Предыдущая публикация
УЖАС ВСЕХ СЛАВЯН.
СТРАШНАЯ ИСТОРИЯ.
Водная гладь Волги мерцала, отражая свет восходящей луны, словно гигантское зеркало, в котором отражались звёзды и длинные полосы лёгкой облачности. Луна выплыла из-за тёмного леса, отбрасывая серебристый свет на неспокойную воду, где волны слегка плескались о берега, оставляя на камнях влажные дорожки. Казалось, река и луна ведут беседу, делясь друг с другом тайнами.
Молодая пара сидела на поваленном бревне, спрятавшемся среди густых камышей, которые тихо шелестели от лёгкого ночного ветра. Парень, крепкий юноша в простом домотканом кафтане, наклонился к девушке, говоря ей что-то тихое, едва различимое в ночной тишине. Она, стройная и хрупкая, в белой рубахе с вышитым узором, откинула назад длинные косы, бросая быстрый взгляд на луну, будто стыдясь его слов, и слегка улыбнулась, едва заметно дрожа от вечерней прохлады.
— Мирослава, — голос Стана дрогнул, — князь велел готовиться… татары уже перешли за Волгу. Говорят, на той стороне деревни горят, людей режут, стариков и детей не щадят. Отец хочет, чтобы все шли с князем, чтобы биться, а я…
— Я знаю, Стан, — девушка сжала его руку. — Мой брат ушёл со вчерашними. Вернётся ли? Кто знает…
Стан замолчал, внимательно посмотрев ей в глаза, прежде чем решиться продолжить.
— Мирослава, я… я хочу тебя в жёны. Но если пойду с князем, шансов мало. Ты пойдёшь со мной на север, подальше от этой беды? Я не хочу, чтобы тебя коснулась татарская сабля.
Река шептала свои древние слова, время от времени перекрываемые кваканьем лягушек, сидевших на мокрых листьях кувшинок. Иногда в тёмной воде слышался всплеск — то крупная рыба выпрыгивала на мгновение, оставляя круги на зеркальной поверхности затона. В глубине реки угадывалось движение, но оно казалось таким естественным, что девушка, даже не обратила на это внимания.
Комары и мошки лениво кружили, образуя лёгкую туманную дымку над водой, их едва слышное жужжание сливалось с шелестом камышей. Луна отражалась в их меленьких крылышках, и на миг казалось, что в воздухе танцуют крошечные искры.
— Уйти? — шёпотом переспросила девушка, её голос дрожал. — Как можно оставить свой дом? Отец говорил… князь призывает всех, даже женщин с детьми, прятаться на укреплённом берегу. Там будет наш последний рубеж… если уйдём, это предательство.
Стан склонил голову, тяжело вздохнув.
— Ты думаешь, я не понимаю? — его голос стал низким и грубым, как шепот ветра среди тростника. — Но они сжигают деревни дотла, убивают всех без разбора. Слышала, что людей на той стороне, у Брячислава, заживо заперли в церкви и подожгли? Мирослава, они не оставят нам выбора, если мы останемся… вырежут всех.
Мирослава откинула назад длинную косу, её глаза затуманились, как поверхность реки в эту тихую ночь.
— Ты хочешь, чтобы я оставила отца и мать? — спросила она, голос её задрожал от сдерживаемых слёз. — Ушла и бросила всех на смерть?
Стан коснулся её плеча, будто надеясь, что простое прикосновение сможет передать всё, что он не мог выразить словами.
— Нет, — прошептал он. — Я хочу спасти тебя… и нашу любовь.
От ночного воздуха исходил сырой, густой запах реки, мокрых камней и тины. Легкий ветер, гулявший над Волгой, раздувал редкий туман, стелившийся у поверхности воды, как дым, плавно обтекая коряги и подгнившие пни.
Под водой у большой коряги неслышно чавкнуло и показалось то что живет здесь уже не первый год, люди не заметили, но в лунном свете за их спинами у воды показалась толи морда толи лицо. Синюшный раздутый с рыбьими глазами на выкат, лик мужчины с густыми усами и жабрами вместо ушей.
Коряжистые деревья тянули свои изломанные ветви к реке. Вдалеке, почти неразличимо, где она изгибалась и скрывалась за лесом, можно было услышать глухие крики птиц и вой волков, эхом разлетающийся по окрестностям.
Парень и девушка, не обращая внимания на окружающие их звуки, целовались друг с другом.
Но вот, когда юноша отвернулся, его внимание привлекла одна из коряг, что торчала из воды у самых камышей. Ему показалось, что ветви словно шевельнулись, ненадолго принимая форму тени, притаившейся под водой. Он моргнул, встряхнулся, но, когда снова посмотрел, коряга оставалась на своём месте, неподвижная и безжизненная. Девушка тихо рассмеялась, тронув его за плечо.
*****
Из-за леса, со стороны деревни, к реке медленно приблизилась тень. Лунный свет пробился сквозь густые ветви деревьев, и на мгновение показалось, что сама ночь отправила кого-то разлучить юношу и девушку. Но вскоре из темноты вышла женщина — мать Мирославы, крепкая и полная, с платком, завязанным на голове. Её тёмный силуэт скользнул по тропинке к воде, и Стан заметил, как она, заметно хмурясь, обвела взглядом камыши.
— Мирослава! — строго позвала женщина, её голос был глубок и резок.
