Предыдущая публикация
Невеста брата.
продолжение
Свадьбу играли в сельском клубе. Лидия знала, что многие односельчанки завидуют ей, и это не радовало, а огорчало её. Она никому не хотела переходить дорогу, и тот факт, что несколько женщин мечтали занять её место рядом с «Товарищем Рыжовым» только укреплял её в мысли, что она занимает не своё место. Грустная сидела она на собственной свадьбе.
Чем больше пили гости, тем чаще они кричали "Горько".
Извинившись, Лидия шепнула жениху, что чувствует себя нехорошо и хочет лечь.
Рыжов, в новом пиджаке с цветком в петлице, понял это по-своему, и подмигнув шаферу, скользнул за невестой. Он подождал за дверью, пока она уляжется, и зашёл.
Лидия закрыв глаза, притворилась, что спит. Но это ей не помогло.
— Не надо, — отвернулась она, и по щекам её потекли слёзы.
— Да я не первый у тебя, а? Признайся, было с Максимом? Не может того быть, чтобы не было, — шептал он, крепко прижимая её к кровати.
После, увидев кровь, понял, что обидел жену зря и стал целовать её.
— Теперь ты моя, — назидательно говорил он, пытаясь разжать зажимающие грудь руки, — со всеми, как говориться, вытекающими... ежели в сторону посмотришь...
— Пётр, уйди! Мне правда, плохо! — взмолилась она.
Он с сожалением встал, застегнулся, и глубоко вздохнул.
— Отдыхай, любушка моя, я скоро вернусь!
И пошёл дальше праздновать, оставив, наконец, Лидию одну.
Со временем он смог выстроить их семейную жизнь так, что Лидия перестала тяготиться своим новым положением.
Ей даже стала нравиться новая роль: муж советовался с нею по разным вопросам, внимательно прислушивался к её мнению. На фабрике положительные перемены связывали с тем, что у них работает жена "самого председателя", потому всегда есть корма и всё необходимое.
В целом, жизнь Лидии стала насыщенней и интересней. Если бы не пресловутый «супружеский долг», который Рыжов, всё же время от времени требовал, она была бы всем довольна.
Холодность жены Петра раздражала, но он считал, что со временем жена войдёт во вкус. В том, что это непременно случится, он не сомневался. "Вода камень точит" — любил он повторять. Он стал для Лидии другом и добрым соседом, но она была рада, когда он уезжал на день-два.
Домой Рыжов всегда возвращался с подарком: привозил молодой жене конфеты и отрезы на платье.
Лидия не любила мужа, но привыкла к нему. Однако, и про Максима не забывала, навещала его старушку-мать, Зою Александровну — ухаживала за ней, приносила продукты. Пётр об этом знал и даже поддерживал — правильно, мол, молодец, что не забываешь одинокую старуху.
Баба Зоя несостоявшуюся невестку не осуждала, однако не скрывала, что Рыжов ей не нравится. Отчего, она не объясняла, но оно и так было понятно.
В ноябре сорок девятого года баба Зоя померла. На случай смерти была у старухи просьба для Лидии, чтобы сообщила та о её кончине родственникам — письмом или телеграммой.
В Харькове у старухи жила родная сестра, Зинаида. Ей и отбила телеграмму, специально поехав для этого в район на почту, Лидия.
Село разрасталось — из полностью разрушенных деревень прибывали поселенцы, записывались в колхоз, ставший передовым. Несколько десятков домов было возведено после войны стараниями Петра Петровича.
На деревенских улицах снова слышался детский смех. Мужиков по-прежнему не хватало, а вот количество беременных баб увеличилось.
— А ты, скоро-ль мне сына родишь, а, Лида? — спрашивал жену Рыжов, когда навстречу им шла вразвалочку какая-нибудь баба на сносях.
— Не знаю, — краснела Лидия. Она и сама хотела ребёночка, тем более что жили они с Петром лучше всех.
— Может ты… специальные травы пьёшь, а Лидия? — не унимался Рыжов. Здоровая ж баба, не пустоцвет.
— Может, это ты пустоцвет? — огрызалась Лидия.
Пётр прищуривал глаза и смеялся. Его так и подмывало сказать жене, что он, как минимум, двоим «улучшил породу»: — колхозной бухгалтерше Саяпиной и вдове-солдатке Кириной.
