Предыдущая публикация
Питомцы
Билли осторожно снял с газовой плиты маленький медный ковшик и резким движением выплеснул пахучее содержимое на дощатый пол, внутрь нарисованного мелом неровного круга. Варево ошпарило сушеные цветки папоротника, которые с огромным трудом удалось раздобыть прошлым летом. Тесная комнатка моментально наполнилась тяжелым травяным ароматом, ярко вспыхнула начерченная кровью пентаграмма, от цветков папоротника повалил густой пар. Билли терпеливо ждал, округлив единственный целый глаз, и пристально вглядывался в туманную завесу. От пентаграммы медленно поднялся угловатый темный силуэт, пока еще скрытый мутной взвесью, раздался скрипучий писк. Билли поморщился. Вдруг силуэт метнулся вверх и вперед, и мощные кожаные крылья с силой захлопали по невидимой преграде, будто огромный мотылек яростно колотился об освещенное окно. Внутри круга, чуть выше Билли, завис средних размеров птеродактиль, его когтистые лапы, срываясь, царапали воздух, а желтые глаза злобно смотрели на призвавшего его человека.
— Ну и урод, — пробормотал Билли. — Я ждал кого посимпатичнее.
Птеродактиль поднял длинный плоский клюв и издал резкий крик, от которого засвербело в ушах. Он упругой серой молнией взмыл под самый потолок и неожиданно вылетел за пределы удерживающей его черты.
— Куда!! — потрясенно заорал Билли. — Стоять!
Он подпрыгнул что есть силы, пытаясь ухватить монстра за короткие задние лапы, но тщетно — пальцы даже не коснулись грубой чешуйчатой кожи. Билли неуклюже приземлился, задев коленом столик с медицинскими инструментами. Аппарат для забора крови рухнул на пол, увлекая за собой пробирки и колбы. Звонко разлетелись по комнате тысячи блестящих осколков. Билли злобно выругался. Птица ответила пронзительным визгом, рывком подлетела к окну, выбила сильным ударом клюва стекло и вылетела вон.
Он бросился к выходу, потирая ушибленное колено, и через мгновение стоял на ночной осенней улице, возбужденно озираясь. Пахло влажной листвой. Чуть поодаль одинокий фонарь отбрасывал на потрескавшийся асфальт тусклое пятно. От фонаря вдруг метнулась едва различимая небольшая тень и тут же скрылась за углом соседнего бревенчатого домика. Билли перевел взгляд на небо. В свете полной луны было хорошо видно нескладную фигуру птеродактиля, он набрал высоту и теперь летел над лесополосой, беспрерывно вопя от восторга. Билли понял, что преследовать птицу бесполезно и с грустью почесал закрывающую правый глаз широкую повязку. Птеродактиль стремительно удалялся, довольно быстро уменьшаясь в размерах, а потом и вовсе растворился на фоне темного неба.
— Дело дрянь, — сказал Билли.
Он тяжело вздохнул и достал мобильник.
— Ну что?! — раздался в трубке возбужденный Пашкин голос. — Получилось? Кого призвал?
— Настя у тебя?
— Нет. Домой ушла, как обычно. Э-э-э… Что-то пошло не так? Ну не молчи же!
— Ну, типа… Ее Питомец сбежал.
— Как сбежал?? А охранный круг?
— Я призвал птеродактиля. И он, типа, перелетел через черту. Никогда такого не было. Знаешь что, я… это… завяжу с призывами. Хорош. Не приводи больше никого.
— Погоди, а с Питомцем что?
— Попробуем найти, да. Но это непросто. Я-то своего Питомца ищу… сколько? Пятый год. Давай завтра у тебя соберемся. Настю позови. И нам потребуется шишига.
Отец пообещал Пашке при поступлении: окончишь медицинский — купим квартиру. И теперь дипломированный врач Павел Викторович жил в свеженькой, пахнущей ламинатом новостройке. Билли же бросил учебу на пятом курсе ради сомнительных экспериментов, у него не было состоятельных родителей, и он ютился в старой избе на окраине города, которую за копейки снимал у сухонькой глуховатой старушки. Но проверенная годами дружба бывших однокурсников совершенно не замечала этого социального расслоения, а только крепла день ото дня. До недавнего времени. Когда романтический Пашка познакомил лучшего друга со своим очередным увлечением. Она недавно переехала в их город то ли с Урала, то ли с Алтая… Билли никогда не был силен в географии.
В обед следующего дня раздраженный вечным недосыпом Билли стоял в гулком подъезде и нетерпеливо жал округлую кнопку звонка.
— Привет, — буркнул он, заходя в квартиру, но вдруг застыл в дверях и поднял глаза кверху, приставив к виску покрытый мелкими химическими ожогами палец.
— Что за дурацкая привычка, распахнет двери настежь и стоит! — проворчал взъерошенный Пашка. — Ты давай уже, или туда, или сюда!
Они прошли на просторную, отделанную в стиле «модерн» светлую кухню, где на высоком резном табурете уже сидела Настя. Она курила длинную сигарету и нервно выпускала тонкую струйку дыма в сторону приоткрытого окна. Билли поймал любознательный взгляд ее карих глаз и поспешно отвернулся, будто заинтересовавшись стоящим тут же стильным кофейником. Он вспомнил, как касался мягкой гладкой кожи, протирая спиртом участок для забора крови, как бережно вводил иглу, держа ее за руку, как… Билли резко мотнул головой и глубоко вздохнул.
— Птеродактиль? Но почему? — спросила Настя и изящно поправила длинные каштановые волосы. — Я бы хотела что-то более… плюшевое.
