Предыдущая публикация
Дом, в котором не было любви
Снова дурные известия. Ближе к десяти Анетта проскользнула в двери спальной, сжимая в смуглом кулачке порванную серебряную цепочку. Это могло означать только одно. Лара метнулась в спальню к падчерице, но было уже поздно. Постель оказалась пуста. Окровавленный комок перьев в клетке свидетельствовал о том, что последние минуты канарейки были весьма неприятными. Лара опустилась в кресло, бессильно уронив руки на колени. Часы показывали пятнадцать минут одиннадцатого.
— И где теперь ее искать, Анетта? Роберт будет в гневе…
Горничная молчала, нервно теребя в руках бесполезный обрывок цепочки. Лара глубоко вдохнула. Воздух в комнате Дарины был тяжел, помещение почти не проветривали. Господи, когда этот кошмар закончится?
Крест нашелся в пыли под кроватью. Лара бережно протерла почерневшее серебряное кружево и убрала реликвию в холщовый мешочек.
Мать Дарины умерла, когда девочке исполнилось три года. Тогда-то все и началось. Лара пришла в семью Роберта позже, но из рассказов приближенных слуг смогла восстановить примерную картину событий. Никто из них не дожил до сегодняшнего дня. Старуху Жаклет нашли удавившейся на собственном поясе в чулане, а Клаус, ненамного переживший свою супругу, насмерть расшибся, поскользнувшись на лестнице.
Все в доме знали, что смерти эти не были случайны. Однако давящая пелена молчания, окутавшая имение Роберта с тех самых пор, как при загадочных обстоятельствах скончалась его первая супруга, была по-прежнему непроницаема. Ларе стало трудно дышать с тех пор, как она перешагнула порог проклятого дома. А сколько было надежд! Как легко было поверить в сказку, когда богатый дворянин женился на нищей сироте, приживалке, пусть и знатного рода! Но сказка обернулась кошмаром. Вскоре стало ясно, зачем Роберту понадобилась жена, о которой, случись что, никто горевать не будет. И которая будет молчать.
Могила Мелиссы уродливым горбом громоздилась в саду под старой яблоней. Роберт не смог похоронить свою грешную супругу на освященной земле. Осиновый кол, потемневший от времени, облюбовал крупный наглый ворон. Зловещая птица таскала цыплят и новорожденных котят, а приближающимся к могиле домочадцам норовила выклевать глаза. Роберт не раз пытался пристрелить ворона, только пули раз за разом пролетали мимо. А однажды Лара видела, как ворон влетает в открытое окно комнаты, где жила Дарина. С тех пор ставни не открывали.
Безумная любовь. Одержимость. Покойная Мелисса смотрит на нее каждый день с огромного портрета в гостиной. Бархатное черное платье, которое больше пристало вдове, нежели замужней даме. Волосы цвета воронова крыла. И губы, выделяющиеся на бледном лице, как капли крови на свежевыпавшем снегу.
Дарина похожа на нее как две капли воды. С тех, пор как умерла ее мать, девочка не проронила ни слова. Но тем не менее любой из домашних знает, что хочет этот ребенок. Дарине не нужны слова, чтобы отдавать приказания. Свистящий шепот, возникающий прямо в голове может превратиться в любую минуту в жуткую головную боль, лишающую разума.
Когда отец Анимус одел на шею брыкающейся девочки крест, Лара почти поверила, что теперь все будет иначе.
Все и вправду стало иначе. До сегодняшней ночи. Падчерица по-прежнему не говорила ни слова, но перестала мучить и убивать мелких животных. Горничные перестали резаться ножницами, а с тела Лары наконец-то сошли кровоподтеки от щипков и ударов, которые она наносила сама себе.
Роберт никогда не требовал от жены близости. Это обстоятельство скорее радовало Лару, нежели огорчало. Рожденный в этом доме малыш разделил бы ее страшную участь. Женщина смирилась с неизбежностью собственной гибели, но обрекать невинного младенца на муки было бы слишком жестоко. Хотя бы за это Лара была благодарна мужу.
Одержимый не видит ничего вокруг себя. Роберт обращался с Дариной так, словно она была обычным ребенком. Дарил ей кисейные платьица, которые та умудрялась за пару часов вымазать в крови и грязи, приносил фарфоровых кукол, которых невозможно было потом собрать по частям. Однажды Лара осмелилась сказать мужу о бессмысленности его действий. Резкий удар наотмашь стал ей ответом. Щека распухла и болела еще несколько дней. В этом доме можно было только молчать. Тогда у тебя появлялся шанс выжить.
