Предыдущая публикация
800 человек, чтобы занять Рим? Федору Ушакову этого оказалось достаточно
Портрет Федора Ушакова работы неизвестного художника, 1791 год © Public Domain/ Wikimedia Commons
225 лет назад русские вступили в Вечный город, приветствуемые его жителями как защитники от революционного хаоса.
11 октября 1799 года 818 русских морских пехотинцев полковника Антона Скипора вошли в Рим без боя и, исполняя распоряжения адмирала Федора Ушакова, стали прибивать к воротам и стенам домов российские прокламации. Грамотным горожанам воззвание давали на руки. На листке от имени адмирала значилось: "Войска, мне вверенные, соединя с войсками неаполитанскими, посылаю в Римскую область для освобождения Рима и всей области Римской от зловредных и безбожных французов, для восстановления мира, спокойствия, тишины и порядка и для утверждения благоденствия всего римского народа: таково есть истинное намерение всемилостивейшего государя моего императора". "Недаром французы поспешили отсюда удалиться", — цитировал пересуды в толпе участник cобытий Иван Балабин. Но как иностранные войска вообще оказались в Италии?
Гроза 1799 года
Война Второй коалиции против республиканской Франции (с 1798 по 1802 год) стала общим ответом девяти держав (включая Россию) на усилившуюся экспансию с берегов Сены в сторону востока. С 1796 года благодаря победам Наполеона Бонапарта государства Апеннинского полуострова (в том числе Папское со столицей в Риме) стали утрачивать независимость и превращаться в сателлитов Французской Республики. В 1798 году французы установили марионеточный режим в Вечном городе, а в январе 1799 года были уже в Неаполе. Вынудив короля Фердинанда IV к бегству и провозгласив народовластие с опорой на местных революционеров, они внесли важное уточнение: права оспаривать оккупацию демократия не предоставляла.
Россия и Австрия ответили на расширение власти Франции отправкой соединенной армии, командование которой поручили генерал-фельдмаршалу Александру Суворову. Потерпев поражение от него при Треббии, Адде и Нови, оккупанты откатились к Генуе, но сохранили центр полуострова с Римом и юг с Неаполем за собой. Там, где это было возможно, французы сочетали экспансию на суше с морскими победами: заблаговременно заняли Ионические острова, оккупировали Мальту и, чтобы помешать коммуникациям союзников, высадились в Египте. В ответ император Павел отправил в Средиземное море вице-адмирала Федора Ушакова.
Как Суворов в армии, среди моряков Ушаков непререкаемо считался легендой: из проведенных им крупных сражений (пяти) не проиграл ни одного, ни разу не терял в бою кораблей и не упустил никого из своих матросов врагам в плен. Это обеспечивало доверие Павла. Пусть он едва ли ожидал, что его флотоводец — еще и знающий толк в маневрах европейский политический стратег. Выбив французов с Ионических островов, Ушаков согласился с учреждением на них республики и сам взялся разрабатывать их конституцию. Добравшись до юга Италии и столкнувшись там с настоящими конституционалистами (из числа сторонников французов), предложил мягкие условия сдачи и выступил как гарант против эксцессов мести. Это обеспечивало успех похода среди разрозненного по политическим симпатиями населения: действуя отрядами в несколько сотен человек морской пехоты, Ушаков смог войти сначала в столицу итальянского юга Неаполь, а затем в Рим. Всюду большинству русские казались лучшей альтернативой — как ультрамонархистам, так и революционерам. Ту же стратегию на суше применял и Суворов. В краткие сроки они свели на нет все успехи Наполеона Бонапарта.
Корабли штурмуют Апеннины
18 мая 1799 года на борту корабля "Святой Павел" Ушаков получил распоряжение императора Павла I: "Равномерно пресечь по всему Адриатическому морю плавание для французских судов". В ответном послании (рапорте) адмирал отчитывался, что намек царя принять участие в итальянских войнах понял. Русские высадились на западном берегу Адриатики в италийской Апулии, где войска Фердинанда IV сражались, чтобы оттеснить французов и местных республиканцев. Русские быстро заняли область Манфредонию и соединились с неаполитанскими войсками. Возрастание сил облегчило отвоевание столицы. С 2 по 8 июня морские пехотинцы Ушакова и отряды монархистов взяли с боем Неаполь, но остановились у укрепленных пунктов побережья — замков Castello Nuovo (Кастель-Нуово) и Castello dell’ Ovo (Кастель-дель-Ово). Начались переговоры.
