Предыдущая публикация
Незаконченное дело
— Идем, — прошелестело у нее над ухом.
Лилька вздрогнула и уронила книгу. Первое, что она почувствовала – жуткий холод, который просочился внутрь и сковал дыхание. Затем она увидела ЕЕ. Кто это был она поняла сразу. И не потому, что выглядела она именно так, как ее изображают – черный балахон, коса — а потому, что вокруг сразу все застыло, словно погрузилось в кисель, ледяной, тягучий.
И Лилька побежала. Что есть мочи. Спотыкаясь, поскальзываясь на мокрой листве, пока не грохнулась, порвав чулки, разбив коленки. Тогда она поползла, сжимая пальцами опавшие листья, ломая ногти… Она еще молодая! Ей всего 24! Она не может вот так умереть, в парке, на лавочке, читая книгу...
И вдруг пришло понимание, что убегать бесполезно и потянуло назад, точно магнитом… Лилька встала, отряхнула грязь с ладоней, с колен, гордо выпрямила спину и вернулась к скамейке, стараясь не смотреть на себя, ни к чему это, а то ещё расплачется и совсем не хотелось, чтобы её неживое лицо запечатлелось в памяти. Хотя, непонятно на сколько ещё эта память у неё останется...
— Ну, веди уже! — с вызовом так сказала, бравируя.
— Ну, пошли, коли такая шустрая! — ответила ей старуха удивительно чистым, мелодичным голосом.
И отчего-то сделалось спокойно на душе, исчез тошнотворный страх и леденящая пустота.
— Это все, конец? — совсем по-детски спросила она.
— Вопросы здесь задаю я, — насмешливо ответила Смерть и пошла по аллее, поднимая вихри листьев своим подолом.
Лилька лишь искоса бросила взгляд на одинокую фигурку, застывшую на скамейке, отметив съехавший набок красный берет, и кинулась следом. На языке много чего крутилось, но не срывалось, ибо Лилька девушка понятливая — сказали вопросов не задавать, значит не задавать.
— Дела какие незаконченные остались? — нарушила молчание Смерть.
Лиля даже растерялась — белье в стиральной машине, цветы не полила с утра, документы не сдала... но Смерть ведь не это интересует.
— Мне все равно что, — ответила на её мысли страшная "проводница". — Выбери любое незаконченное дело — одно! — уточнила она. — И можешь его завершить.
— А разве так можно было? — изумилась Лилька и даже остановилась, но потом встрепенулась и догнала Смерть.
— Вопросы здесь...
— Прости... те...— вполне искренне покаялась Лилька.
— Думай быстрее, мы почти пришли.
А вот эти слова прозвучали жутко, так жутко, что у Лильки даже желудок свело судорогой.
Мысли в голове взметнулись снопом искр, словно в костер палку бросили, и разлетелись, тая в воздухе... Какое дело самое важное? Что она должна завершить, если есть такая возможность? Бытовые мелочи сразу выкинула из головы, хоть они и крутились рядышком, клюя в висок: посуда не мытая, скажут — какая неряха; долг подруге не вернула — мелочь, но неприятно; на работе проект не успела завершить, подведет всех…
Труднее всего было нажать на кнопку звонка... Вот так кажется просто, протяни руку и воткни указательный палец в белую пипочку, но нет... Она стояла и смотрела на дверь обтянутую местами потрескавшимся дерматином и в голове проносились моменты из их жизни с Лешкой... Дверь открылась так внезапно, что у Лильки сердце дернулось и забилось раненной птахой. Ладошки вспотели и задрожали, а на глаза навернулись слезы. Он был все такой же красивый, только похудел и осунулся и в глазах не было задорных чертенят...
— Лиль? Ты? Что-то случилось?
Вот в этом он весь! Словно не она трусливо бросила его год назад, когда его маму парализовало. Как будто не было предательства с её стороны, как будто он... простил её...
Эти слова она сказала вслух и от испуга расплакалась.
— Ну-ка иди сюда, — он втянул её в квартиру и в нос ударил тяжёлый запах мочи и лекарств.
Значит мама ещё болеет. Она даже не набралась смелости позвонить ему за все это время. Тогда, год назад, её выворачивало наизнанку от этого запаха... А сейчас...
— Прости, я мою, проветриваю, но... — Лёшка устало провел рукой по волосам.
А Лиля вдруг поймала его ладонь и прижалась к ней щекой. Лёшка замер. Она чувствовала, как бьётся его сердце все сильнее и сильнее, а ее затягивает в водоворот с такой скоростью, что она вцепилась в его руку, как в спасительную ветку. Так они и стояли, пока тревожный колокольчик не ворвался в их разум.
— Это мама, — он осторожно вытянул руку. — Ей что-то надо, ты проходи на кухню, там окно открыто, нет запаха. Я сейчас.
Лиля послушно прошла на кухню и подошла к окошку. Не потому, что там воздух свежее, нет, совсем нет. Её уже не воротило от запаха болезни. В конце концов она вообще уже мертва и скоро её тело будет... Нет. Она не хотела думать об этом! Не для этого она пришла сюда. А зачем? Попросить прощения? Позаботиться о своей душе? Опять она только о себе думает! Ей вдруг стало зябко, и она закрыла окно. Обернулась. Окинула взглядом шестиметровую кухоньку. Увидела не дочищённую картошку — Лёшка, наверное, готовил обед, когда она пришла. Что он хотел приготовить? Лилька заглянула в кастрюльку — куриный бульон.