Об этом и так шептали все, кому не лень, но Рыжов эти слухи перед женой отвергал. Боялся, что Лида не простит. Боялся, что уйдёт.
Она и так время от времени об этом задумывалась, с тех пор, когда поняла, что не получается у неё полюбить Петра Петровича. Жила с ним из уважения. Уважение пропадёт, уйдёт Лида.
Но, хоть Рыжов продолжал любить жену, свои романы на стороне изменой ей не считал.
Через два месяца Нина Саяпина должна была родить, и можно было этим воспользоваться и посадить на её место Лидочку.
Петру очень хотелось иметь жену при себе. Сперва он уговаривал её закончить бухгалтерские курсы. Но сначала Лидия ни в какую не соглашалась, — а после он сам испугался, что поедет она в город, найдёт себе работу, выбьет прописку, да там и останется. Нет. Лучше уж птицефабрика.
А Нинка Саяпина через три дня после родов должна приступить к работе, а люльку можно и в конторе поставить.
Весенним вечером Лидия возвращалась домой с работы. Птицеферма находилась в соседней деревне в трёх верстах. Путь Лидии пролегал вдоль реки, а село, где она жила, находилось на противоположном берегу.
На мосту Лидия остановилась. Её завораживал своей красотой ранний вечер. В воде отражались розовые облака, которые быстрый ветер гнал с востока. В воздухе разливался тот особенный запах набухших почек, проснувшейся земли и воды, запах жизни.
— Здравствуйте, — внезапно услышала Лидия сзади мужской голос и обернувшись, едва удержалась на ногах.
На неё смотрел Максим. Возмужал, но она узнала его по смешинкам в глазах, по излому бровей, по манере держать голову немного наискосок при разговоре.
— Максим?! — сдавленно произнесла она.
Мужчина странно на неё посмотрел, поставил на землю свой чемоданчик.
— Вы, вероятно, знали моего брата, Максима. Я Егор, сын его родной тётки.
— Да, знала. Вы так похожи, — не в силах оторвать взгляд от его лица, зачарованно проговорила Лидия, — просто удивительно!
— Я хотел спросить, правильно ли иду. На Ермилино путь держу, — он снова подхватил свой чемоданчик, — вы мне покажете, как найти дом Зои Александровны?
— Конечно, — опомнилась Лидия, — покажу.
По дороге Егор поведал, что Зинаида, его мать, наказала ему посетить могилку сестры. Сама она уже не могла отважиться на такое путешествие. Боялась она потому, что сестра жаловалась ей в письмах на одиночество. Вдруг и креста на её могиле нет?
Лидия слушала его вполуха: всё это казалось сном — похожий на её Максима человек дышал, разговаривал, улыбался.
Она искоса поглядывала на него, и одно за другим находила отличия. Например, у её Максима был не такой тяжёлый подбородок. Ямочка была, но подбородок был другой. Потом у Максима были такие длинные ресницы, что иные девки завидовали. А у Егора — обычные. И след от ожога на щеке.
Она спросила его, откуда. На что Егор скупо ответил, что войну закончил в звании старшины, а шрам на пожаре получил. Ни слова о наградах и подвигах, в отличие от Рыжова, очень любившего рассказывать, скольких он спас.
Пока суть да дело, дошли до дома тёти Зои. Ставни заколочены, во дворе пучки прошлогодней травы, грязь.
— Вот, — остановилась напротив ветхой калитки Лидия, — пришли. Дом не заперт, заколочен только.
— Я себе так примерно и представлял, — Егор поставил свой чемоданчик на землю. — спасибо, что проводила, красавица.
Он незаметно перешёл на "ты", и она отвернувшись, невольно улыбнулась.
— Не за что, — она повернулась, чтобы идти, но он коснулся её плеча:
— Ты так и не сказала, как тебя зовут.
— Лида.
— Лида? А не та Лида, что мне нужна? Тётя Зоя упоминала, что какая-то Лида помогала ей в тяжёлые дни, именно её и велела мать отыскать! Расспросить, как жила Зоя, как померла.
— А? — переспросила она, — да, я навещала бабу Зою.
— Так ты... невеста брата?
— Да. Несостоявшаяся невеста, — в голосе её чувствовалась горечь, — теперь я замужем за председателем Рыжовым. Ну, я пойду?