Явная зависимость короля Фердинанда от союзников (вместе с Ушаковым прибыли еще и суда турецкого адмирала Кадыр-бея) позволила русским взять на себя инициативу. Мир был заключен на условиях компромисса, допускавшего право оккупантов и коллаборационистов покинуть замки с оружием в руках. Те же, кто пожелал остаться на родине, могли бы защищать себя им на улицах города: революционерам гарантировалась неприкосновенность. Французы и их ближайшие сторонники получали право эвакуироваться в сторону Лазурного Берега.
Справедливый мир Ушакова отражал курс Петербурга на восстановление порядков, какими они были до французского вторжения. Но в стане победителей это устраивало не всех. Неожиданного врага Россия нажила в лице адмирала Нельсона, чья эскадра также участвовала в войне. Военачальник посчитал нужным лично прибыть в Неаполь, денонсировать договор и расправиться со сдавшимися противниками. Худшая — и наиболее выразительная — сцена кампании разыгралась на суде над их пленным лидером адмиралом Франческо Караччоло. Один флотоводец распорядился повесить другого. Пассия Нельсона леди Гамильтон удивила тем, что настояла на своем личном присутствии при казни.
Рим в бинокль
Жестокость британцев, поддержка ее Фердинандом IV делали русских самой умеренной из консервативных сил на Апеннинах. Неудивительно, что Ушаков чувствовал себя наделенным особой миссией. В сентябре он распорядился отправить отряд под командованием Антона Скипора с масштабной целью — добиться умиротворения Рима. Сил для этого почти хватало: французский гарнизон насчитывал всего лишь 2,5 тыс. человек. Зная об этом, Ушаков рассчитывал добиться успеха с 800, не считая экипажей кораблей, которые должны были следовать вдоль побережья. В помощь взяли 1,5 тыс. союзных итальянцев.
О помощи Ушакова в завоевании Рима просили король Фердинанд и его приближенный — кардинал Руффо, собравший большие, но разрозненные отряды, прославившиеся буйством и мародерством. В военном отношении они серьезно уступали французской дивизии Пьера Гарнье — гарнизону Рима. Как одаренный сподвижник Наполеона, Гарнье сумел удачно сманеврировать в двух направлениях одновременно. Сначала выступил из Вечного города и рассеял неаполитанцев, а затем развернулся к северу и разбил австрийские войска генерала Фрелиха. При королевском дворе преподанный по-солдатски урок усвоили твердо. Идти маршем на Рим еще раз без помощи русских наотрез отказались.
Зато некоторое время сомневался сам Ушаков. Обнаружилось, что против него плетут интриги англичане. Узнав о выступлении русских, Гарнье посчитал, что рискует в бою со слишком сильным противником, поэтому обратился к помощнику Нельсона капитану Томасу Трубриджу и предложил одностороннюю сдачу. По ее условиям французы получали право эвакуироваться из Рима с высоко поднятой головой, взяв с собой в дорогу "трофеи" (награбленное) и оружие. Нетрудно видеть, что британцы зеркально ответили русским на щадящий мир для республиканцев Неаполя.
Однако в этом случае милосердие к еще не разбитому неприятелю Россию категорически не устраивало. Гарнье не скрывал планов продолжить боевые действия, эвакуировавшись в географически близкую Геную. Вблизи от нее продолжали одерживать победы войска Суворова. И вот поэтому, выбив французов из Рима, Ушаков мог бы оказать медвежью услугу собственным соотечественникам.
В надежде предотвратить заключение невыгодного мира русские заявили протест союзникам и развернули войска от Рима обратно. Но вмешался кардинал Руффо, отправивший Ушакову письмо с просьбой не отказываться от задуманного и все-таки взять Рим. На фоне унизительных поражений королевские войска полностью потеряли уверенность в своих силах. Руффо писал, что, если французы уйдут, а русские не займут их место, город достанется мародерам. И это могло бы стать еще одним, притом варварским, разграблением в истории Вечного города. Под натиском такого аргумента Ушаков согласился.