— Птеродактиль, да. Маленький, типа, и злобный. У тебя… это… синяк на руке. Рано повязку сняла. Я же говорил.
— Забыла. Голова, как ватная, — ее тонкие губы растянулись в усталой улыбке. — Столько крови потеряла.
— И все зря, — колко сказал Пашка, с прищуром глядя на Билли. — Потому что кто-то упустил Питомца.
— Скажите, — тихо сказала Настя, — он в опасности?
— Это ты в опасности, Настена! — Пашка шагнул к ней и порывисто схватил за руку. — Я же объяснял!
— Ты… это… хорош пугать. Я вот живу как-то, и ничего.
— Ну да, конечно, — бросил Пашка, и его взгляд непроизвольно скользнул по грязноватой повязке.
— Паша, так нельзя, — покачала головой Настя, высвободила руку и подошла к Билли. Тот внутренне подобрался, стараясь игнорировать тонкий аромат ее тела. Она склонила голову и осторожно провела пальцем по повязке.
— Почему зеленая?
Билли постарался привести дыхание в норму.
— Ну… я типа, за природу и все такое. Пацифист.
Пашка громко кашлянул.
— Вы не забыли, зачем мы здесь?
В ответ раздался мелодичный звук, что-то среднее между довольным кошачьим мурчанием и голубиным курлыканием. На кухню, топоча, закатился светло-коричневый мохнатый шар, размером чуть крупнее футбольного мяча. Существо поскребло по ламинату крючковатой лапой, напоминающей куриную, только больше и грубее, и с любопытством уставилось большими, как блюдца, глазами на окружающих.
— А вот и шишига, — сказал Пашка.
— Боже, какая же она все-таки милая! — вырвалось у Насти. — Вы только посмотрите!
Она тепло улыбнулась, присела на корточки и нежно погладила необычное существо. Шишига умилительно заерзала под рукой, подставляя поочередно бока, и еще сильнее заурчала. Настя повернулась и с укоризной посмотрела на Билли.
— Я ведь хотела что-то такое... А ты кого приволок?
— Это, типа, от меня не зависит, — развел руками Билли. — Питомца приводит кровь Хозяина.
— Давайте уже начинать, раз все в сборе, — сказал Пашка. — Билли, командуй. Только постарайся объяснить попонятнее, а не как обычно.
— Ну… это… шишига умеет Искать. Сбежавший Питомец связан с Настей кровью, шишига должна через нее его почуять. Короче, мы с Настей кладем руки на шишигу. Я мысленно представляю птеродактиля. Просим шишигу показать, где он.
— А я? — напряженно спросил Пашка.
— Ну… — почему-то растерялся Билли, — ты тоже можешь положить руку на шишигу. Хуже не будет.
— Паша, включи кофейник, — попросила Настя. — Пить хочется.
Они расположились на полу вокруг шишиги. Билли по-азиатски сложил ноги под себя, долговязый Пашка встал на колени, а Настя грациозно прилегла на бок, упершись указательным пальцем в щеку. Шишига непрерывно издавала фырчащие звуки и напоминала ежа-переростка, покрытого густой паутиной. Билли коротко кивнул. Настя положила тонкую ухоженную кисть на Питомца, рядом Билли водрузил свою руку, всю в царапинах и порезах, и где-то сбоку Пашка неуверенно пристроил робкую ладонь.
— Закройте глаза, — прошептал Билли и сконцентрировался, затаив дыхание.
Яркий дневной свет пробивается даже сквозь плотно зажмуренные веки. В молочно-сером полумраке там и сям вспыхивают разноцветные пятна. Бесформенные кляксы причудливо изгибаются, образуя в пляшущем хороводе все новые фигуры. Спустя пару минут полумрак сгущается, в нем проступают пока еще размытые контуры, угадывается структура. Еще минута, и ясно видны громоздкие неуклюжие конструкции, прорывающийся откуда-то сверху неровный луч света, пол в черных масляных пятнах, беспорядочно свисающие облезлые провода. Посередине — ржавый остов древнего механизма. Наползающие друг на друга пласты зубастого железа напоминают броню фантастического монстра. Вдруг стремительная тень проносится поперек освещенного пыльного пятна, слышится шелест кожаных крыльев, и хищный оскал птеродактиля внезапно встает перед мысленным взором, осязаемый и страшный. Желтые, наполненные ненавистью глаза смотрят прямо, не отрываясь, и птица издает душераздирающий крик.
Громко, словно выстрел, щелкнул закипевший кофейник. Билли вздрогнул и открыл глаза. Пашка от неожиданности заорал и вскочил на ноги, щурясь от нахлынувшего света. Бледная Настя перепугано озиралась вокруг, ее губы дрожали. Билли нахмурился и принялся перебирать морщины на лбу, напряженно обдумывая увиденное. Шишига громко заверещала и кинулась к Пашке, пытаясь спрятаться у него между лодыжками. Тот неловко повернулся и задел рукой кофейник. Блестящий сосуд в современном дизайнерском исполнении красиво спикировал на пол, звучно шлепнулся, и вырвавшийся из-под отлетевшей крышки кипяток щедро окатил шишигу.
Запахло перегретой кожей. Питомец заверещал ультразвуком и метнулся прочь из кухни, оставляя в воздухе густую паровую взвесь.
— Пашка! — крикнул Билли. — Футболка, скорее!
Тот обреченно кивнул и рванул футболку через голову, обнажив покрытый ровным загаром рельефный торс. Спустя мгновение его лицо перекосила гримаса боли, он повернулся, оперся руками о столешницу и протяжно застонал. Пашкину спину покрывал широкий ярко-алый ожог, на котором обильно пузырились разных размеров волдыри.
Настя ахнула.
