Предыдущая публикация
ОРАНДЖИ
— Ну что, приятель, сегодня у нас важный день, — сказал Фрэнк и посадил меня в переноску.
О, этого дня я ждал целую вечность! Ждал и отчаянно боялся.
Да, такое бывает в нашей жизни, когда мечта неожиданно смешивается со страхом. И в такие минуты не можешь определиться, то ли идти навстречу желаемому, то ли бежать куда подальше…
Ах да, чуть не забыл представиться. Меня зовут Персик, и я кот-актер. Не удивляйтесь. В Голливуде актером может стать каждый, даже фонарный столб. Если, конечно, повезет.
А как избежать этой участи симпатичному коту с чудесным персиковым оттенком шерсти? Никак.
Наверно, нужно сказать подробнее о Фрэнке. Это мой наставник. Великий и ужасный Фрэнк Инн – властелин животного Голливуда. Он обучал актерскому мастерству самых разных зверей и птиц, от попугаев до мулов, и всегда безошибочно чувствовал в воспитаннике потенциал. Во мне уж точно!
К тому времени, о котором я сейчас вам рассказываю, мне исполнилось всего два года. Я, можно сказать, только начинал свой большой путь в Голливуде. И он обещал быть тернистым.
Моя тогдашняя подружка Дэйзи говорила:
— Персик, в этом городе нужна крепкая хватка. За каждый шанс нужно держаться когтями, как за последний.
И с ней сложно не согласиться. Вот и я был в тот день полон желания воспользоваться своим шансом на все сто.
На «Парамаунте» тогда затеяли снимать фильм со странным названием «Завтрак у Тиффани». У главной героини фильма был кот по имени Кот. Да, вот такое оригинальное имя.
Так вот, Кота играл прославленный Оранджи – живая легенда животного Голливуда. И мне предстояло стать его дублером.
Оранджи на тот момент уже сравнялось двенадцать лет, и прыгал он не очень хорошо. Тогда Фрэнк предложил меня в качестве отличного прыгуна. Уж что-что, а прыгать я умел! И внешне мы с Оранджи были похожи.
Отличная возможность ворваться в киноиндустрию! До того дня я лишь раз успел сыграть котенка в коробке в фильме про нашествие зеленых пришельцев, название которого я бы постеснялся произносить в приличном месте.
А тут потрясающая возможность поработать с самим Оранджи! Как отказаться?
Про Оранджи я знал, что характер у него не сахарный. У котов в этом возрасте он другим и не бывает. Фрэнк однажды сказал:
— Оранджи – талант, но капризнее кота я не встречал нигде. А я много котов повидал в своей жизни.
Мне предстояло в этом убедиться...
Оранджи отдыхал между дублями в павильоне за ящиком. Меня посадили рядом для знакомства. Великий кот меня будто бы и не заметил. Даже усом не повел, когда я появился рядом.
Повисла небольшая пауза. Я волновался, но решил начать разговор сам:
— Сэр… Сэр, для меня большая честь…
Оранджи окинул меня презрительным взором.
— …познакомиться с Вами. Меня зовут Персик. Я буду Вашим дублером на съемках.
— Я уже догадался, парень, — ответил Оранджи.
Потом в павильон зашла Одри. Женщина, игравшая в фильме главную роль.
— Ого, вас теперь двое! — улыбнулась она и убежала переодеваться.
На это безобидное замечание Оранджи фыркнул и сообщил мне:
— Свиристелка она.
Это я потом узнал, что Оранджи и Одри начинали карьеру почти одновременно. Даже первых успехов добились синхронно. Оранджи получил Пэтси за «Рубарб», а Одри – Оскар за «Римские каникулы».
И вот, наконец, они пересеклись на съемках «Завтрака у Тиффани».
Оранджи вдруг заговорил. По всему выходило, что заговорил он о наболевшем:
— Что эти двуногие вокруг нее крутятся? Будто это она главная звезда на съемках! Одри то, Одри се… Тьфу, слушать противно. А мне сегодня паштет из криля принесли, представляешь? Это до чего может дойти?
Я осторожно кивнул:
— Да, никакого уважения…
— То-то и оно… Двуногие-то и болтать могут, а нам, котам, играть можно одной лишь пластикой. Посмотрел бы я на Одри, если бы она весь фильм молчала. Вот ты, парень, знаешь, как важен поворот головы в нашем деле?
— А он и правда так важен?
Оранджи сверкнул глазами:
— Очень! Мне перед съемками приходится продумывать каждый взгляд, каждое движение хвоста. Как будут смотреться уши в кадре, как поведут себя усы. За меня никто… Слышишь? Никто этого не сделает.
У двуногих на уме лишь система Станиславского. Но нам, котам, от нее нет никакого проку. У нас все природное, глубинное. Ты видел моего «Рубарба»?
Я, завороженный его лекцией, не сразу понял, что он обращается ко мне с вопросом.
— Нет. То есть да…
— Мне дали за ту роль Пэтси. И соревновался я тогда со львом и с мулом. Скажу тебе по чести, проще встретиться со львом в саване, чем на церемонии Пэтси. Но я не устрашился! И вышел победителем. И знаешь почему?
— Из-за Вашего таланта?
Оранджи приосанился. Хотя комплимент был неуклюжий.
— Ну, это тоже. Но в первую очередь из-за внимания к деталям. Сам Хамфри Богарт говорил, что я играю гениально. А Хамфри Богарту можно верить в таких вещах. Как же давно это было…
Оранджи погрузился в воспоминания, а я решил старику не мешать и рассмотреть получше павильон.
Под высокой крышей было темновато и пахло чем-то тяжелым, маслянистым. Всякий раз на съемках я сталкивался с этим запахом и никогда не мог понять, откуда он берется.