Дорога в вечность
11 октября 1799 года морские пехотинцы Скипора и его заместителя Балабина вошли в русскую историю через ворота Рима. Впервые отечественная армия, сражаясь за рубежом, вступила — вдобавок и без боя — в иностранную столицу, расположенную настолько далеко к западу от России. До того русские уже брали Берлин и Варшаву, а вступив в войну с Францией, со временем займут Париж (и Амстердам) в 1814 году. И все же встреча с Римом стала самой неожиданной в этой победной веренице. Неудивительно, что современники вспоминали вступление в город с таким воодушевлением.
"Вчерашнего числа с малым нашим корпусом вошли мы в город Рим, — передавал Скипор. — […] От самых ворот св. Иоанна до солдатских квартир обе стороны улиц были усеяны обывателями обоего пола. Даже с трудом могли проходить наши войска. "Виват Павло примо! Виват московито!" — было провозглашаемо повсюду с рукоплесканиями. "Вот, — говорили жители, — вот те, кои бьют французов и коих они боятся!" […] Вообразите себе, ваше высокопревосходительство, какое мнение имеет о нас большая и самая важная часть римлян и сколь много радости произвела в них столь малая наша команда! Я приметил, что на всех лицах было написано искреннее удовольствие".
Балабин тоже запоминил выкрики "вива" со всех стороон: "...спешил я походом с войсками, мне вверенными, к Риму для освобождения его и Чивита-Веккии от неприятелей. […] По приходе в Рим застал я его уже освобожденным. […] Был я встречаем премножеством собравшегося народа под стенами римскими и, вступая в город с музыкою неаполитанскою, во всех улицах восклицали с радостью: "Вива императоре Павло примо, вива московити!"
Войдя в Вечный город, русские морские пехотинцы пробыли там краткий срок, пока их не вызвал к себе Ушаков, получивший новое задание — изгнать французов из Мальты. Средиземноморский поход продолжился, хотя Россия все более пересматривала свое в нем участие. Трения с союзниками — австрийцами и британцами — усиливались, Петербург гневался. Ушакова вызывали в столицу — требовалось переосмыслить весь план войн на западных фронтах. Император Павел начинал склоняться к союзу с Наполеоном.
225 лет назад русские вступили в Вечный город, приветствуемые его жителями как защитники от революционного хаоса.
11 октября 1799 года 818 русских морских пехотинцев полковника Антона Скипора вошли в Рим без боя и, исполняя распоряжения адмирала Федора Ушакова, стали прибивать к воротам и стенам домов российские прокламации. Грамотным горожанам воззвание давали на руки. На листке от имени адмирала значилось: "Войска, мне вверенные, соединя с войсками неаполитанскими, посылаю в Римскую область для освобождения Рима и всей области Римской от зловредных и безбожных французов, для восстановления мира, спокойствия, тишины и порядка и для утверждения благоденствия всего римского народа: таково есть истинное намерение всемилостивейшего государя моего императора". "Недаром французы поспешили отсюда удалиться", — цитировал пересуды в толпе участник cобытий Иван Балабин. Но как иностранные войска вообще оказались в Италии?
Гроза 1799 года
Война Второй коалиции против республиканской Франции (с 1798 по 1802 год) стала общим ответом девяти держав (включая Россию) на усилившуюся экспансию с берегов Сены в сторону востока. С 1796 года благодаря победам Наполеона Бонапарта государства Апеннинского полуострова (в том числе Папское со столицей в Риме) стали утрачивать независимость и превращаться в сателлитов Французской Республики. В 1798 году французы установили марионеточный режим в Вечном городе, а в январе 1799 года были уже в Неаполе. Вынудив короля Фердинанда IV к бегству и провозгласив народовластие с опорой на местных революционеров, они внесли важное уточнение: права оспаривать оккупацию демократия не предоставляла.
Россия и Австрия ответили на расширение власти Франции отправкой соединенной армии, командование которой поручили генерал-фельдмаршалу Александру Суворову. Потерпев поражение от него при Треббии, Адде и Нови, оккупанты откатились к Генуе, но сохранили центр полуострова с Римом и юг с Неаполем за собой. Там, где это было возможно, французы сочетали экспансию на суше с морскими победами: заблаговременно заняли Ионические острова, оккупировали Мальту и, чтобы помешать коммуникациям союзников, высадились в Египте. В ответ император Павел отправил в Средиземное море вице-адмирала Федора Ушакова.
