Предыдущая публикация
Не впускай её! Мистическая история.
Мне было около двенадцати лет, когда я стал замечать изменения в отношениях между родителями. В один миг радостные дни, сопровождаемые тёплыми вечерами, сменились молчанием самых близким мне людей. Из цветущей женщины мать превратилась в серую тень, блуждающую по дому. Я часто замечал опухшие от слёз глаза, синяки от бессонных ночей. И даже толстый слой макияжа не мог утаить её переживаний. Отец вдруг начал задерживался на работе. А возвращаясь поздним вечером, был угрюм и неразговорчив. Всё чаще и чаще прикладывался к бутылке. Сидя в одиночестве, осушал рюмку за рюмкой.
Иногда их молчание разбивали взаимные упреки. Они закрывались в комнате, считая, что там я не услышу их, и долго спорили. До меня доносились всхлипывание матери, обрывки фраз отца. Отвечал он холодно и равнодушно.
Больше всего на свете я боялся развода родителей. Помню, как однажды поделился переживаниями с другом.
Сашка, так его звали, терпеливо выслушал, а затем неожиданно заявил: «Уйдет твой батя к Люське!»
Я удивлённо хлопал глазами, не понимая, о чём он болтает.
«А ты разве не знаешь? — продолжил Сашка. — Я случайно подслушал разговор своих родителей. Так вот, мамка сказала, что твой батя загулял с тётей Люсей, которая живёт в соседнем подъезде. Ты не помнишь её? Тощая и вечно злая. Постоянно прогоняет нас подальше от подъезда?»
Тут то я смекнул. Неужто та самая Люська? Вредная тётка, которую боялась вся детвора. Было ей около сорока лет. Работала женщина на заводе, там же где и мой отец. Одинокая, ни мужа, ни детей. Да и откуда им взяться, ежели характер у той скверный. Несколько раз отец приходил ей на помощь. То новую мебель поднять на пятый этаж, то кран починить.
Ох и злился я. Возвратившись домой, долго поджидал отца. И лишь тот переступил порог, выскочил на встречу и обозвал его предателем. Много ещё чего наговорил. И то, как ненавижу. И что лучше бы он умер. Мать пыталась меня успокоить. Отец же, напротив, был непоколебим. Его глаза смотрели сквозь меня. Казалось, между нами непробиваемая стена. Тогда мне подумалось, что это и не он вовсе, а только лишь его оболочка. Не говоря ни слова, он молча прошел в кухню и налил стопку горькой.
Оставшийся вечер я провел в своей комнате. Мама находилась рядом и говорила, что всё наладится. Не помню, как я уснул, но, проснувшись утром, обнаружил пустую квартиру. Ни отца, ни матери не было. На столе заботливо оставленный завтрак. Там же записка от мамы:
«Нам пришлось уехать. Придёшь со школы, сделай уроки».
Перекусив, схватил рюкзак и помчался в школу.
После школы я вновь оказался в пустой квартире. Одиночество поглотило моё детское сердце. То и дело поглядывая в окно, провел долгие часы в ожидании родителей.
Дверной замок щёлкнул поздним вечером. Первой вошла мать. Она показалась мне уставшей и непривычно возбуждённой. Скинула с себя пальто и, не снимая обуви, потянула за руку стоящего позади отца. Выглядел отец странно. Болезненная тень скользнула по его лицу. Бледная кожа, впалые глаза. Я заметил капли пота, струящиеся по вискам. Мы не виделись всего один день, но батя словно постарел на десяток лет. Пошатываясь, он сделал несколько шагов и упёрся руками в стену. Мать подхватила его, не давая рухнуть на пол. И он отнюдь не был пьян. В тот миг мне стало не по себе. Преисполненный волнением и жалостью, я помог маме завести отца в спальню. Она принялась стягивать с него ботинки, а меня попросила оставить их наедине.
Я метался снаружи, прислушиваясь к звукам за дверью.
Наконец мать вышла. Погладила меня по голове и попросила не беспокоить отца. Ссылаясь на тяжелую болезнь. Однако я видел, как, говоря это, она прятала глаза. Чувствовал ложь, но ничего не мог поделать.
Ночью, обуреваемый бессонницей, я долго ворочался. Когда из коридора донёсся голос матери. Она говорила с кем-то по телефону. Подкравшись на цыпочках к двери, я уловил обрывки фраз. На том конце провода была моя бабушка. Мать рассказывала ей о некой старой ведьме, что живёт в глухой деревне. И сегодня они с отцом наведывались к ней. Та сообщила им, что отца приворожили, а на мать сделали порчу на смерть. Обещала ведьма помочь и провела обряд. И если мама почти ничего не почувствовала, то отец точно обезумел в доме старухи. Плакал, выл и кричал не своим голосом. Матерился и метался, ползая на корточках. А на волосах его мгновенно выступила седина.