На полу змеились кабели, чуть в стороне стояли какие-то коробки и большое кресло. Тусклая лампочка в углу света почти не давала, зато противно гудела, как шмель в банке.
Скоро придут световики, и площадка оживет, но пока она напоминала пыльный склад.
Я повернулся к Оранджи и понял, что он меня разглядывает. Разглядывает внимательно, даже придирчиво.
— Знаешь, парень, ты чем-то похож на меня в молодости. Да, тебе не хватает лоска, и ума в глазах маловато, но это не страшно. Главное, будь внимателен. Запоминай все, что с тобой происходит.
Я не нашелся, что ответить. Фраза, с одной стороны, звучала, как издевательство, с другой – в ней угадывался дельный совет старшего товарища.
— Впервые на съемки я попал в твоем возрасте. И навсегда заболел актерством, — продолжал Оранджи, не замечая моего замешательства. — Если бы за каждую глупость, что я совершил тогда, мне давали фрикадельку, я бы превратился в огромный пушистый шар. Так что и ты не бойся ошибаться. Как тебя? Перчик?
— Персик, сэр.
— Точно, Перчик. Так вот, Перчик, из ошибок строятся самые большие карьеры. Но горе тому, кто из ошибок не извлекает уроки!
Если тебе сравняется лет восемь, но ты продолжишь на каждом шагу делать глупости, то считай – твои уроки прошли впустую. Фрикаделек со временем должно быть все меньше. Понимаешь, парень?
Я неуверенно кивнул.
— Ни черта ты не понимаешь! Но, может, потом поймешь. И скажешь, как прав был тогда старик Оранджи! Умные мысли всегда опаздывают. Есть у них такая особенность... Вот ты знаешь Пьюкета?
Странный вопрос застал меня врасплох.
— Да, это же кот-актер. Он отлично сыграл в фильме «Колокол, книга и свеча».
— Тфу! — скривился Оранджи. — Пьюкет – лентяй! И он совершенно не учится на ошибках.
Я постарался принять максимально смиренный вид. Обычно я это делал, если Фрэнк на меня сердился.
— Сэр, могу я вас попросить дать мне пару уроков актерского мастерства?
Оранджи покосился на меня:
— Зачем тебе это нужно, парень?
— Мне придется вас дублировать на съемках. Не хочу испортить кадр.
Оранджи немного подумал, покачивая хвостом, но потом вздохнул, как бы признавая мою правоту:
— Ладно. Но гляди в оба! И запоминай все, что я скажу.
Я приготовился.
— Сейчас мы будем снимать очень важную сцену. Я – то есть ты – запрыгиваешь на комод. Дальше я все сам отыграю. Но в твоем прыжке обязательно должна быть грациозность. И внутреннее напряжение. Знаешь, как этого добиться?
— Нет.
— Эх, молодежь… Ты сначала напрягаешь все мускулы своего тела. Представь, что за тобой гонится разъяренный ротвейлер. Да-да, он может растерзать тебя в любой момент!
Последние слова Оранджи почти прошипел, и мне вдруг стало жутко.
— А потом, — продолжил деловитым тоном, — ты запрыгиваешь на комод и расслабляешься. Будто летишь. Свободный и легкий, как осенний листок.
Вот этот момент освобождения от сковывающего ужаса – и есть нужная эмоция. Ну, понял? Покажи!
Я постарался представить разъяренного ротвейлера, но получилось плохо. В конце концов, мне не каждый день приходится бегать от собак.
Если говорить честно, я и не припомню последнего такого случая. Но я все равно напряг воображение. И прыгнул на ближайший ящик.
Оранджи остался недоволен. Кто бы сомневался...
— Это разве прыжок? Это какая-то вялая пантомима! Так прыгают макаки в дешевых шапито. Где пружинистость? Ну! Прыгай еще раз.
Я постарался представить себе ужасающую опасность. Что-то, что заставило бы меня спасаться бегством. Бешеная крыса? Прыгнул.
— Халтура! — воскликнул Оранджи. — Вот заставляешь меня, старика, показывать…
Он соскочил на пол, немного покрутился на месте и замер. И тут случилось чудо.
Его спина выгнулась, шерсть затрепетала, в каждой лапе будто бы затаилось по готовой взорваться петарде и… прыжок получился не слишком высоким, но впечатляющим.
— Учись, парень! Зачем ты мне тут сдался на съемках, если я прыгаю лучше тебя?
Я сосредоточился. Надо выгнуть спину… чуть расставить лапы…
И тут раздался грохот! Будто что-то сухое взорвалось прямо у меня над ухом. Не помня себя, я запрыгнул на ящик и оглянулся. Оказывается, это Оранджи столкнул на пол какую-то коробку.
— Уже лучше. Запомни это чувство. Испуг, превращающийся в свободу.
Я прыгал и прыгал больше часа. Оранджи недовольно хмурился и повторял:
— Еще!
Хвалил меня он редко. Пару раз сказал:
— Недурно.
Но и эти слова звучали для меня, как музыка.
Когда начались съемки, я ощущал себя совершенно вымотанным. Даже не помню, как мне удалось отработать. Во всяком случае, дубль меня перезаписывать не заставили...
С Оранджи на съемках мы пересекались три раза. При встречах он мне кивал и всякий раз повторял:
— Страх, переходящий в свободу. Помнишь?
Как тут забудешь?
*****
За съемки в «Завтраке у Тиффани» Оранджи получил второго Пэтси. Неслыханное достижение для кота!
Мне всегда было приятно думать, что и я тоже приложил лапу к той победе. Высот Оранджи (и даже Пьюкета) я не достиг, но советы старого кота я помню до сих пор...
Автор ВЛАДИМИР МАТВЕЕВСКИЙ
#рассказы
Следующая публикация
Нет комментариев