Как Суворов в армии, среди моряков Ушаков непререкаемо считался легендой: из проведенных им крупных сражений (пяти) не проиграл ни одного, ни разу не терял в бою кораблей и не упустил никого из своих матросов врагам в плен. Это обеспечивало доверие Павла. Пусть он едва ли ожидал, что его флотоводец — еще и знающий толк в маневрах европейский политический стратег. Выбив французов с Ионических островов, Ушаков согласился с учреждением на них республики и сам взялся разрабатывать их конституцию. Добравшись до юга Италии и столкнувшись там с настоящими конституционалистами (из числа сторонников французов), предложил мягкие условия сдачи и выступил как гарант против эксцессов мести. Это обеспечивало успех похода среди разрозненного по политическим симпатиями населения: действуя отрядами в несколько сотен человек морской пехоты, Ушаков смог войти сначала в столицу итальянского юга Неаполь, а затем в Рим. Всюду большинству русские казались лучшей альтернативой — как ультрамонархистам, так и революционерам. Ту же стратегию на суше применял и Суворов. В краткие сроки они свели на нет все успехи Наполеона Бонапарта.
Корабли штурмуют Апеннины
18 мая 1799 года на борту корабля "Святой Павел" Ушаков получил распоряжение императора Павла I: "Равномерно пресечь по всему Адриатическому морю плавание для французских судов". В ответном послании (рапорте) адмирал отчитывался, что намек царя принять участие в итальянских войнах понял. Русские высадились на западном берегу Адриатики в италийской Апулии, где войска Фердинанда IV сражались, чтобы оттеснить французов и местных республиканцев. Русские быстро заняли область Манфредонию и соединились с неаполитанскими войсками. Возрастание сил облегчило отвоевание столицы. С 2 по 8 июня морские пехотинцы Ушакова и отряды монархистов взяли с боем Неаполь, но остановились у укрепленных пунктов побережья — замков Castello Nuovo (Кастель-Нуово) и Castello dell’ Ovo (Кастель-дель-Ово). Начались переговоры.
Явная зависимость короля Фердинанда от союзников (вместе с Ушаковым прибыли еще и суда турецкого адмирала Кадыр-бея) позволила русским взять на себя инициативу. Мир был заключен на условиях компромисса, допускавшего право оккупантов и коллаборационистов покинуть замки с оружием в руках. Те же, кто пожелал остаться на родине, могли бы защищать себя им на улицах города: революционерам гарантировалась неприкосновенность. Французы и их ближайшие сторонники получали право эвакуироваться в сторону Лазурного Берега.
Справедливый мир Ушакова отражал курс Петербурга на восстановление порядков, какими они были до французского вторжения. Но в стане победителей это устраивало не всех. Неожиданного врага Россия нажила в лице адмирала Нельсона, чья эскадра также участвовала в войне. Военачальник посчитал нужным лично прибыть в Неаполь, денонсировать договор и расправиться со сдавшимися противниками. Худшая — и наиболее выразительная — сцена кампании разыгралась на суде над их пленным лидером адмиралом Франческо Караччоло. Один флотоводец распорядился повесить другого. Пассия Нельсона леди Гамильтон удивила тем, что настояла на своем личном присутствии при казни.
Рим в бинокль
Жестокость британцев, поддержка ее Фердинандом IV делали русских самой умеренной из консервативных сил на Апеннинах. Неудивительно, что Ушаков чувствовал себя наделенным особой миссией. В сентябре он распорядился отправить отряд под командованием Антона Скипора с масштабной целью — добиться умиротворения Рима. Сил для этого почти хватало: французский гарнизон насчитывал всего лишь 2,5 тыс. человек. Зная об этом, Ушаков рассчитывал добиться успеха с 800, не считая экипажей кораблей, которые должны были следовать вдоль побережья. В помощь взяли 1,5 тыс. союзных итальянцев.
О помощи Ушакова в завоевании Рима просили король Фердинанд и его приближенный — кардинал Руффо, собравший большие, но разрозненные отряды, прославившиеся буйством и мародерством. В военном отношении они серьезно уступали французской дивизии Пьера Гарнье — гарнизону Рима. Как одаренный сподвижник Наполеона, Гарнье сумел удачно сманеврировать в двух направлениях одновременно. Сначала выступил из Вечного города и рассеял неаполитанцев, а затем развернулся к северу и разбил австрийские войска генерала Фрелиха. При королевском дворе преподанный по-солдатски урок усвоили твердо. Идти маршем на Рим еще раз без помощи русских наотрез отказались.