Девушка вскочила, отпустив руку юноши. Стан быстро встал и, не говоря ни слова, метнулся в сторону камышей, тихо ступая, чтобы не поднять шума. Девушка провожала его взглядом, пока он исчез в густых зарослях, а потом вздохнула и вышла к матери.
— Матушка, — пробормотала Мирослава, опустив глаза, но та, не дав ей договорить, перебила:
— Чего ты тут, дитя моё, отираешься? Работы по дому полно, а ты всё бегать да шептаться у реки, — её голос был сердитым, но в нём слышалась усталость, накопившаяся годами. — Уже тридцать мне почти, а всё бегаю ищу тебя как молодка. Мне что, теперь по ночам по болотам ходить да выгонять от влюблённых разговоров?
Мирослава стояла, не решаясь ответить, кусая губу. Она знала, что мать права. Мать вглядывалась в лицо дочери, надеясь увидеть ответ на свои сомнения, и только качала головой, разочарованно вздыхая.
******
Из-за коряг, что скрывали мелководье, на берег медленно выбрался неуклюжий, странный мужчина, напоминающий огромную рыбу. Его тело, скользкое и влажное, блестело в лунном свете. Ног у него не было — вместо этого вытягивался мощный рыбоподобный хвост, который при каждом движении оставлял глубокие следы в иле. Его крупная нижняя губа была оттопырена, слегка обнажая острый ряд кривых зубов, как у щуки, готовой к броску.
Слабый хлюпающий звук нарушил тишину. Мужчина, почуяв что-то, медленно приподнял голову, его выпуклые рыбьи глаза на миг сверкнули в лунном свете. Он замер, втягивая воздух, словно выискивая запах. От его движений по поверхности мелководья растеклись круги.
Он пополз дальше, протискиваясь через камыши, которые тихо скрипели и качались от его движения, и через несколько мгновений оказался совсем рядом с бревном, на котором до этого сидела девушка. Тварь замерла, втянув воздух ноздрями, словно обнюхивая саму Мирославу. Затем её когтистая лапа медленно пошарила в грязной луже, и существо вытащило оттуда лоскут сине-красной ленты, которая выпала из волос девушки.
Рыбоподобный мужчина поднёс ленту к своему лицу, его глаза на миг сузились, и он, словно довольный добычей, прижал её к губам, выпустив тихий, глухой стон, который разнёсся по ночной тиши.
******
БИРОСЛАВЛЬ уже приняла бой с черным игом.
Частоколная стена, укреплённая дубовыми брёвнами, дрожала от топота приближающихся татаро-монгольских всадников. Напряжение среди защитников было ощутимо, и князь, стоявший на стене в кольчуге и с мечом в руках, пытался поддерживать порядок. «Держитесь крепче! Не дрогните, братья!» — кричал он своим людям, стараясь перекрыть гул приближающейся конницы и лязг доспехов. Среди защитников были дружинники с копьями, крестьяне, вооружённые топорами и косами, и несколько лучников, стоявших на помостах. Но многим не хватало настоящего воинского умения и дисциплины.
Монгольская армия, численно превосходящая защитников, приближалась со всех сторон. Деревню окружили, и уже слышалось ржание лошадей и тяжёлые шаги верблюдов, тащивших на себе снасти и провизию для осады.
За частоколом защитники видели вражеские знамена, а впереди шли отряды тяжёлой монгольской конницы, готовые к штурму.
Татаро-монгольские воины, с луками в руках, остановились в нескольких десятках шагов и разом пустили стрелы. Воздух потемнел, и град острых наконечников обрушился на русских защитников. Князь с отвращением смотрел, как его люди падали, пытаясь прикрыться щитами, но стрел было слишком много. Не успев подняться, несколько ополченцев были тут же пронзены новыми стрелами.
Князь, пытаясь остановить панику, схватил за плечо молодого воина и, глядя ему в глаза, сказал: «Держись! Наше время ещё не пришло, тащи огонь!». Но юноша, ещё не видавший боя, только растерянно смотрел вокруг, трясясь от страха.
В этот момент монголы пошли на приступ. Они использовали осадные лестницы, чтобы подняться на стены, и дружинники с тяжёлым оружием встречали их с ожесточённым сопротивлением. Звуки удара стали и дерева перекрывались криками людей, рычанием командиров и ржанием лошадей. Монголы, вооружённые кривыми саблями и лёгкими щитами, шли в атаку с необычайной координацией и жестокостью.
Князь, стоя на стене, сражался из последних сил. Каждый его удар был точным, каждый приказ – веским. Он видел, как одна за другой падают осаждённые деревянные укрепления. Но стены держались, пока монгольские воины, наконец, не разломили часть частокола и не ворвались в деревню. Оставшиеся защитники не смогли сдержать их, и вскоре вражеская конница пронеслась по улицам.
Когда монголы вошли в деревню, началось страшное истребление. Захватчики бросались в дома, вытаскивая жителей и убивая всех. Мужчин, пытавшихся скрыться, вылавливали и казнили на месте. Детей и стариков собирали в группы и убивали ради устрашения, чтобы никому не пришло в голову поднимать восстание против новых властителей.
Многие женщины и дети, пытаясь спастись, заперлись в церкви, надеясь, что святые стены защитят их. Но пламенем огня, деревянные балки начали трещать. Наконец, одна из стен рухнула, погребая всех под обломками. Этот момент был самым страшным, потому что , среди разрушенных сводов слышались крики детей которых накрыло взрослыми, и они до последнего оставались живыми.