Священник появился у порога их дома в один из осенних дней, когда Роберт выехал на охоту. Высокий и худой, как скелет, в потрепанной черной сутане, он сразу попросил проводить его в комнату к девочке. Лара разрыдалась впервые с момента своего замужества. Все, что она позволяла себе до этого — беззвучный плач по ночам в сумраке опочивальни.
— Мы не имеем права вмешиваться, дитя мое, — с горечью промолвил священник. — У Церкви не те полномочия, что были раньше. Ваш супруг никогда не пойдет на то, чтобы обратиться за помощью. Мы так же не имеем права предоставить вам убежище. По закону вы являетесь его женой. Молите Господа о спасении. Земная жизнь есть краткий миг на пути к Царствию Небесному. Все, чем мы можем помочь вам — попытаться сдержать зло. Этот крест освящен в крови святого великомученика Ефисея. Он защитит вас, но лишь на время. Чтобы спасти всех, вам придётся быть сильной и верить. Вы стали Дарине матерью перед Богом. Все в ваших руках отныне.
— Отче, я бессильна. Я нахожусь в этом доме заложницей, пленницей адских сил. В моих руках не находится даже моя собственная жизнь!
— Любая жизнь находится в руках Господа, в том числе и ваша. Сохраните в вашем сердце частичку любви, ибо только она сможет помочь Вам избавить этот мир от тьмы.
Священник легко прикоснулся ко лбу поникшей Лары, благословляя. Серебряная цепь оказалась перед лицом женщины так близко, что она могла разглядеть каждый виток холодно поблескивающего металла.
Только сейчас Лара поняла, что так долго не давало ей покоя. Как она не замечала этого раньше! Одно из звеньев цепочки как-то странно торчало в сторону! Целостность реликвии изначально была нарушена! Неужели эта оплошность будет стоить жизни всем обитателям поместья? А ведь священник знал, что крест поможет лишь на время… Но почему… почему?
Даже взгляд Роберта становился день ото дня все более осмысленным! Да, их семейные трапезы все еще напоминали неуклюжую театральную постановку, из тех, что показывают на городской ярмарке пьяные балаганщики. Но недавно Лара была поражена неожиданным всплеском нежности, когда муж впервые ласково провел рукой по ее щеке. Во время сватовства она видела жениха только сквозь щель приоткрытой двери гостиной. Брачная церемония, совершенная наспех в местной церквушке, не была скреплена ни поцелуем, ни пожатием рук. Тяжелая дверь экипажа захлопнулась за юной невестой, как крышка гроба. Лишь после этого Роберт соизволил заговорить с Ларой. Но что это были за слова!
— Я не ищу от тебя любви, — голос мужчины звучал глухо и отстраненно. Ларе подумалось тогда, что так могли бы говорить мертвецы, если б вздумалось им покинуть безмолвную черноту могил. — Моя любовь покинул меня много лет назад. Все, что у меня осталось – это мой ребенок, моя дочь. Девочка нуждается в теплоте, заботе и материнской ласке. Стань для нее матерью, и ты ни в чем не будешь нуждаться. Это непростой ребенок, с особенностями. Но материнская любовь способна все преодолеть, не так ли?
Муж усмехнулся, и тогда Лара поняла, что едет в неизвестность с безумцем. Улыбка у него была такая же, как у их местного дурачка Камурки – бессмысленная, будто приклеенная к лицу.
Припорошенный снегом холм нечистой могилы как никогда напоминал горб приготовившегося к атаке зверя. На старой яблоне черными кляксами виднелись силуэты дремлющих воронов.
— Откуда они налетели, — с тоской подумала Лара, — один же только был.
А ведь сегодня канун Рождества. Господи, разве могла она помыслить в девичестве, что через пару лет с тоской будет вспоминать, как оживало родное поместье перед рождественскими праздниками. Да, ей не дозволялось принимать участие в торжественных приемах наравне с хозяевами. Статус приживалки позволял лишь скромное занятие шитьем в неприметном уголке гостиной. Однако дух веселья, полные жизни лица гостей, музыка и смех были частью ее жизни в те времена. Здесь же и часовня давно заколочена за ненадобностью. Часовня… Если, где и можно пережить сегодняшнюю ночь, так это там.