Зато некоторое время сомневался сам Ушаков. Обнаружилось, что против него плетут интриги англичане. Узнав о выступлении русских, Гарнье посчитал, что рискует в бою со слишком сильным противником, поэтому обратился к помощнику Нельсона капитану Томасу Трубриджу и предложил одностороннюю сдачу. По ее условиям французы получали право эвакуироваться из Рима с высоко поднятой головой, взяв с собой в дорогу "трофеи" (награбленное) и оружие. Нетрудно видеть, что британцы зеркально ответили русским на щадящий мир для республиканцев Неаполя.
Однако в этом случае милосердие к еще не разбитому неприятелю Россию категорически не устраивало. Гарнье не скрывал планов продолжить боевые действия, эвакуировавшись в географически близкую Геную. Вблизи от нее продолжали одерживать победы войска Суворова. И вот поэтому, выбив французов из Рима, Ушаков мог бы оказать медвежью услугу собственным соотечественникам.
В надежде предотвратить заключение невыгодного мира русские заявили протест союзникам и развернули войска от Рима обратно. Но вмешался кардинал Руффо, отправивший Ушакову письмо с просьбой не отказываться от задуманного и все-таки взять Рим. На фоне унизительных поражений королевские войска полностью потеряли уверенность в своих силах. Руффо писал, что, если французы уйдут, а русские не займут их место, город достанется мародерам. И это могло бы стать еще одним, притом варварским, разграблением в истории Вечного города. Под натиском такого аргумента Ушаков согласился.
Дорога в вечность
11 октября 1799 года морские пехотинцы Скипора и его заместителя Балабина вошли в русскую историю через ворота Рима. Впервые отечественная армия, сражаясь за рубежом, вступила — вдобавок и без боя — в иностранную столицу, расположенную настолько далеко к западу от России. До того русские уже брали Берлин и Варшаву, а вступив в войну с Францией, со временем займут Париж (и Амстердам) в 1814 году. И все же встреча с Римом стала самой неожиданной в этой победной веренице. Неудивительно, что современники вспоминали вступление в город с таким воодушевлением.
"Вчерашнего числа с малым нашим корпусом вошли мы в город Рим, — передавал Скипор. — […] От самых ворот св. Иоанна до солдатских квартир обе стороны улиц были усеяны обывателями обоего пола. Даже с трудом могли проходить наши войска. "Виват Павло примо! Виват московито!" — было провозглашаемо повсюду с рукоплесканиями. "Вот, — говорили жители, — вот те, кои бьют французов и коих они боятся!" […] Вообразите себе, ваше высокопревосходительство, какое мнение имеет о нас большая и самая важная часть римлян и сколь много радости произвела в них столь малая наша команда! Я приметил, что на всех лицах было написано искреннее удовольствие".
Балабин тоже запоминил выкрики "вива" со всех стороон: "...спешил я походом с войсками, мне вверенными, к Риму для освобождения его и Чивита-Веккии от неприятелей. […] По приходе в Рим застал я его уже освобожденным. […] Был я встречаем премножеством собравшегося народа под стенами римскими и, вступая в город с музыкою неаполитанскою, во всех улицах восклицали с радостью: "Вива императоре Павло примо, вива московити!"
Войдя в Вечный город, русские морские пехотинцы пробыли там краткий срок, пока их не вызвал к себе Ушаков, получивший новое задание — изгнать французов из Мальты. Средиземноморский поход продолжился, хотя Россия все более пересматривала свое в нем участие. Трения с союзниками — австрийцами и британцами — усиливались, Петербург гневался. Ушакова вызывали в столицу — требовалось переосмыслить весь план войн на западных фронтах. Император Павел начинал склоняться к союзу с Наполеоном.
Следующая публикация
Октябрь — середина золотой осени и мы хотим ВАМ пожелать всегда в своей жизни находить свою «золотую» середину.Пусть ВАША любовь и ВАШЕ счастье будут полны ярких и насыщенных красок, эмоций и нежных чувств. Желаем душевного тепла, любви близких и уюта в доме, несокрушимого счастья и великих успехов, красивых желаний и скорейшего их исполнения.
Нет комментариев