Князь, оказавшийся в окружении, сражался до последнего. Но когда он увидел, что силы его людей истощены, а враг не останавливается, он понял, что победа уже невозможна. В последний момент перед своей гибелью он взглянул на небо и прошептал: «Прости нас, Господи…»
Его вытащили на площадь и отрубили голову бросив вместе со всеми, показывая что нет значения кто оказал сопротивление простой люд или кто поважней.
****
Мирослава пришла к реке на закате, когда свет солнца ещё золотил верхушки деревьев, а тени от них уже густели на воде. Она часто приходила сюда, чтобы найти уединение и покой в тихом брызжании волн. Сегодня её сердце было особенно неспокойным — слова Стана не давали ей покоя. Мирослава опустилась на влажный берег, прикоснувшись пальцами к прохладной воде. Её мысли метались между долгом и любовью, между страхом перед захватчиками и тёплым ощущением, которое приносила близость любимого.
Река была спокойной, её поверхность отражала последние лучи солнца, и вдруг что-то начало шевелиться среди камышей. Из воды медленно выбрался рыбоподобный мужчина. Это был неуклюжий, странный человек с длинными усами, его глаза были крупные и рыбьи. Мирослава, заметив его, вздрогнула, но не закричала — она ощущала странное, непривычное спокойствие. Водяной, кажется, был встревожен не меньше её. Он осторожно подполз к ней, всматриваясь своими выпученными глазами.
— Ты... ты не бойся меня, — прохрипел он, и его голос был глухим булькающим, словно доносился из-под воды. — Я... просто хотел познакомится.
Мирослава молчала, её сердце колотилось от неожиданности, но она почувствовала, что Водяной не был злым. Он опустил голову, боясь встретиться с её взглядом, и начал рассказывать:
— Я живу здесь уже много лет... Река моя — как царство. Здесь есть рыбные стада, и раки в глубине, и сокровища, которые на дне. Я... я царь этой реки.
Мирослава внимательно слушала его, постепенно расслабляясь, и, когда он снова взглянул на неё, тихо рассмеялась.
— Царь? Глупышка, — сказала она с лёгкой улыбкой. — Как может быть царь таким неуклюжим?
Водяной замер, его выпученные глаза расширились, и он обиженно отвернулся.
— Я... я не хотел напугать тебя, — сказал он, отступая назад. — Просто хотел... поговорить,
Мирослава заметила, как он поник, его широкие плечи сгорбились, и ей стало жалко водного обитателя. Она протянула руку, и тот словно кот поддался ее прикосновению.
Он был холодный и шершавый как спина змеи, но не противный.
Целый час кряду они разговаривали. Водяной жаловался на стаю, красноперок которая терроризирует икру местного сазана. А Мирослава рассказал ему про напасть одолевшую ее край и о тяжелом выборе.
Водяной поблагодарил ее в конце разговора и подарил красивую раковину.
На этом они разошлись, девушка пообещала не рассказывать никому о ее новом друге.
*****
ВЕРХНЯЯ ЧЕРЕДА.
Князь прибыл в деревню в холодное и пасмурное утро, когда деревенские дома, укутанные в серый туман, едва различались на фоне хмурого леса. Волга текла неподалёку, отражая свинцовое небо и обломанные деревья на берегу. Люди собрались на центральной площади — женщины, старики и немногие мужчины, оставшиеся в деревне. Их лица были озабочены и тревожны. Они слышали, что князь приехал с плохими вестями.
Князь подъехал к деревенскому сбору верхом на своём коне, мощный серый жеребец тяжело дышал после долгого пути. Князь был высок и широкоплеч, его тёмные волосы падали на тяжёлую кольчугу, покрытую меховым плащом. В руке он сжимал копьё с красным стягом, на котором был вышит личный знак княжеской династии. Подъехав, он остановился перед толпой, бросив хмурый взгляд на собравшихся.
— Братья и сёстры, — начал князь громким голосом, который перекрывал шорох ветра и тихие разговоры, — я приехал, чтобы сказать вам, что дни наши, как и дни этой земли, сочтены, если мы будем бездействовать! — Он на миг замолчал, словно давая собравшимся осознать его слова.
— Татарские враги перебили всех в доме моего брата, — продолжил князь, и его голос стал резким. — Они не пощадили его и дружину, которая стояла с ним до последнего. Князя моей крови, они казнили, как простого пса! — Гнев, накопленный за все дни горя и поражений, вспыхнул в его голосе. Люди зашептались, лица их побледнели от ужаса.
— Сколько ещё мы будем терпеть этих иродов, — продолжил он, сжимая рукоять меча, висящего на поясе, — и позволять им жечь наши дома, убивать наших женщин и детей? Сколько ещё мы будем ждать, пока они придут сюда, в ваши дома, к вашим семьям?
Мирослава стояла рядом с матерью и слышала, как князь говорил о мести, о том, что настало время «воздать им сполна». Он призывал тех, кто ещё мог держать в руках оружие, присоединиться к его отряду, чтобы дать отпор врагам, которые считали, что могут подчинить себе Русь и её людей. Князь говорил с жаром, и от его слов у людей в глазах вспыхивала надежда и ярость.
— Идём вместе со мной, — произнёс князь, выпрямившись в седле, и его тёмные глаза блестели решимостью. — Время страха прошло. Теперь мы будем бороться! Пусть они узнают, что мы не рабы, а воины, сыновья и дочери этой земли!