— Как?! Что…
— Хозяин и Питомец связаны, — глухо пояснил Билли. — Все раны Питомца забирает Хозяин. Хорошо, что в глаза не попало. А то был бы, как я.
— Не смешно, — Пашка скрипнул зубами. — Настя, сбегай в аптеку. Возьми мазь от ожогов.
Через полчаса Пашка лежал на диване, обильно смазанный пахучей желтоватой мазью, морщился и отпускал неуместные шутки. Билли и Настя сидели рядом. Неподалеку топотала довольная и невредимая шишига, изредка пофыркивая на гостей.
— Это, типа, заброшенный дизельный завод, — убежденно сказал Билли. — Я его подростком весь облазил.
— Вроде похож, — задумчиво сказал Пашка. — Не знаю… ни разу там не был. Но много слышал!
— И что дальше? — тихо спросила Настя. — Пойдем на этот завод?
— Надо! Если его найдут раньше нас и ранят вдруг. Или хуже… Ну… это… сама понимаешь.
— Сегодня?
— Ну как я пойду? — сердито произнес Пашка. — Давайте завтра, мне хоть легче станет.
— Завтра тебе легче не станет, — убежденно сказала Настя и вытащила сигарету. — Может, мы вдвоем с Филом сходим?
— Нет, — Пашкины глаза потемнели. — Я пойду с вами. И никакой он не Фил. Он Билли. Билли Бонс, одноглазый пират из мультика. Жадный, строптивый и постоянно пьет ром. Кстати, в комнате курить нельзя.
— Это… Меня ж Олег зовут, — смущенно сказал Билли. — И я вообще не пью.
— Извини, — буркнула Настя, убирая сигарету. — Завтра, так завтра.
— Хорошо, кури тут, — вздохнув, ответил Пашка.
Стали собираться. Пока Билли и Настя обувались, в прихожую, кривясь от боли, приковылял Пашка, за ним, фыркая и топоча, прикатилась было шишига, но неожиданно взвизгнула и стремительно унеслась в соседнюю комнату.
— Задрала, — сказал Пашка, глядя вслед Питомцу. — То нормально себя ведет, то заскоки. Будто боится кого-то.
Билли многозначительно хмыкнул, широко открыл входную дверь и по обыкновению застрял в проходе, о чем-то внезапно задумавшись. Пашка поджал губы.
— Потерпи, Настена. У нашего чародея внезапный транс.
— Ладно, не бубни! — Настя аккуратно обняла Пашку и поцеловала. — Давай, поправляйся. Завтра много дел.
При выходе из подъезда она остановилась и посмотрела на Билли.
— И что, все Питомцы могут Искать?
— Не так. У каждого Питомца свой Талант.
Она улыбнулась и мягко взяла его за руку.
— Проводишь меня? Тут недалеко.
Он почувствовал, как по телу прошел электрический разряд. «Конечно, давай провожу!» — кричало все его естество. Во рту мгновенно образовалась неприятная сухость.
— Нет, извини. У меня дела. Увидимся.
Он круто развернулся и пошел прочь.
Наутро Билли разбудил звонок с незнакомого номера.
— Здравствуйте. Вас беспокоят из Следственного Комитета. Следователь Рожков. Мне необходимо задать вам несколько вопросов.
Когда Билли заходил в кабинет к Рожкову, он столкнулся в дверях с Настей. Ее потряхивало, а неестественная бледность трагически подчеркивалась опухшими от слез глазами. «Пашенька…», — прошептала она, осела на скособоченный коридорный стул и спрятала лицо в подрагивающих тонких пальцах. Хмурый следователь казенно рассказал о случившемся. Пашкины соседи услышали звон стекла, шум, крики и вызвали полицию. Его нашли мертвым, он лежал на полу в луже собственной крови. Голова была размозжена «неизвестным предметом», на теле — множество рваных ран. Убийца, со слов следователя, проник в квартиру, разбив окно на четвертом этаже.
Билли, будто в тумане, автоматически отвечал на вопросы. Да, вчера виделись. Нет, никого не подозреваю. Да, если что — обязательно позвоню.
Настя ждала в коридоре.
— Твой Питомец убил, — глухо сказал Билли, глядя в поцарапанный линолеум. — Больше некому. Почуял как-то. Наверное через шишигу.
Она зарыдала и кинулась к нему на грудь.
— Господи, зачем я только в это ввязалась! Игрушку захотела себе… Что теперь делать, Олег?!
— Ну… Ты-то не виновата. — Билли неловко гладил Настю по шелковистым волосам. — Он, наверное, бешеный какой-то. Нам надо поймать его. Пока еще чего не вышло.
Они шли по широкой вытоптанной тропе вдоль железной дороги. Слева, за рельсами, уныло тянулась вереница серых гаражей. Справа мрачнел тяжелыми елями густой лес, за которым и находились обширные развалины некогда известного завода. Солнце клонилось к закату, от деревьев на рельсы ложились долговязые косые тени, задевая своими макушками стены гаражей. Вдруг Настя резко остановилась у едва заметной, убегающей вбок тропинки и ткнула в нее пальцем.
— Пойдем через лес, сократим путь.
— Ну… хорошо, — сказал Билли, хотя и не мог вспомнить эту тропинку. — Чем быстрее доберемся, тем лучше.
В лесу стремительно темнело. Через несколько минут Билли с трудом различал силуэт идущей впереди девушки и включил фонарик на мобильнике. Настю же совсем не смущал вязкий полумрак и она уверенно шагала вперед. Вскоре они вышли на небольшую опушку. Билли осмотрелся и его сердце екнуло. Это было то самое место, где он в прошлом году нашел соцветия папоротника.