Теплый плащ и одеяло лучше взять с собой. Лишь бы успеть до того, как Дарина вернется или проснется Роберт. Хотя, когда он проснется, все будет кончено. Падчерица не простит Ларе надетого на шею креста.
Ни одна лампа не горит. Ничего, ночь лунная, а окна большие. Но что это там темнеет впереди? Анетта. Голова запрокинута, ниже подбородка рваная длинная рана. Ну конечно, ножницы! Сначала руки себе изрезала, потом горло. Половицы этого дома впитали в себя столько крови, сколько земля не впитывает порой на полях сражений. Лишь бы не проснулся Роберт…
Лара достала крест, поцеловала холодный металл и осторожно продолжила путь. Один лестничный пролет, а потом бегом до часовни…
— Мамочка! — тоненький голосок, вопреки ее ожиданиям, раздавался отнюдь не в голове. От стены отделилась хрупкая фигурка падчерицы. Девочка была чисто умыта и спокойна, как будто крест все еще был на ней. Голубые глаза смотрели ясно, как у обычного ребенка ее возраста. — Ты хочешь меня покинуть, мамочка? – издевательский голосок зазвенел слезами. — Мне было так плохо и одиноко, пока не пришла ты. После смерти моей первой мамочки.
Лара хотела броситься бежать, но невидимая сила словно пригвоздила женщину к полу. Дарина подошла ближе. Лара заметила, что рукава белой рубашечки все же испачканы кровью. К вороту прилипло желтое перышко. Канарейка…
— Ну что же ты мамочка? – голос девочки зазвучал вкрадчиво и тихо, в нем появились хищные нотки. – Что же ты стоишь? Ты передумала или просто не можешь убежать?
Лара почувствовала в правой руке тепло. Его испускал серебряный крест. Живительное тепло поднималось вверх по предплечью, прогоняя давно поселившийся в сердце страх. Слова пришли сами собой, словно разжались стальные тиски, сдавливавшие все это время ее горло.
— Господь со мной, — сильно и звучно произнесла Лара, содрогаясь от собственной смелости, — и да расточатся враги его….
Дарина зашипела по-змеиному и отскочила назад в темноту коридора. Путь был свободен.
Отодрать гнилые доски было делом нетрудным. Часовню давно никто не навещал. Запирать ее тоже никто не стал, ведь ключи всегда хранились у приходского священника. Он покинул поместье, как и окрестные фермеры, еще в те дни, когда была жива Мелисса. Это было единственным способом спасения в те дни.
Лара взяла с собой свечу. Та почти не давала света и еще меньше тепла, но присутствие живого огня успокаивало. Свернувшись в клубок под одеялом, обессиленная женщина задремала.
Мягкий золотистый свет пронизывал все вокруг. В этом странном месте не было ничего, кроме света. И Лары тоже не было. Но тем не менее она была — без тела, поглощенная окружающим ее теплым сиянием.
Женщина, выступившая из светящейся пустоты казалась величественной и прекрасной. Багрянцем и лазурью струились длинные одеяния по стройному стану, а глаза были полны доброты и участия.
— Дитя мое, твоя жизнь полна страданий и страха. Но только ты можешь избавить от мучений еще одно невинное создание. Не все, что выглядит как зло, таковым является на самом деле. Твоя падчерица всего лишь невинный ребенок, одержимый нечистым духом. Все, что ей нужно – это любовь.
— Как я могу дать любовь существу, уничтожающему все вокруг, Владычица? Я содрогаюсь от ужаса, когда она приближается ко мне.
— Она, как и ты, пленница. Душа Дарины, невинная детская душа, заперта в клетке одержимого тела. Став супругой ее отцу, ты стала ей духовной матерью пред Богом. Только ты способна спасти ее душу. Но у всякого решения есть своя цена.
— Какая цена, Владычица?
— Как и все люди, ты обладаешь свободой воли. Выбор твой таков. За стенами поместья в заброшенном фермерском домишке остановилась труппа бродячих музыкантов. Ты можешь уйти с ними. Твой земной путь будет нелегким, но ты сохранишь свои тело и душу. Возможно, ты выйдешь замуж еще раз и испытаешь счастье материнства. Уходи прямо сейчас. Святой крест, что ты носишь при себе, на дает демонам власти над тобой. Поместье останется во тьме. Роберт и его дочь будут обречены на вечные адские муки.