На мгновение наступила тишина. Люди, осознавая всю тяжесть решения, переглянулись, как будто ища подтверждения своих страхов в лицах других. Затем один из старших мужчин, стоявший у края толпы, шагнул вперёд, и вслед за ним потянулись и другие — молодые и старые, хмурые и молчаливые, женщины и подростки, но все готовые сражаться.
Князь кивнул, поднимая копьё в знак готовности к походу.
*****
День клонился к закату, и последние лучи солнца освещали покосившиеся дома деревни Верхняя Череда. Почти все мужчины ушли на бой, оставив молодых девушек, детей и несколько матерей следить за домами. Вечерний туман начал окутывать землю, когда над дорогой послышался топот копыт. Девушки и дети, сидевшие у колодца, встрепенулись и подняли головы, когда из-за поворота на главную улицу въехал небольшой отряд. Их лица были суровы, а взгляды — холодны.
Монгольские воины вошли в деревню молча, ведя за собой своих лошадей, а на высоких пиках покачивались головы погибших мужчин ушедших с князем. Среди них была и голова Стана. Мирослава застыла, как только узнала его. Её сердце сжалось от боли, когда его голова, вместе с другими, упала на землю, брошенная одним из монголов. Девушка зажала рот, чтобы не закричать, но слёзы потекли по её лицу. Рядом с ней мать сдержанно перекрестилась, бросая суровый взгляд на врагов.
Впереди отряда стоял крупный монгол, чьё лицо было покрыто боевыми шрамами. Он вышел вперёд и обвёл взглядом испуганных женщин и детей.
— Слушайте, — начал он на ломаном языке, который звучал жёстко и грубо. — Ваш князь… проиграл. Всех ваших мужчин мы перебили. Завтра войско войдёт сюда, — он сделал жест в сторону горизонта, где вдалеке виднелись огни. — Великий хан возьмёт всё — и ваши дома, и вашу жизнь.
Женщины, стоявшие впереди, напряглись, сдерживая страх. Несколько детей, которых они держали за плечи, прятались за их спинами.
— Но у вас есть выбор, — продолжил монгол. — Вы можете спасти кого то. Кто из вас решится пойти в мятежный город и передать весть? — Он обвёл взглядом толпу, его голос звучал тяжело и угрожающе. — Великий хан не примет ни сдачу врагов, ни дань. Он сотрёт с лица земли поселения мятежников и не оставит никого в живых.
Мать Мирославы шагнула вперёд, сжимая кулаки, и спросила с вызовом в голосе:
— Что значит это предложение?
Монгол усмехнулся, обнажив ряд жёлтых зубов.
— Несколько из вас смогут выжить, — его глаза блестели хищно. — Тех, кто согласится передать весть великому городу, мы не тронем и в будущем. Вы приведете их войско поклонится из самой станицы. Пойдёте — останетесь живы. Откажетесь — сожжём ваши дома вместе с вами.
Отряд монголов ожидал, когда испуганные женщины и девушки решат свою судьбу, в то время как день угасал, и тени становились длиннее, сжимая деревню в своих холодных объятиях
Монгол продолжил:
— Вы приведёте войско вместе с последним из князей, и они сложат головы и примут казнь на поле перед этой деревней. Тогда мы оставим детей и матерей живыми.
Толпа зашумела, и женщина, держащая ребёнка, сделала шаг назад, но мать Мирославы не дрогнула. Она сжала кулаки и подняла голову, пристально глядя на монгола.
— Но за одно такое предложение, — её голос звучал тихо, — князь сам казнит любого, кто принесёт такую новость.
Монгол сузил глаза, его хищное выражение лица сменилось любопытством
— Мы отказываемся, — твёрдо произнесла мать, и её слова разнеслись эхом по деревне. — Святая Русь никогда не склонит голову перед вами, а если мы примем твоё предложение, то род наш запомнят, как позорный. Лучше умереть вместе с детьми, но в сердцах людей Руси добавим каплю гнева, которая приведёт к восстанию всех земель!
Монгол смотрел на неё в молчании, не сразу понимая всю серьёзность её слов. Но когда их смысл дошёл до него, на его лице на мгновение промелькнула тень уважения, прежде чем он срубил ей голову.
********
Монголы бросились на деревенских, рубя всех, кто попадался на пути. Они не щадили никого — ни детей, ни стариков. Их сабли сверкали разрезая тела людей. Крики женщин и детей сливались с ржанием лошадей и грубым смехом нападавших. В беспощадной резне татаро-монгольские воины не делали различий. Каждый, кто пытался спастись, был найден. Кровь лилась на землю, смешиваясь с дорожной пылью и грязью.
Нескольких девушек схватили и бросили на землю. Солдаты грубо и безжалостно насиловали их, прижимая к земле и рвя одежду. Одну из женщин монголы привязали к хвосту лошади и протащили по деревне, её крики звучали громче всех, но они постепенно стихли, уступая хриплому дыханию загнанного животного.
Мирослава, бежала к реке. Она спотыкалась и падала, но инстинкт спасения гнал её вперёд. Добежав до знакомых зарослей камышей, девушка с трудом меж коряг протиснулась внутрь, оставляя за собой рваные следы одежды на острых ветвях. Её дыхание было прерывистым, она затаилась, стараясь не дышать, прислушиваясь к каждому шороху и звуку.