Рассказывая о случившемся бабушке, мама всхлипывала. Голос её дрожала и время от времени прерывался. Затаив дыхание, я слушал, а по затылку бежали мурашки. Мне стало так страшно, что в какой-то момент я вернулся в кровать и зарылся с головой под одеяло. Детское воображение рисовало жуткие картины. Слёзы катились по щекам. Уставший, я и сам не заметил, как уснул.
На следующий день я не видел отца. Он по-прежнему спал в спальне. Мать много времени проводила с ним наедине, плотно прикрывая за собой двери.
И вот, спустя три дня, он, наконец, появился на кухне. Все ещё изможденный и болезненный, с бледной кожей и потрескавшимися губами. Но теперь я заметил огонёк в его глазах, который был мне знаком. На губах мелькнула улыбка. И впервые за долгое время отец завел со мной разговор. Прозвучали простые вопросы о том, как дела в школе, что нового. Тогда мне подумалось: кажется, отец вернулся и снова с нами. Как если бы он уезжал в длительную командировку. С того дня жизнь начала налаживаться, постепенно возвращаясь в прежнее русло.
Тем не менее история получила свое продолжение.
Однажды ночью меня разбудил леденящий холода. Я присел в кровати и прислушался. Липкая, давящая тишина окутала квартиру. Гуляющий по комнатам сквозняк наводил тревогу. Стараясь не шуметь, спустил ноги с кровати и отправился в комнату родителей. По пути приложил ладонь к батарее. Та оказалась чуть ли не огненной. Решил проверить форточки, но и они были закрыты.
Я уже ухватился за ручку двери, ведущую в спальню родителей, когда до моего слуха донеслись странные звуки из прихожей. Точно, некто затаился на лестничной площадке и скрёбся в металлическую дверь. Испытывая одновременно и страх, и любопытство, отправился на шум. Не издавая ни звука, прильнул к глазку и остолбенел.
В подъезде, освещённая тусклым желтым светом лампы, стояла Люська. В белой сорочке, подобно тем, что выдают в больницах. Лохматые растрёпанные волосы падали на плечи. Она лязгала зубами и вела воздух носом, как принюхиваются псы на охоте. Безумный взгляд леденящих душу глаз блуждал по лестничной площадке. Внезапно она замерла и взглянула прямо на меня. Клянусь, как если бы она могла видеть сквозь дверь. В тот же миг её голос раздался в моей голове.
«Пригласи меня войти!» — прохрипела ночная гостья.
И я поддался. Словно заворожённый, находясь под влиянием Люськи, не мог ей противостоять и потянулся к замку. Ещё немного, и я открою дверь.
Вертушка застыла на пол-оборота, когда позади послышался умоляющий шепот матери: «Не впускай её!» Она повторяла эту фразу снова и снова, застыв в арке, ведущей в прихожую. Я же не имел сил отвести взгляд от женщины за дверью.
«Пригласи меня!» — истошно закричала Люська и, размахнувшись, ударила кулаком в дверь.
Это вывело меня из ступора. Я повернул вертушку замка в обратную сторону. Люська оскалилась, медленно попятилась назад и растворилась в темноте. Обернувшись к матери, сползающей по стене, я бросился в её объятия. Содрогаясь от слез, не мог вымолвить ни слова.
«Всё хорошо! Она ушла и больше не вернётся!» — бормотала мама.
Решив не беспокоить отца, мы не стали рассказывать о произошедшем ночью. Признаться, нам и самим хотелось забыть о странном появлении Люськи, её безумном поведении и требовании.
Утром по пути в школу я заметил людей, собравшихся у соседнего подъезда. Подгоняемый любопытством, приблизился, надеясь выяснить причину собрания. Каким же было моё удивление, когда я узнал о смерти Люськи.
Старушки на лавочке шептались о скорой кончине вследствие инсульта. Удивляясь весьма молодому возрасту усопшей. Умерла она не где-то, а в больнице. И случилось это три дня назад. Тогда я долго не мог понять, как же покойница явилась к дверям нашей квартиры этой ночью?
И только спустя время мать всё-таки проговорилась. Была Люська и впрямь той самой разлучницей, что приворожила моего отца и пыталась свести мать в могилу. Впрочем, ничего не происходит бесследно. Всё то зло, предназначавшееся родителям, вернулось женщине сполна. Оттого скоро та заболела и сгорела за считанные дни. Бумеранг, не иначе.
И даже после своей кончины не могла так сразу угомониться Люська. И явилась по наши души. Благо, я не открыл дверь, что послужило бы приглашением войти. Иначе страшно представить, как всё могло закончиться для нашей семьи. Отправилась злодейка в ад. Туда ей и дорога.
Следующая публикация
Комментарии 2