— Выключи фонарь, — тихо сказала Настя и повернулась. Ее карие глаза неестественно блеснули.
— Что… что такое? — неуверенно спросил Билли, но фонарь все-таки выключил. Во внезапно наступившей темноте были хорошо заметны летающие по краям опушки многочисленные светлячки. От них исходило легкое сияние, и от этого вся опушка наполнялась тусклым призрачным светом. Настя подошла к Билли и нежно положила руки на плечи. Тонкие губы очерчивали ее полуоткрытый рот правильным овалом. Она смотрела на него не отрываясь, и в глазах легко читалась едва сдерживаемая страсть. Девушка приподнялась на цыпочках и ее легкое прерывистое дыхание мягко коснулось его кожи. Он не сдержался, порывисто обнял ее, прижал к себе и поцеловал.
Казалось, прошла целая вечность. Она гладила его по непослушным колючим волосам, он нежно ощупывал ее гладкие щеки, точеный подбородок, ласково касался губами ее губ.
— Олег, милый… — прошептала она. — Останемся здесь?
— Настенька… — он с трудом оторвался от девушки. — Нам… это… надо идти. Мы должны…
— Нет, — она улыбнулась. — Ничего мы не должны. И идти никуда не надо.
Над деревьями внезапно раздался скрипучий крик. Птеродактиль, шумно хлопнув крыльями, опустился на ветку растущей неподалеку березы и тут же замер, уставившись на Билли. Настя выскользнула из-под объятий и сделала шаг назад. Он непонимающе переводил взгляд с девушки на птицу и обратно. Она коснулась застежки молнии, и одежда разом соскользнула к ее ногам, обнажив упругую грудь.
— Останемся? — снова повторила она и призывно протянула руку. — Иди же ко мне.
— Это ты сделала, — сказал он и всхлипнул. Его била крупная дрожь. — Натравила эту тварь на Пашку. И вовсе твой Питомец не терялся. Ты сразу вела его. Тогда, возле фонаря… Помогла сбежать.
Ее лицо тронула гримаса печали.
— Прости, Олег. Но твой друг пострадал случайно, мы не желали ему зла. Нам нужна была только шишига.
— И Пашка забрал раны Питомца…
— Ты ведь можешь призвать много Питомцев, — сказала Настя и плотоядно облизнулась. — Мы с тобой мир завоюем, понимаешь? Мы будем жить вечно, Олег. И вечно любить друг друга.
— Ты… это… откуда взялась вообще?
— У меня длинная родословная, — улыбнулась девушка и шагнула вперед. — Как-нибудь расскажу.
Она уверенно задрала ему футболку и прижалась грудью к его обнаженному телу. Билли почувствовал, как у него закружилась голова, мягкий лесной воздух туманил разум, хотелось отбросить зудящие мысли, повалить Настю в густую траву и впиться губами в ее алые соски.
— Погоди… — он сделал глубокий вдох, приходя в себя. — Но это же, типа, неправильно? Пашка погиб, и другие погибнут.
— Ну заче-е-м, — страдальчески протянула Настя, — зачем ты все усложняешь, Олег?
Птеродактиль тут же сорвался с ветки и завис над Настей, подрагивая кожаными крыльями. Его желтые глаза злобно сверлили парня.
— Пожалуйста, — прошептала она, и этот шепот постепенно перетекал в нетерпеливое шипение. — Не надо. Все. Услож-ж-жнять.
— Не везет мне, — грустно сказал Билли. У его ног серым овалом незаметно сгущалось продолговатое пятно. — Ты такая красивая. Вот бы мы были вместе…
Настя рассмеялась, и этот смех рассыпался по опушке звонкими хрусталиками. Птеродактиль негромко вскрикнул, будто вторя Хозяйке.
— Так что тебе мешает, глупенький?
— Ты убила Пашку. Такое разве прощается? И мой Питомец. Он тоже… не поймет.
— Твой Питомец? — она насмешливо подняла бровь. — Который сбежал пять лет назад?
— Ну конечно нет, — хмыкнул Билли. — Просто он, когда надо, невидимый. Вот приходится двери придерживать, а друзья злятся. Такой уж у него Талант.
Вдруг у пятна проступили четкие контуры, и через миг возле Билли стоял среднего размера волк с густой, поднявшейся дыбом шерстью и горящими алыми глазами, которые пристально рассматривали птеродактиля. Волк едва слышно рычал, сдерживая ярость. Настя от неожиданности ахнула и подняла на Билли полные страха глаза.
— Олег, пожалуйста, не надо. Любимый…
— Фас, — коротко ответил он.
Волк прыгнул. Птеродактиль противно гаркнул и попытался было отлететь в сторону, но мускулистая зверюга уже ухватила птицу за грубое чешуйчатое тело. Они свалились в траву и покатились. По лесу разносились жуткие звуки битвы двух разъяренных существ, злобный рык волка и свербящий визг птицы. Но вот волк поднял окровавленную пасть кверху и торжествующе завыл, опираясь мощными лапами на скрюченную тушку со сложенными крыльями. Голова птеродактиля с распахнутым клювом лежала рядом, из нее толчками вытекала темная кровь. Билли перевел взгляд на Настю.
— У тебя осталось секунды три, — сказал он. — Ты… это… прощай.
Девушка страшно захрипела, ее шею прорезала широкая кровавая рана. Она схватилась за горло и упала на землю, тело неестественно выгнулось в предсмертных конвульсиях. От птеродактиля пошел сизый дымок и через миг он рассыпался в прах.
Волк обнюхал откатившуюся в сторону голову, обрамленную каштановыми волосами, еще раз провыл, и, прихрамывая на переднюю лапу, подошел к хозяину. Тот с подозрением уставился на свою ноющую руку.