Луна взошла высоко, её холодный свет отражался на воде, как будто сама природа наблюдала за происходящим. Один из монголов, окровавленный воин с саблей в руке, увидел, как девушка исчезла среди камышей. Он направился туда, раздвигая ветки и заросли камыша. Воин тихо выругался на своём языке, вслушиваясь в ночную тишину и шорохи. Его хриплое дыхание смешивалось с шуршанием воды и шелестом ветра.
Через несколько мгновений он нашёл девушку. Ухватив её за волосы, он грубо выволок Мирославу из укрытия, таща по земле к тропе, что шла вдоль реки. Девушка пыталась вырваться, но её руки и ноги были слабы от усталости и страха. Услышав борьбу, ещё один воин подбежал к своему товарищу. Они переглянулись и, кивнув друг другу, начали стаскивать с девушки одежду, прижимая её к земле.
Тени лунного света играли на их лицах, но лица эти были безразличными, они делали нечто привычное и обыденное просто утоляя свою жажду.
******
Один из монголов, когда Мирослава уже потеряла всякую надежду, вдруг насторожился. Он услышал, как что-то шевелится в камышах неподалёку. Вспышка раздражения и опасения заставила его отпустить девушку, и, схватив саблю, он двинулся к зарослям. Раздвинув ветви, он заметил странное существо, покачивающееся в воде. Это был Водяной — скользкий, мокрый, с блестящими чешуйчатыми боками и выпученными глазами, держащий в руке синекрасную ленту Мирославы.
Монгол, злобно ухмыляясь, схватил его за хвост и выволок на сушу. Существо издало глухой хриплый звук, беспомощно хватаясь за землю перепончатыми пальцами. Второй монгол, отвлёкшийся от Мирославы, подбежал и остановился, почесав затылок.
— Что за дрянь ты там нашел? — сказал он на своём языке, испуганно и с интересом рассматривая странного пленника.
Первый монгол скривился, как от мерзкого запаха, и со злостью пнул Водяного ногой, от чего тот взвизгнул и заскользил по мокрой земле. Второй плюнул, глядя на страдания рыбообразного существа, и, вынув из-за пояса нож, коротко и безжалостно всадил его в шею Водяного. Слабое шипение и хрип прекратились, существо безвольно обмякло, и с его губ медленно стекала темная, вязкая жидкость.
Монголы, обменявшись короткими фразами, снова обернулись к Мирославе. Она дрожала от ужаса, её глаза были расширены, а губы шептали тихую молитву. Солдаты, не обращая внимания на её слова, снова схватили её и продолжили своё дело.
******
Монголы, закончив своё гнусное дело, оставили девушку на земле. Перед тем как уйти, один из них, усмехнувшись, нагнулся и провёл по её лицу ножом, оставив широкий порез. Мирослава вскрикнула от боли, и солдаты, довольные своей жестокостью, расхохотались, уходя в сторону деревни. Их смех стихал вдалеке, оставляя за собой только тишину и холодную темень.
Мирослава осталась лежать, чувствуя, как по её щеке струится горячая кровь, а сердце всё слабее и слабее бьётся в её груди. Острая боль пронизывала сломанную ногу, но девушка, собрав последние силы, медленно начала подползать к мёртвому Водяному, который лежал неподалёку. Его большие выпученные глаза, когда-то полные жизни и желания быть принятым, теперь замерли, глядя в пустоту.
Когда Мирослава доползла до него, её пальцы бессильно коснулись холодной, покрытой чешуёй кожи Водяного. Слёзы градом текли по её лицу, смешиваясь с кровью, которая продолжала сочиться из глубокой раны. Слабый свет луны отражался на тёмной жиже, вытекающей из мёртвого существа, в этом мире остались лишь смерть и тьма.
Она обняла тело Водяного, прижавшись к нему, как к последнему другу и защитнику. Её тихие всхлипывания раздавались в ночной тиши, пока слабый ветер качал камыши и спокойно шелестел над Волгой. Мирослава чувствовала, как её сознание угасает вместе с кровью, покидающей её тело. Она больше не боялась — боль и страх отступили, оставив место лишь холодному осознанию конца.
Её дыхание становилось всё тише, и Мирослава закрыла глаза, ощущая, как последние крупицы тепла покидают её измученное тело.
******
Водная гладь неожиданно всколыхнулась, словно сама Волга ожила и разгневалась. Из-под её поверхности взметнулись фонтаны воды, разбрасывая грязь и ил, поднятые со дна. Шум был настолько громким, что дрожала земля. Река вспенилась, её воды закрутились в водовороты, разбрасывая обломки коряг и зелёных водорослей, шум стоял такой – словно проснулось чудовище раздирая ткань мира.
И вдруг воды, подчиняясь невидимой воле, начали расходиться в стороны, образуя широкий, глубокий коридор. Из этого внезапного разлома, уверенно ступая по раскисшему берегу, вышли суровые воины. Они были высоки, каждый — как великан, возвышаясь над Мирославой и равняясь двух метровым ростом к друг другу. Их длинные бороды колыхались под слабым ветром, а золото их доспехов блестело, отражая свет луны.
Одетые в тяжёлую, массивную броню, воины несли чешуйчатые щиты, покрытые узором из раковин, блестящих, как драгоценные камни. Огромные тесаки, которые они держали в руках, казались не просто оружием, а чем-то более древним и зловещим, вырезанным будто бы из гигантских кусков сверкающего жемчуга. Суровость их лиц и решительные шаги вселяли одновременно и ужас, и благоговение.