— Мама захотела картошки жареной, — Лёшка робко улыбнулся. — Странно, она уже давно ничего не просила, а тут, — он развёл руки и пожал плечами. — Ты будешь картошку?
Она кивнула и взяла нож.
— Я почищу...
Больше они не говорили. Потом уже, когда Лёшка накормил маму и вернулся на кухню, где Лилька ждала его за накрытым столом, он взглянул ей в глаза и спросил:
— Так зачем ты пришла?
Он имел право знать. Знать, зачем она снова вторглась в его жизнь. В жизнь, которую она год назад выкинула на помойку.
Лилька отодвинула тарелку, но он снова подвинул её, словно испугался, словно хотел оттянуть то, чего боялся услышать.
— Ешь. Потом скажешь.
А что сказать? Что она все эти бесконечные 12 месяцев не жила. Существовала, но не могла набраться смелости, чтобы прийти к нему?
Лилька вздрогнула, вспомнив свои слова:
— Меня тошнит от всего этого!
Вспомнила и щеки предательски вспыхнули. Зажглись так, что жарко стало. Она снова вскочила и открыла окно.
— Пахнет? — спросил Лешка.
— Нет. Вернее да, но это не имеет значения. Мне стыдно, Леш. Стыдно за себя. Что я оказалась жалкой предательницей…— Лилька торопилась, слова сбивались в кучки, спотыкаясь друг об друга. — Я не знаю, простишь ли ты меня, но я…
— Тшшш, — он как-то быстро оказался около нее и прижал к себе. — Я никогда и не винил тебя. Ты не должна была терпеть…
— Должна была! — перебила Лилька, утыкаясь ему в грудь, сжав кулачки. — Если любишь, то все принимаешь. И в горе, и в радости…
— Ну мы же не женаты были, — он погладил ее по волосам.
— Это не имеет значения! Штамп в паспорте не дает гарантию любви. А я ведь тебя любила…И люблю… — последние слова она выдохнула чуть слышно.
Имеет ли она права их говорить? Сейчас? Зная, что мертва? Ведь это причинит ему новые страдания…
— Алеша, — слабый голос матери, Елизаветы Васильевны, прокрался на кухню. — Кто там?
Леша поймал взгляд Лильки, заправил непослушную кудряшку ей за ухо:
— Лиля, мам. Вернулась.
Лилька очнулась, словно на неё ушат ледяной воды опрокинули. В грудь ворвалась влажная осень, глаза ослепило лучиками робкого солнца. Она в парке. На скамейке. Берет свалился на землю и озорные листья шуршали ему свою песенку. Она... жива? Все это был сон? Вздох облегчения и нервный смешок следом.
— Привидится же, — Лилька подняла берет, стряхнула прилипчивую листву, и, зябко поежившись, натянула его на растрепавшиеся кудри. — Домой, домой...
И вдруг кольнуло и сжало кольцом, так, что дышать трудно — а что дома? И тёплые руки Лешки, из сна, и ощущение давно забытого счастья...
— И что ты ему скажешь, дура? — бормотала она, пока ноги несли её к метро. — Мне приснилось, что я вернулась и ты простил меня?
Три остановки. Одна пересадка. Двести метров до дома. Пекарня на углу. Коробка эклеров. Их. Любимых. Четвертый подъезд. Второй этаж. Обитая дерматином дверь.
На этом решимость Лильки трусливо сбежала. Но страх не занял её место, потому что там уже прочно обосновалась любовь.
— Ты же любишь его, дурочка, — Лилька вытерла рукавом глаза. — И всегда любила, — она облизнула пересохшие губы и нажала кнопку звонка.
— Открыто...
Голос глухой, незнакомый.
Лилька толкнула дверь и шагнула в темноту коридора. Лёшка стоял в проёме двери. Большой, красивый... поникший. Он поднял на неё взгляд, удивлённый и детский, в котором сквозило недоумение.
— Лёш, я.. — залепетала Лилька.
— Мама умерла, — перебил он. — Так хорошо картошки поела и улыбалась все...
— Лешк...
Лилька в три шага оказалась возле него и обняла, прижала к себе словно ребёнка, поглаживая по спине.
"Не зря привиделось, — мелькнула мысль. — Она почувствовала, что нужна ему. Вот к чему этот сон..."
— Я думал, ты ушла, — шепнул Лёшка в её волосы. — Передумала и снова сбежала...
Лилька замерла, застыла, чувствуя только, как бьётся его сердце.
— Я за эклерами... — прохрипела она и откашлялась, — ходила. Нашими… Любимыми.
— Материнское сердце не обманешь, — усмехнулась Смерть и взглянула на спутницу: — Ну что, Елизавета Васильевна, в путь? Не переживай, она все тут же забудет, как только мы уйдем, — кивнула на Лильку и пробормотала: — И как я только согласилась на эту аферу, старею, наверное....
Алиса Атрейдас
Следующая публикация
Комментарии 2