— Издеваешься? Теперь у меня и пальца, типа, не будет?
Волк высунул язык и преданно потерся о ногу Билли. Где-то совсем близко раздался гудок проходящего поезда.
— Ладно, пойдем. Ну… Теперь точно завяжу.
И они зашагали по узкой тропинке к выходу из леса. Окровавленный, зажимающий изувеченную руку Хозяин и его невредимый, бодро семенящий рядом Питомец.
#ИванЛавинов
— Ну и урод, — пробормотал Билли. — Я ждал кого посимпатичнее.
Птеродактиль поднял длинный плоский клюв и издал резкий крик, от которого засвербело в ушах. Он упругой серой молнией взмыл под самый потолок и неожиданно вылетел за пределы удерживающей его черты.
— Куда!! — потрясенно заорал Билли. — Стоять!
Он подпрыгнул что есть силы, пытаясь ухватить монстра за короткие задние лапы, но тщетно — пальцы даже не коснулись грубой чешуйчатой кожи. Билли неуклюже приземлился, задев коленом столик с медицинскими инструментами. Аппарат для забора крови рухнул на пол, увлекая за собой пробирки и колбы. Звонко разлетелись по комнате тысячи блестящих осколков. Билли злобно выругался. Птица ответила пронзительным визгом, рывком подлетела к окну, выбила сильным ударом клюва стекло и вылетела вон.
Он бросился к выходу, потирая ушибленное колено, и через мгновение стоял на ночной осенней улице, возбужденно озираясь. Пахло влажной листвой. Чуть поодаль одинокий фонарь отбрасывал на потрескавшийся асфальт тусклое пятно. От фонаря вдруг метнулась едва различимая небольшая тень и тут же скрылась за углом соседнего бревенчатого домика. Билли перевел взгляд на небо. В свете полной луны было хорошо видно нескладную фигуру птеродактиля, он набрал высоту и теперь летел над лесополосой, беспрерывно вопя от восторга. Билли понял, что преследовать птицу бесполезно и с грустью почесал закрывающую правый глаз широкую повязку. Птеродактиль стремительно удалялся, довольно быстро уменьшаясь в размерах, а потом и вовсе растворился на фоне темного неба.
— Дело дрянь, — сказал Билли.
Он тяжело вздохнул и достал мобильник.
— Ну что?! — раздался в трубке возбужденный Пашкин голос. — Получилось? Кого призвал?
— Настя у тебя?
— Нет. Домой ушла, как обычно. Э-э-э… Что-то пошло не так? Ну не молчи же!
— Ну, типа… Ее Питомец сбежал.
— Как сбежал?? А охранный круг?
— Я призвал птеродактиля. И он, типа, перелетел через черту. Никогда такого не было. Знаешь что, я… это… завяжу с призывами. Хорош. Не приводи больше никого.
— Погоди, а с Питомцем что?
— Попробуем найти, да. Но это непросто. Я-то своего Питомца ищу… сколько? Пятый год. Давай завтра у тебя соберемся. Настю позови. И нам потребуется шишига.
Отец пообещал Пашке при поступлении: окончишь медицинский — купим квартиру. И теперь дипломированный врач Павел Викторович жил в свеженькой, пахнущей ламинатом новостройке. Билли же бросил учебу на пятом курсе ради сомнительных экспериментов, у него не было состоятельных родителей, и он ютился в старой избе на окраине города, которую за копейки снимал у сухонькой глуховатой старушки. Но проверенная годами дружба бывших однокурсников совершенно не замечала этого социального расслоения, а только крепла день ото дня. До недавнего времени. Когда романтический Пашка познакомил лучшего друга со своим очередным увлечением. Она недавно переехала в их город то ли с Урала, то ли с Алтая… Билли никогда не был силен в географии.
В обед следующего дня раздраженный вечным недосыпом Билли стоял в гулком подъезде и нетерпеливо жал округлую кнопку звонка.
— Привет, — буркнул он, заходя в квартиру, но вдруг застыл в дверях и поднял глаза кверху, приставив к виску покрытый мелкими химическими ожогами палец.
— Что за дурацкая привычка, распахнет двери настежь и стоит! — проворчал взъерошенный Пашка. — Ты давай уже, или туда, или сюда!
Они прошли на просторную, отделанную в стиле «модерн» светлую кухню, где на высоком резном табурете уже сидела Настя. Она курила длинную сигарету и нервно выпускала тонкую струйку дыма в сторону приоткрытого окна. Билли поймал любознательный взгляд ее карих глаз и поспешно отвернулся, будто заинтересовавшись стоящим тут же стильным кофейником. Он вспомнил, как касался мягкой гладкой кожи, протирая спиртом участок для забора крови, как бережно вводил иглу, держа ее за руку, как… Билли резко мотнул головой и глубоко вздохнул.
— Птеродактиль? Но почему? — спросила Настя и изящно поправила длинные каштановые волосы. — Я бы хотела что-то более… плюшевое.
— Птеродактиль, да. Маленький, типа, и злобный. У тебя… это… синяк на руке. Рано повязку сняла. Я же говорил.
— Забыла. Голова, как ватная, — ее тонкие губы растянулись в усталой улыбке. — Столько крови потеряла.
— И все зря, — колко сказал Пашка, с прищуром глядя на Билли. — Потому что кто-то упустил Питомца.
— Скажите, — тихо сказала Настя, — он в опасности?
— Это ты в опасности, Настена! — Пашка шагнул к ней и порывисто схватил за руку. — Я же объяснял!
— Ты… это… хорош пугать. Я вот живу как-то, и ничего.