— А если я не уйду?
— В таком случае ты умрешь. Возможно, демон окажется сильнее, и ты станешь очередной игрушкой адских сил. А возможно твоя любовь спасет невинное дитя. Но для этого тебе придется пожертвовать земной жизнью. Как только часы пробьют двенадцать, обними падчерицу и не отпускай, что бы ни случилось. Тебе будет больно и страшно. Если твой дух и вера окажутся сильнее проклятия, девочка и ее отец вернутся к жизни, а души погубленных демоном людей обретут покой. Если ты окажешься слабее, то будешь обречена на вечные муки вместе с ними.
Владычица коснулась лба Лары, как когда- то сделал это священник. Все растворилось в золотом сиянии, и женщина проснулась.
Лара сидела на ледяном полу часовни. Свеча догорала, каждый миг умирающего света отбрасывал на стены причудливые тени. Её руки дрожали, а мысли путались
"Я должна уйти", — прошептала Лара, но в голосе не было уверенности. Её глаза упали на крест, который лежал на полу перед ней. Серебро, кажется, почернело еще больше.
Роберт был груб и жесток. Но однажды, когда Лара обожгла руку кипящим маслом, он поехал в город, чтобы достать редкую мазь. Это был всего один жест доброты за годы унижений, но почему он всплыл сейчас? А Дарина… Когда крест впервые оказался на её шее, в падчерице, как будто начала просыпаться человечность. Девочка часами сидела с куклами, кормила канарейку... Разве монстр мог так рыдать, прищемив палец дверью?
Лара смотрела на крест, а затем перевела взгляд на дверь. Там, за порогом, были холод и неизвестность. Но там была жизнь. Жизнь, которой она никогда не знала.
Лара поднялась, закуталась в плащ и открыла дверь. Холодный воздух хлестнул ее по лицу. Ноги сразу увязли в рыхлом снегу. Один шаг, затем второй…
Они стояли возле ворот. Лицо старого Клауса, изуродованное падением, неловко покоилось на плече из-за сломанной шеи. Анетта придерживала голову исполосованными руками. Жаклин дергала распухшими руками пояс от платья.
— Мы ждали, — прошептал Клаус. Его голос был таким же хрустящим, как снег под ногами. — Ты могла бы нас спасти.
— Не заставляйте меня возвращаться! — выкрикнула Лара, чувствуя, как злость пересиливает страх. — Мне жаль вас, но я не могу! Я… Я хочу жить!
Тени не двинулись. Лара, тяжело дыша, развернулась и бросилась к полуразрушенному фермерскому дому. Женщина не оборачивалась. Впереди в окнах теплился огонёк, обещая тепло и убежище. Лара рухнула на колени у порога, задыхаясь, но впервые за много лет чувствуя, что её сердце по-настоящему бьётся.
Наступило Рождество.
* * *
Получив депешу, отец Анимус долго пребывал в молчании, раз за разом перечитывая неровные строки. Следующее утро застало святого отца в седле. Он спешил на срочную аудиенцию к кардиналу.
Стрельчатые окна кабинета едва пропускали тусклый зимний свет. Старец в алой бархатной сутане выглядел подавленным и усталым.
— Очередной провал. Не стоит винить бедную девочку. Мы допустили ошибку, выбирая невест из числа сирот. С детства не знавшие материнской любви, они не в силах подарить любовь чужому ребенку. Суровая жизнь, полная лишений, скорее сделает человека циничным, нежели жертвенным.
— Каков же будет наш дальнейший план, падре?
— Все, как обычно, наберем в поместье слуг, а через пару лет Роберт поедет искать новую невесту. К сожалению, для этого ему необходимо снова стать вдовцом. Ты знаешь, что следует сделать. У меня же есть на примете хорошая кандидатура, девушка недавно потеряла родителей на войне. Мы обязаны дать этому миру шанс, Анимус. Пока Дарина заперта в поместье, она не взрослеет. Но это только пока.
За окном звон колоколов возвестил о начале праздничной службы.
Автор: Ольга Буланович
#авторскиерассказы
Следующая публикация
Нет комментариев