Предыдущая публикация
В лесу сидело ёлище,
В лесу оно спало.
А дед пришел — оно его
Едва не сожрало.
* * *
Дед Потап, кряхтя, тянулся за последним шариком, оставшимся в корзине, когда над головой затрещали-зашуршали еловые лапы. Тулуп вдруг натянулся со спины, врезался в подмышки, потянул вверх. Пронеся над застрявшими в снегу валенками, деда за шиворот подвесило меж сугробами и небом.
— Матушки мои... — задушенно просипел он, разглядев в гуще ветвей красные злые глаза и ряд кривых клыков.
От ствола к его загривку тянулась огромная ветка, которой его, видимо, и схватили. Дед секунду молчал, потом опомнился, дрыгнул ногами в одних носках и заблажил в голос:
— Чур меня, бесовская харя! Не жри, отродье, чур меня! Отче наш, иже есех...
— Заткнись! — басом прогудело еловое чудище и встряхнуло его, едва не выкинув из тулупа. — Сожру, коль не заткнешься!
Старый притих.
— Ты на кой бес меня увешал цацками? Что за маскарад устроил? — ветки, украшенные стеклянными шариками, сосульками и фонариками, колыхнулись, а рожа нахмурила колючие лапы-брови.
— Так это... — от такого вопроса дед даже испуг растерял. Открыл-закрыл рот, глупо моргнул. — Новый год же ж. Ну и вот.
Рожа зарычала, затрясла Потапа за шкирняк, как котенка:
— Бесам скормлю, юродивый, вместе с Новым годом! Прячешься от них, в самую чащу лезешь, чтоб не достали, а у них Новый год!
Старик наконец выскользнул из тулупа, хлопнулся в мягкий сугроб, потеряв шапку и набрав снега за ворот рубахи. Выбираться на тропинку не спешил, но и помирать со страху передумал: лесное чудище бесновалось громко, но, раз сразу не сожрало, так значит и не сожрет. Ежели припрет, и сбежать можно, но пока интересно, чего страшило скажет.
А страшило бросило пустую одежку — одна ветка действительно вытянулась от ствола и напоминала когтистую лапу — и принялось трясти ветвями. Игрушки посыпались в снег, тонко звякнуло разбившееся стекло. Дед, замахав руками, кинулся через сугробы к дереву.
— Стой, гадина, побьешь ведь! Не дергайся, я все сниму!
Он как был, босой и почти раздетый, добрел до осколков синего узорчатого шара и в сердцах сплюнул.
— Вот отродье бесовское. Бабка эти стекляшки всю жизнь собирала, берегла как не знамо что, а ты!
— Так подбирай и вали к бабке, — огрызнулась ель. — На кой черт среди ночи в глушь поперся? У околицы елок мало?
— На кой, на кой... Нет у околицы елок, торгаши порубали да в город свезли продавать, — голос Потапа погрустнел, а сам он подобрал тулуп и, добравшись до валенок, теперь с кряхтением сбивал с себя снег и одевался. — А что осталось, то страшненькое. Старуха моя совсем сдала, хотел вот ей на праздник радость устроить: на санках покатать да красивую елку прям в лесу ее игрушками нарядить. Елки только нынче поганые пошли, — последнюю фразу он бросил зло и нарочно погромче.
— А с вами попробуй по другому — житья не дадите, — буркнула ель и, помолчав секунду, добавила: — Слышь, старый, правда, что ли, тот ельник вырубили?
— Ты сколько ж в чаще сидишь, трухлявая? Вырубили почти подчистую — лет восемь уж как повадились. Валят все подряд, только самые дохленькие деревца и оставляют, — он пошел вкруг ствола, собирая по снегу игрушки. — А председатель и не чешется — ему на лапу, видать, тоже прилетает. А там закончат — поди, и сюда заглядывать начнут, тут тоже хороши елочки.
Ель как-то притихла, пока он рассказывал, даже на трухлявую не обиделась. Морду такую состроила, будто задумалась.
“Хотя чем ей там думать, шишками лущеными?” — потешался про себя Потап. А когда начал собирать игрушки, оставшиеся на ветвях, она вся вздрогнула и приподняла лапы так, что стало не достать.
— Ты погодь, старый, не снимай. Порадуем твою бабку.
Дед упер руки в боки, подозрительно прищурился.
— Чой-та вдруг? Только что сожрать меня грозилась.
— Ты слушай сюда, а не ворчи. Эти, которые лес рубят, приезжают еще?
— Приезжают, конечно. У них же самый сезон сейчас. А ты чего, — он осклабился, — их что ль сожрать хочешь?
— Старый, я тебя и правда сожру, если болтать не закончишь! Меняться предлагаю. Ты ко мне этих рубак в гости проводи тихонько, а я тебе самую красивую елку на все праздники сделаю. Согласен? — Потап закивал. — Оставляй цацки тогда и проваливай уже.
* * *
За спиной у Потапа, волокущего Марфу на санках, засветилось, раздалось приближающееся урчание мотора.
— Че, дед, задолбала бабка, в лесу ее бросить хочешь? — по широкой колее их догнал грузовичок, из окна которого высунулась гогочущая лопоухая морда в черной шапке.
— Гуляем, сынок, шибко красиво у нас тут ночью, — спокойно ответил Потап. — Тебе подсказать чего?
— Подскажи, ага. Эта дорога в новый ельник ведет? Куда сворачивать там, не заблужусь в темноте?
— Новый — не новый, а дорога эта, да. Там вон на пригорок поднимешься — увидишь, сворачивать-то и некуда.
Окно закрылось и водитель дал по газам, даже не поблагодарив. Потап только улыбнулся и пожелал удаляющейся машине хорошо доехать.
Когда они сами добрались до ельника, покинутый рубилами грузовичок стоял на раскатанном пятачке у входа в чащу. Вокруг никого не было.
— Потапушка, глянь, светится в лесу чего-то, — дернула старика жена.
За деревьями, где-то в глубине чащи, и впрямь мерцали разноцветные огни. Потап нахмурился, почесал лоб и, велев жене чуть подождать, зашагал в лес — где светилось, он предполагал.
Ель стояла, будто облитая волшебством: снег лежал на лапах пушистыми сверкающими шапками, стеклянные украшения мерцали в ярком свете почти полной луны и... гирлянд. Потап от удивления аж рот приоткрыл.
— Слышь, колючая, ты тут? — У макушки в гуще ветвей загорелись давешние красные глазюки.
— Что дед, хороша елка?
— Хороша-а-а... А ты где тут электричество взяла, а? Я-то гирлянду в корзинку не подумав кинул — только тут сообразил, что включать некуда.
— Я тебе волшебное дерево или кто? — ель, кажись, немного обиделась. — Это вы без своего электричества не умеете ничего, а мне оно не надо.
— И то верно, — Потап огляделся, заметил на снегу поодаль от тропинки черное пятно. Подумал, уж не шапка ли это. — А где этот, лопоухий который, и команда его? Сюда вроде ехали, нас малость опередили.
— Были тут, ага. Понравились мне, за это спасибо, — ель осклабилась, — А куда делись, про это ты не думай, старый, спать плохо будешь. Ты вроде бабку привез развлекать — вот и развлекай.
— И то верно, — повторил Потап, усмехнулся и пошел обратно, за Марфой.
От Юли Жандаровой
#авторскиерассказы
Следующая публикация
Комментарии 1