— Ну да, конечно, — бросил Пашка, и его взгляд непроизвольно скользнул по грязноватой повязке.
— Паша, так нельзя, — покачала головой Настя, высвободила руку и подошла к Билли. Тот внутренне подобрался, стараясь игнорировать тонкий аромат ее тела. Она склонила голову и осторожно провела пальцем по повязке.
— Почему зеленая?
Билли постарался привести дыхание в норму.
— Ну… я типа, за природу и все такое. Пацифист.
Пашка громко кашлянул.
— Вы не забыли, зачем мы здесь?
В ответ раздался мелодичный звук, что-то среднее между довольным кошачьим мурчанием и голубиным курлыканием. На кухню, топоча, закатился светло-коричневый мохнатый шар, размером чуть крупнее футбольного мяча. Существо поскребло по ламинату крючковатой лапой, напоминающей куриную, только больше и грубее, и с любопытством уставилось большими, как блюдца, глазами на окружающих.
— А вот и шишига, — сказал Пашка.
— Боже, какая же она все-таки милая! — вырвалось у Насти. — Вы только посмотрите!
Она тепло улыбнулась, присела на корточки и нежно погладила необычное существо. Шишига умилительно заерзала под рукой, подставляя поочередно бока, и еще сильнее заурчала. Настя повернулась и с укоризной посмотрела на Билли.
— Я ведь хотела что-то такое... А ты кого приволок?
— Это, типа, от меня не зависит, — развел руками Билли. — Питомца приводит кровь Хозяина.
— Давайте уже начинать, раз все в сборе, — сказал Пашка. — Билли, командуй. Только постарайся объяснить попонятнее, а не как обычно.
— Ну… это… шишига умеет Искать. Сбежавший Питомец связан с Настей кровью, шишига должна через нее его почуять. Короче, мы с Настей кладем руки на шишигу. Я мысленно представляю птеродактиля. Просим шишигу показать, где он.
— А я? — напряженно спросил Пашка.
— Ну… — почему-то растерялся Билли, — ты тоже можешь положить руку на шишигу. Хуже не будет.
— Паша, включи кофейник, — попросила Настя. — Пить хочется.
Они расположились на полу вокруг шишиги. Билли по-азиатски сложил ноги под себя, долговязый Пашка встал на колени, а Настя грациозно прилегла на бок, упершись указательным пальцем в щеку. Шишига непрерывно издавала фырчащие звуки и напоминала ежа-переростка, покрытого густой паутиной. Билли коротко кивнул. Настя положила тонкую ухоженную кисть на Питомца, рядом Билли водрузил свою руку, всю в царапинах и порезах, и где-то сбоку Пашка неуверенно пристроил робкую ладонь.
— Закройте глаза, — прошептал Билли и сконцентрировался, затаив дыхание.
Яркий дневной свет пробивается даже сквозь плотно зажмуренные веки. В молочно-сером полумраке там и сям вспыхивают разноцветные пятна. Бесформенные кляксы причудливо изгибаются, образуя в пляшущем хороводе все новые фигуры. Спустя пару минут полумрак сгущается, в нем проступают пока еще размытые контуры, угадывается структура. Еще минута, и ясно видны громоздкие неуклюжие конструкции, прорывающийся откуда-то сверху неровный луч света, пол в черных масляных пятнах, беспорядочно свисающие облезлые провода. Посередине — ржавый остов древнего механизма. Наползающие друг на друга пласты зубастого железа напоминают броню фантастического монстра. Вдруг стремительная тень проносится поперек освещенного пыльного пятна, слышится шелест кожаных крыльев, и хищный оскал птеродактиля внезапно встает перед мысленным взором, осязаемый и страшный. Желтые, наполненные ненавистью глаза смотрят прямо, не отрываясь, и птица издает душераздирающий крик.
Громко, словно выстрел, щелкнул закипевший кофейник. Билли вздрогнул и открыл глаза. Пашка от неожиданности заорал и вскочил на ноги, щурясь от нахлынувшего света. Бледная Настя перепугано озиралась вокруг, ее губы дрожали. Билли нахмурился и принялся перебирать морщины на лбу, напряженно обдумывая увиденное. Шишига громко заверещала и кинулась к Пашке, пытаясь спрятаться у него между лодыжками. Тот неловко повернулся и задел рукой кофейник. Блестящий сосуд в современном дизайнерском исполнении красиво спикировал на пол, звучно шлепнулся, и вырвавшийся из-под отлетевшей крышки кипяток щедро окатил шишигу.
Запахло перегретой кожей. Питомец заверещал ультразвуком и метнулся прочь из кухни, оставляя в воздухе густую паровую взвесь.
— Пашка! — крикнул Билли. — Футболка, скорее!
Тот обреченно кивнул и рванул футболку через голову, обнажив покрытый ровным загаром рельефный торс. Спустя мгновение его лицо перекосила гримаса боли, он повернулся, оперся руками о столешницу и протяжно застонал. Пашкину спину покрывал широкий ярко-алый ожог, на котором обильно пузырились разных размеров волдыри.
Настя ахнула.
— Как?! Что…
— Хозяин и Питомец связаны, — глухо пояснил Билли. — Все раны Питомца забирает Хозяин. Хорошо, что в глаза не попало. А то был бы, как я.
— Не смешно, — Пашка скрипнул зубами. — Настя, сбегай в аптеку. Возьми мазь от ожогов.
Через полчаса Пашка лежал на диване, обильно смазанный пахучей желтоватой мазью, морщился и отпускал неуместные шутки. Билли и Настя сидели рядом. Неподалеку топотала довольная и невредимая шишига, изредка пофыркивая на гостей.