Рядом с ними шли женщины с длинными, изумрудно-зелёными волосами, которые падали до самой земли. Каждая из них имела четыре руки, и каждая рука держала оружие — саблю, пику или копьё. Их движения были грациозны, несмотря на смертельное вооружение. Древки их пик и сабель были украшены острыми краями раковин, сверкающими в свете луны, а блеск острых лезвий мерцал.
Мирослава, в последний миг жизни, увидела это воинство и почувствовала слабую надежду, будто сама река восстала в ответ на страдания.
*****
Женщина с длинными зелёными волосами осторожно подняла Мирославу на руки, как мать, заботящаяся о ребёнке. Её глаза светились мягким, желтым светом. Она держала в руке маленькую жемчужину, которая таинственно переливалась в свете луны. Женщина, не медля, вложила жемчужину в рот Мирославы. Тепло и горечь прокатились по горлу девушки, и почти сразу её пронзила острая, режущая боль, разливаясь по всему телу. Но вскоре эта боль начала утихать, и её место заняло блаженство, словно сама река приняла её в свои объятия.
— Прости, дитя моё, — прошептала женщина, её голос звучал с печалью и пониманием, — но ты останешься здесь. Мавки не могут покидать реку. Это всё, что я могу для тебя сделать.
Женщина обернулась к мёртвому Водяному и, затаив дыхание, посмотрела на его безжизненное лицо. В её глазах мелькнула тоска и боль.
— О, мой брат, — прошептала она, прикрывая глаза, — ты так и не услышал слов нашего отца…
Мирослава чувствовала, как её тело становится лёгким, невесомым, словно она сливается с водой и течением реки. Теперь она сидела на поверхности воды, касаясь её, и могла наблюдать за всем, что происходило вокруг, но уже не могла вмешаться. Она стала частью реки, её душа теперь пребывала среди тех, кто был связан с древними водными силами.
Она видела, как воины и женщины, пришедшие из глубин, строем двинулись к деревне. Мирослава могла только издалека смотреть на происходящее.Она осознавала, что больше не принадлежит этому миру, но её сердце всё ещё билось за тех, кого она любила.
********
Резня в деревне наконец стихла, когда двое идущие от реки, уставшие и истощённые, двинулись к ближайшему дому, где оказалось жила старуха. Они уже были пресыщены кровью и развлечениями, поэтому не нашли в себе сил, чтобы убить одинокую старую женщину, и просто уселись в её доме, решив немного поесть и отдохнуть. Глаза одного из них, Чингиза, расширились от ужаса, когда он увидел приближающихся великанов.
Огромные воины, двигаясь с поразительной скоростью, вошли в деревню. Они с лёгкостью разрубали монголов, которые в их глазах казались карликами. Их удары были точными и быстрыми, и каждый выпад оставлял после себя лишь бездыханные тела врагов. Двухметровые бойцы, облачённые в золотые доспехи, не щадили никого: ни людей, ни животных.
В течение десяти минут в деревне не осталось ни одного монгола в живых. Даже лошади, которые служили своим хозяевам верно, были порублены на куски. Великаны, раскрыв свои огромные пасти, полные острых зубов, жадно пожирали кусок за куском, совершая свой ритуальный пир после боя.
Одинокая чёрная лошадь, неся на себе уцелевшего предводителя монголов, неслась прочь от деревни к тому месту, где светились огни большого лагеря, разбитого после сражения с русичами. В этом лагере дымились костры, и стояли ряды палаток.
Вскоре, словно чёрное пятно, монгольское войско двинулось к деревне. Их чёткие и выверенные ряды, похожие на непрерывный поток, медленно и бесшумно приближались. Командиры дали указания, и передовые части скрыли конницу в лесах неподалёку, готовя внезапную атаку.
Когда воины в золотых доспехах начали собираться и укрепляться в оставшихся домах, враги уже готовили свой первый удар. Тьма на мгновение стала плотнее, и тогда послышался звук роя приближающихся стрел. Градом они накрыли деревню, обрушившись на суровых воинов. Их золотые доспехи, сверкавшие в свете луны, не смогли полностью защитить их от сотен острых наконечников.
Рев пронзённых воинов разлетался над деревней, нарушая звенящую тишину ночи. Монголы начали своё наступление они жаждали уничтожить тех, кто осмелился им противостоять.
**********
Хасар огляделся, и его сердце сжалось от ужаса — его войско было разбито, и оставшиеся воины отчаянно сражались с множеством чудовищ, которые возникли со всех сторон. Воины бились в гуще тварей, но силы их были на исходе. Вдали он услышал ужасные крики и пронзительное ржание лошадей, доносящиеся из леса, где конница скрывалась в надежде на решающий момент. Однако подмога так и не пришла.
Земля под ногами представляла собой адскую смесь крови и поднятой воинами пыли. Каждый шаг утопал в этой густой, липкой массе.
Осознав, что победа невозможна, Хасар бросился прочь вместе с несколькими оставшимися воинами, спасаясь в густую чащу леса. Ища глазами пропавшую подмогу, он не сразу обратил внимание на происходящее вокруг, но, взглянув вверх, увидел страшную картину: разорванные тела своих всадников их лошадей были растянуты среди густых крон деревьев, словно в страшном кошмаре.
**********
Мирослава видела всё это издалека, её взор скользил по окровавленному полю боя. Рядом с ней, сидя на водной глади, находился старец, облачённый в полные золотые доспехи. Он методично перебирал крупные икринки, перекладывая их из одной большой раковины в другую, и бросал потемневшие обратно в воду, где их жадно хватала крупная щука.
