что вы всё тогда за меня решили. К какому врачу я пойду на аборт, когда мы снова начнем репетировать, в какой город поедем выступать с нашей программой.
Самое страшное для меня, что тебе было всё равно, что я тогда чувствовала. Ты даже не спросил, каково мне было. Я была раздавлена и уничтожена твоим эгоизмом и нежеланием меня понять и выслушать. Ты, твои родители и моя мама настоятельно хотели убить моего ребёнка. Но ведь это же должен быть их внук или внучка, а главное, твой сын или дочь!
Неужели танцы для тебя были на первом месте в жизни, а я – на последнем? Скорее всего, так и было. Не мне тебя судить. Это твоя жизнь и ты её выбрал. Сам.
Я тоже сама сделала свой выбор. Знаешь, и я не жалею об этом. Мне было очень непросто. Оказавшись в большом и незнакомом городе, мне довелось выживать. Помощи мне было ждать не от кого. Я молилась и просила Создателя, чтобы он укрепил мою решимость и послал мне хороших людей. Поверь, так и было. Я быстро устроилась на работу. Я танцевала. Танцевал соло. В пару в танце так и не стала – боялась упасть вниз и больно разбиться, как в случае с тобой. За помощью и поддержкой ни к тебе, ни к твоим родителям, ни к своей маме я не обращалась. Ты это знаешь. Вы хотели убить моего малыша, а значит, вы хотели убить и меня.
Нашлись люди, которые поддерживали меня. Бог меня не оставил. Я выстояла и не сдалась.
Знаешь, как мне тяжело было жить с обидой? Обида – очень тяжёлый груз и иногда мне было просто невыносимо. А потом, я всё и всех отпустила, и мне стало легче. Я старалась не зацикливаться на травмирующих воспоминаниях, которые могли превратить меня в морального инвалида. Я искала выход и нашла – не возвращаться туда, где меня не любят. Я так и сделала.
Не хочу тебе жаловаться или хвастаться. Одно лишь прошу тебя – не ищи нас. Мы для тебя умерли много лет назад. Пусть для тебя так всё и будет. И тебе нет места в нашей жизни.
Возможно, это жестоко, зато честно.
Всё.
Прощай. »
Всё ещё держа в руках письмо, Марк вышел из подъезда.
Куда-то делся его лоск и харизма. Плечи опустились, голова понуро смотрела вниз. Мужчина шёл по улице, ничего не замечая. Он был в том давнем феврале, мечтая выиграть в конкурсе и занять первое место. Похоже, он проиграл.
А снежинки-балеринки тихо опускались на землю, приглашая всех желающих танцевать.
Автор Князюк Наталья.
Следующая публикация
Комментарии 6