— Постой. Мне нужно о многом расспросить, — с жаром сказал Егор, — это же просто чудо, что я встретил именно тебя!
Мимо по деревенской дороге сновали туда-сюда кумушки, и с интересом разглядывая чужака, прислушивались к разговору.
Какая-то баба, разглядев мужчину получше, пошла истово осенять себя крестным знамением, и вскоре по селу прокатилась новость: «Зойкин Максимка вернулся домой»!
Не прошло и пяти минут, как у заколоченного дома стали собираться любопытные. Люди со дворов, с поля, со стороны птицефабрики — отовсюду стекались к дому Зои, посмотреть на живого Максима.
Воспользовавшись всеобщей сутолокой, Лидия тихонько просочилась между бабами и вернулась домой.
Вскоре туда прибежал, запыхавшись, Рыжов. Узнав новость про Максима, он первым делом захотел проверить, дома ли жена. Увидев её, он с видимым облегчением выдохнул.
— Там, — отдышавшись, он махнул головой в сторону окна, — говорят, что Максим вернулся! Я было поверил, побежал. Ан нет, не он! Бабы-дуры только языком трепать горазды, никакой это не Максим, а Егор!
— А ведь правда, что похож очень, — тихо сказала Лидия.
— Так ты что, видела уже? — нахмурился Рыжов.
— Он у меня дорогу спросил, как до дома Зои добраться.
— И ты? Показала? — Пётр подошёл к жене вплотную и приблизил к её лицу своё.
— Да, — она отвернулась, учуяв от него запах лука и водки.
— И всё?
— Всё.
Ночью легли спать, и Рыжов, захотевший жениной ласки, получил отказ. Такое случалось достаточно часто в последнее время, но теперь Пётр связал это с появлением в селе незнакомца. Разбередил тот душу Лидии! А ведь и правда, похож на Максима!
Он не стал упрекать жену. Тем более слышал, что незнакомец прибыл за тем, чтобы посетить могилку тётки, стало быть, скоро уедет. А не уедет, можно и помочь!
На следующий день возвращаясь с фабрики, Лидия издали увидела Егора, стоявшего на мосту. Поравнявшись с ним, она кивнула, приветствуя его и хотела пройти, но он мягко удержал её.
— Я ждал вас, Лида, — снова перешёл он на "вы", — нам надо поговорить.
— О чём? — спросила она, а сердце её застучало так, что она боялась, что он услышит.
Она поспешила сойти с моста, который отлично просматривался и с птицефабрики, и из села. Егор за ней.
— Я обещал матери найти вас и узнать о тёте Зое. Сегодня я был на кладбище, но не нашёл могилку, помогите.
«Вот навязался» — подумала про себя Лидия, но ей стало радостно. Несмотря на надвигающиеся сумерки, она согласилась проводить Егора.
Сельское кладбище раскинулось между Ермилино и заброшенной деревней Ковзино. Дореволюционные восьмиконечные кресты соседствовали здесь с современными сварными надгробиями.
— Пришли, — указала Лидия на одну из безымянных могил. — Как совсем просядет, можно будет памятник поставить.
Егор снял головной убор:
— Ну, здравствуй, тёть Зой. Я тебя и не помню почти, малой был. Велено мне передать тебе привет от родной сестры твоей, Зинаиды, и земной поклон.
Он поклонился, и ещё постоял. Затем надел фуражку.
— Вы матери передайте, что померла тётя Зоя во сне, — тихо сказала Лидия, — Я к ней заходила раз в три дня. А потом ночью был заморозок, а Зоя не топила. Думаю: "вдруг растопить надо помочь, или дров у неё нет…" Захожу, а тётя Зоя в постели лежит... уже остыла.
Они выходили с погоста, когда последний луч солнца погас.
— Удивительная ты, Лидия. — тихо сказал Егор, хотел что-то добавить, но смутился и замолчал.
Она заметила, что он снова перешёл на «ты». Ей захотелось взять его под руку, но вместо этого она подняла воротник своего старого пальто и поёжилась:
— Обыкновенная. Мне домой надо. Муж ждёт, поздно.
— И жена примерная, — добавил Егор.
Ей показалось, что в голосе его прозвучала досада.
продолжение следует
автор канал на дзене - #Лютик
лютик
Следующая публикация
Комментарии 2