— Леший приходил вчера, — сказал старец, не отрывая взгляда от своего занятия. — Его сына тоже убили эти гнусные твари. Эх, если бы только он собрал своих чуть раньше… — Старец вздохнул, а его голос прозвучал устало и мудро. — Но это лишь начало. Теперь вся Русь узнает, что непобедимых войск не бывает…
Мирослава слушала его слова, и холодная надежда закралась в её душу. Она видела ужас битвы, но понимала, что впереди её народ ждёт ещё более страшное испытание.
автор канал на дзене - #ЖуткиеисторииотСовы.
Молодая пара сидела на поваленном бревне, спрятавшемся среди густых камышей, которые тихо шелестели от лёгкого ночного ветра. Парень, крепкий юноша в простом домотканом кафтане, наклонился к девушке, говоря ей что-то тихое, едва различимое в ночной тишине. Она, стройная и хрупкая, в белой рубахе с вышитым узором, откинула назад длинные косы, бросая быстрый взгляд на луну, будто стыдясь его слов, и слегка улыбнулась, едва заметно дрожа от вечерней прохлады.
— Мирослава, — голос Стана дрогнул, — князь велел готовиться… татары уже перешли за Волгу. Говорят, на той стороне деревни горят, людей режут, стариков и детей не щадят. Отец хочет, чтобы все шли с князем, чтобы биться, а я…
— Я знаю, Стан, — девушка сжала его руку. — Мой брат ушёл со вчерашними. Вернётся ли? Кто знает…
Стан замолчал, внимательно посмотрев ей в глаза, прежде чем решиться продолжить.
— Мирослава, я… я хочу тебя в жёны. Но если пойду с князем, шансов мало. Ты пойдёшь со мной на север, подальше от этой беды? Я не хочу, чтобы тебя коснулась татарская сабля.
Река шептала свои древние слова, время от времени перекрываемые кваканьем лягушек, сидевших на мокрых листьях кувшинок. Иногда в тёмной воде слышался всплеск — то крупная рыба выпрыгивала на мгновение, оставляя круги на зеркальной поверхности затона. В глубине реки угадывалось движение, но оно казалось таким естественным, что девушка, даже не обратила на это внимания.
Комары и мошки лениво кружили, образуя лёгкую туманную дымку над водой, их едва слышное жужжание сливалось с шелестом камышей. Луна отражалась в их меленьких крылышках, и на миг казалось, что в воздухе танцуют крошечные искры.
— Уйти? — шёпотом переспросила девушка, её голос дрожал. — Как можно оставить свой дом? Отец говорил… князь призывает всех, даже женщин с детьми, прятаться на укреплённом берегу. Там будет наш последний рубеж… если уйдём, это предательство.
Стан склонил голову, тяжело вздохнув.
— Ты думаешь, я не понимаю? — его голос стал низким и грубым, как шепот ветра среди тростника. — Но они сжигают деревни дотла, убивают всех без разбора. Слышала, что людей на той стороне, у Брячислава, заживо заперли в церкви и подожгли? Мирослава, они не оставят нам выбора, если мы останемся… вырежут всех.
Мирослава откинула назад длинную косу, её глаза затуманились, как поверхность реки в эту тихую ночь.
— Ты хочешь, чтобы я оставила отца и мать? — спросила она, голос её задрожал от сдерживаемых слёз. — Ушла и бросила всех на смерть?
Стан коснулся её плеча, будто надеясь, что простое прикосновение сможет передать всё, что он не мог выразить словами.
— Нет, — прошептал он. — Я хочу спасти тебя… и нашу любовь.
От ночного воздуха исходил сырой, густой запах реки, мокрых камней и тины. Легкий ветер, гулявший над Волгой, раздувал редкий туман, стелившийся у поверхности воды, как дым, плавно обтекая коряги и подгнившие пни.
Под водой у большой коряги неслышно чавкнуло и показалось то что живет здесь уже не первый год, люди не заметили, но в лунном свете за их спинами у воды показалась толи морда толи лицо. Синюшный раздутый с рыбьими глазами на выкат, лик мужчины с густыми усами и жабрами вместо ушей.
Коряжистые деревья тянули свои изломанные ветви к реке. Вдалеке, почти неразличимо, где она изгибалась и скрывалась за лесом, можно было услышать глухие крики птиц и вой волков, эхом разлетающийся по окрестностям.
Парень и девушка, не обращая внимания на окружающие их звуки, целовались друг с другом.
Но вот, когда юноша отвернулся, его внимание привлекла одна из коряг, что торчала из воды у самых камышей. Ему показалось, что ветви словно шевельнулись, ненадолго принимая форму тени, притаившейся под водой. Он моргнул, встряхнулся, но, когда снова посмотрел, коряга оставалась на своём месте, неподвижная и безжизненная. Девушка тихо рассмеялась, тронув его за плечо.
*****
Из-за леса, со стороны деревни, к реке медленно приблизилась тень. Лунный свет пробился сквозь густые ветви деревьев, и на мгновение показалось, что сама ночь отправила кого-то разлучить юношу и девушку. Но вскоре из темноты вышла женщина — мать Мирославы, крепкая и полная, с платком, завязанным на голове. Её тёмный силуэт скользнул по тропинке к воде, и Стан заметил, как она, заметно хмурясь, обвела взглядом камыши.
— Мирослава! — строго позвала женщина, её голос был глубок и резок.