— Это, типа, заброшенный дизельный завод, — убежденно сказал Билли. — Я его подростком весь облазил.
— Вроде похож, — задумчиво сказал Пашка. — Не знаю… ни разу там не был. Но много слышал!
— И что дальше? — тихо спросила Настя. — Пойдем на этот завод?
— Надо! Если его найдут раньше нас и ранят вдруг. Или хуже… Ну… это… сама понимаешь.
— Сегодня?
— Ну как я пойду? — сердито произнес Пашка. — Давайте завтра, мне хоть легче станет.
— Завтра тебе легче не станет, — убежденно сказала Настя и вытащила сигарету. — Может, мы вдвоем с Филом сходим?
— Нет, — Пашкины глаза потемнели. — Я пойду с вами. И никакой он не Фил. Он Билли. Билли Бонс, одноглазый пират из мультика. Жадный, строптивый и постоянно пьет ром. Кстати, в комнате курить нельзя.
— Это… Меня ж Олег зовут, — смущенно сказал Билли. — И я вообще не пью.
— Извини, — буркнула Настя, убирая сигарету. — Завтра, так завтра.
— Хорошо, кури тут, — вздохнув, ответил Пашка.
Стали собираться. Пока Билли и Настя обувались, в прихожую, кривясь от боли, приковылял Пашка, за ним, фыркая и топоча, прикатилась было шишига, но неожиданно взвизгнула и стремительно унеслась в соседнюю комнату.
— Задрала, — сказал Пашка, глядя вслед Питомцу. — То нормально себя ведет, то заскоки. Будто боится кого-то.
Билли многозначительно хмыкнул, широко открыл входную дверь и по обыкновению застрял в проходе, о чем-то внезапно задумавшись. Пашка поджал губы.
— Потерпи, Настена. У нашего чародея внезапный транс.
— Ладно, не бубни! — Настя аккуратно обняла Пашку и поцеловала. — Давай, поправляйся. Завтра много дел.
При выходе из подъезда она остановилась и посмотрела на Билли.
— И что, все Питомцы могут Искать?
— Не так. У каждого Питомца свой Талант.
Она улыбнулась и мягко взяла его за руку.
— Проводишь меня? Тут недалеко.
Он почувствовал, как по телу прошел электрический разряд. «Конечно, давай провожу!» — кричало все его естество. Во рту мгновенно образовалась неприятная сухость.
— Нет, извини. У меня дела. Увидимся.
Он круто развернулся и пошел прочь.
Наутро Билли разбудил звонок с незнакомого номера.
— Здравствуйте. Вас беспокоят из Следственного Комитета. Следователь Рожков. Мне необходимо задать вам несколько вопросов.
Когда Билли заходил в кабинет к Рожкову, он столкнулся в дверях с Настей. Ее потряхивало, а неестественная бледность трагически подчеркивалась опухшими от слез глазами. «Пашенька…», — прошептала она, осела на скособоченный коридорный стул и спрятала лицо в подрагивающих тонких пальцах. Хмурый следователь казенно рассказал о случившемся. Пашкины соседи услышали звон стекла, шум, крики и вызвали полицию. Его нашли мертвым, он лежал на полу в луже собственной крови. Голова была размозжена «неизвестным предметом», на теле — множество рваных ран. Убийца, со слов следователя, проник в квартиру, разбив окно на четвертом этаже.
Билли, будто в тумане, автоматически отвечал на вопросы. Да, вчера виделись. Нет, никого не подозреваю. Да, если что — обязательно позвоню.
Настя ждала в коридоре.
— Твой Питомец убил, — глухо сказал Билли, глядя в поцарапанный линолеум. — Больше некому. Почуял как-то. Наверное через шишигу.
Она зарыдала и кинулась к нему на грудь.
— Господи, зачем я только в это ввязалась! Игрушку захотела себе… Что теперь делать, Олег?!
— Ну… Ты-то не виновата. — Билли неловко гладил Настю по шелковистым волосам. — Он, наверное, бешеный какой-то. Нам надо поймать его. Пока еще чего не вышло.
Они шли по широкой вытоптанной тропе вдоль железной дороги. Слева, за рельсами, уныло тянулась вереница серых гаражей. Справа мрачнел тяжелыми елями густой лес, за которым и находились обширные развалины некогда известного завода. Солнце клонилось к закату, от деревьев на рельсы ложились долговязые косые тени, задевая своими макушками стены гаражей. Вдруг Настя резко остановилась у едва заметной, убегающей вбок тропинки и ткнула в нее пальцем.
— Пойдем через лес, сократим путь.
— Ну… хорошо, — сказал Билли, хотя и не мог вспомнить эту тропинку. — Чем быстрее доберемся, тем лучше.
В лесу стремительно темнело. Через несколько минут Билли с трудом различал силуэт идущей впереди девушки и включил фонарик на мобильнике. Настю же совсем не смущал вязкий полумрак и она уверенно шагала вперед. Вскоре они вышли на небольшую опушку. Билли осмотрелся и его сердце екнуло. Это было то самое место, где он в прошлом году нашел соцветия папоротника.
— Выключи фонарь, — тихо сказала Настя и повернулась. Ее карие глаза неестественно блеснули.
— Что… что такое? — неуверенно спросил Билли, но фонарь все-таки выключил. Во внезапно наступившей темноте были хорошо заметны летающие по краям опушки многочисленные светлячки. От них исходило легкое сияние, и от этого вся опушка наполнялась тусклым призрачным светом. Настя подошла к Билли и нежно положила руки на плечи. Тонкие губы очерчивали ее полуоткрытый рот правильным овалом. Она смотрела на него не отрываясь, и в глазах легко читалась едва сдерживаемая страсть. Девушка приподнялась на цыпочках и ее легкое прерывистое дыхание мягко коснулось его кожи. Он не сдержался, порывисто обнял ее, прижал к себе и поцеловал.
Казалось, прошла целая вечность. Она гладила его по непослушным колючим волосам, он нежно ощупывал ее гладкие щеки, точеный подбородок, ласково касался губами ее губ.
— Олег, милый… — прошептала она. — Останемся здесь?
— Настенька… — он с трудом оторвался от девушки. — Нам… это… надо идти. Мы должны…
— Нет, — она улыбнулась. — Ничего мы не должны. И идти никуда не надо.
Над деревьями внезапно раздался скрипучий крик. Птеродактиль, шумно хлопнув крыльями, опустился на ветку растущей неподалеку березы и тут же замер, уставившись на Билли. Настя выскользнула из-под объятий и сделала шаг назад. Он непонимающе переводил взгляд с девушки на птицу и обратно. Она коснулась застежки молнии, и одежда разом соскользнула к ее ногам, обнажив упругую грудь.
— Останемся? — снова повторила она и призывно протянула руку. — Иди же ко мне.
— Это ты сделала, — сказал он и всхлипнул. Его била крупная дрожь. — Натравила эту тварь на Пашку. И вовсе твой Питомец не терялся. Ты сразу вела его. Тогда, возле фонаря… Помогла сбежать.
Ее лицо тронула гримаса печали.
— Прости, Олег. Но твой друг пострадал случайно, мы не желали ему зла. Нам нужна была только шишига.
— И Пашка забрал раны Питомца…
— Ты ведь можешь призвать много Питомцев, — сказала Настя и плотоядно облизнулась. — Мы с тобой мир завоюем, понимаешь? Мы будем жить вечно, Олег. И вечно любить друг друга.
— Ты… это… откуда взялась вообще?
— У меня длинная родословная, — улыбнулась девушка и шагнула вперед. — Как-нибудь расскажу.
Она уверенно задрала ему футболку и прижалась грудью к его обнаженному телу. Билли почувствовал, как у него закружилась голова, мягкий лесной воздух туманил разум, хотелось отбросить зудящие мысли, повалить Настю в густую траву и впиться губами в ее алые соски.
— Погоди… — он сделал глубокий вдох, приходя в себя. — Но это же, типа, неправильно? Пашка погиб, и другие погибнут.
— Ну заче-е-м, — страдальчески протянула Настя, — зачем ты все усложняешь, Олег?
Птеродактиль тут же сорвался с ветки и завис над Настей, подрагивая кожаными крыльями. Его желтые глаза злобно сверлили парня.
— Пожалуйста, — прошептала она, и этот шепот постепенно перетекал в нетерпеливое шипение. — Не надо. Все. Услож-ж-жнять.
— Не везет мне, — грустно сказал Билли. У его ног серым овалом незаметно сгущалось продолговатое пятно. — Ты такая красивая. Вот бы мы были вместе…
Настя рассмеялась, и этот смех рассыпался по опушке звонкими хрусталиками. Птеродактиль негромко вскрикнул, будто вторя Хозяйке.
— Так что тебе мешает, глупенький?
— Ты убила Пашку. Такое разве прощается? И мой Питомец. Он тоже… не поймет.
— Твой Питомец? — она насмешливо подняла бровь. — Который сбежал пять лет назад?
— Ну конечно нет, — хмыкнул Билли. — Просто он, когда надо, невидимый. Вот приходится двери придерживать, а друзья злятся. Такой уж у него Талант.
Вдруг у пятна проступили четкие контуры, и через миг возле Билли стоял среднего размера волк с густой, поднявшейся дыбом шерстью и горящими алыми глазами, которые пристально рассматривали птеродактиля. Волк едва слышно рычал, сдерживая ярость. Настя от неожиданности ахнула и подняла на Билли полные страха глаза.
— Олег, пожалуйста, не надо. Любимый…
— Фас, — коротко ответил он.
Волк прыгнул. Птеродактиль противно гаркнул и попытался было отлететь в сторону, но мускулистая зверюга уже ухватила птицу за грубое чешуйчатое тело. Они свалились в траву и покатились. По лесу разносились жуткие звуки битвы двух разъяренных существ, злобный рык волка и свербящий визг птицы. Но вот волк поднял окровавленную пасть кверху и торжествующе завыл, опираясь мощными лапами на скрюченную тушку со сложенными крыльями. Голова птеродактиля с распахнутым клювом лежала рядом, из нее толчками вытекала темная кровь. Билли перевел взгляд на Настю.
— У тебя осталось секунды три, — сказал он. — Ты… это… прощай.
Девушка страшно захрипела, ее шею прорезала широкая кровавая рана. Она схватилась за горло и упала на землю, тело неестественно выгнулось в предсмертных конвульсиях. От птеродактиля пошел сизый дымок и через миг он рассыпался в прах.
Волк обнюхал откатившуюся в сторону голову, обрамленную каштановыми волосами, еще раз провыл, и, прихрамывая на переднюю лапу, подошел к хозяину. Тот с подозрением уставился на свою ноющую руку.
— Издеваешься? Теперь у меня и пальца, типа, не будет?
Волк высунул язык и преданно потерся о ногу Билли. Где-то совсем близко раздался гудок проходящего поезда.
— Ладно, пойдем. Ну… Теперь точно завяжу.
И они зашагали по узкой тропинке к выходу из леса. Окровавленный, зажимающий изувеченную руку Хозяин и его невредимый, бодро семенящий рядом Питомец.
#ИванЛавинов
Следующая публикация
Комментарии 1
Я просто в восхищении!!!!
Требую продолжения банкета)))