Девушка вскочила, отпустив руку юноши. Стан быстро встал и, не говоря ни слова, метнулся в сторону камышей, тихо ступая, чтобы не поднять шума. Девушка провожала его взглядом, пока он исчез в густых зарослях, а потом вздохнула и вышла к матери.
— Матушка, — пробормотала Мирослава, опустив глаза, но та, не дав ей договорить, перебила:
— Чего ты тут, дитя моё, отираешься? Работы по дому полно, а ты всё бегать да шептаться у реки, — её голос был сердитым, но в нём слышалась усталость, накопившаяся годами. — Уже тридцать мне почти, а всё бегаю ищу тебя как молодка. Мне что, теперь по ночам по болотам ходить да выгонять от влюблённых разговоров?
Мирослава стояла, не решаясь ответить, кусая губу. Она знала, что мать права. Мать вглядывалась в лицо дочери, надеясь увидеть ответ на свои сомнения, и только качала головой, разочарованно вздыхая.
******
Из-за коряг, что скрывали мелководье, на берег медленно выбрался неуклюжий, странный мужчина, напоминающий огромную рыбу. Его тело, скользкое и влажное, блестело в лунном свете. Ног у него не было — вместо этого вытягивался мощный рыбоподобный хвост, который при каждом движении оставлял глубокие следы в иле. Его крупная нижняя губа была оттопырена, слегка обнажая острый ряд кривых зубов, как у щуки, готовой к броску.
Слабый хлюпающий звук нарушил тишину. Мужчина, почуяв что-то, медленно приподнял голову, его выпуклые рыбьи глаза на миг сверкнули в лунном свете. Он замер, втягивая воздух, словно выискивая запах. От его движений по поверхности мелководья растеклись круги.
Он пополз дальше, протискиваясь через камыши, которые тихо скрипели и качались от его движения, и через несколько мгновений оказался совсем рядом с бревном, на котором до этого сидела девушка. Тварь замерла, втянув воздух ноздрями, словно обнюхивая саму Мирославу. Затем её когтистая лапа медленно пошарила в грязной луже, и существо вытащило оттуда лоскут сине-красной ленты, которая выпала из волос девушки.
Рыбоподобный мужчина поднёс ленту к своему лицу, его глаза на миг сузились, и он, словно довольный добычей, прижал её к губам, выпустив тихий, глухой стон, который разнёсся по ночной тиши.
******
БИРОСЛАВЛЬ уже приняла бой с черным игом.
Частоколная стена, укреплённая дубовыми брёвнами, дрожала от топота приближающихся татаро-монгольских всадников. Напряжение среди защитников было ощутимо, и князь, стоявший на стене в кольчуге и с мечом в руках, пытался поддерживать порядок. «Держитесь крепче! Не дрогните, братья!» — кричал он своим людям, стараясь перекрыть гул приближающейся конницы и лязг доспехов. Среди защитников были дружинники с копьями, крестьяне, вооружённые топорами и косами, и несколько лучников, стоявших на помостах. Но многим не хватало настоящего воинского умения и дисциплины.
Монгольская армия, численно превосходящая защитников, приближалась со всех сторон. Деревню окружили, и уже слышалось ржание лошадей и тяжёлые шаги верблюдов, тащивших на себе снасти и провизию для осады.
За частоколом защитники видели вражеские знамена, а впереди шли отряды тяжёлой монгольской конницы, готовые к штурму.
Татаро-монгольские воины, с луками в руках, остановились в нескольких десятках шагов и разом пустили стрелы. Воздух потемнел, и град острых наконечников обрушился на русских защитников. Князь с отвращением смотрел, как его люди падали, пытаясь прикрыться щитами, но стрел было слишком много. Не успев подняться, несколько ополченцев были тут же пронзены новыми стрелами.
Князь, пытаясь остановить панику, схватил за плечо молодого воина и, глядя ему в глаза, сказал: «Держись! Наше время ещё не пришло, тащи огонь!». Но юноша, ещё не видавший боя, только растерянно смотрел вокруг, трясясь от страха.
В этот момент монголы пошли на приступ. Они использовали осадные лестницы, чтобы подняться на стены, и дружинники с тяжёлым оружием встречали их с ожесточённым сопротивлением. Звуки удара стали и дерева перекрывались криками людей, рычанием командиров и ржанием лошадей. Монголы, вооружённые кривыми саблями и лёгкими щитами, шли в атаку с необычайной координацией и жестокостью.
Князь, стоя на стене, сражался из последних сил. Каждый его удар был точным, каждый приказ – веским. Он видел, как одна за другой падают осаждённые деревянные укрепления. Но стены держались, пока монгольские воины, наконец, не разломили часть частокола и не ворвались в деревню. Оставшиеся защитники не смогли сдержать их, и вскоре вражеская конница пронеслась по улицам.
Когда монголы вошли в деревню, началось страшное истребление. Захватчики бросались в дома, вытаскивая жителей и убивая всех. Мужчин, пытавшихся скрыться, вылавливали и казнили на месте. Детей и стариков собирали в группы и убивали ради устрашения, чтобы никому не пришло в голову поднимать восстание против новых властителей.
Многие женщины и дети, пытаясь спастись, заперлись в церкви, надеясь, что святые стены защитят их. Но пламенем огня, деревянные балки начали трещать. Наконец, одна из стен рухнула, погребая всех под обломками. Этот момент был самым страшным, потому что , среди разрушенных сводов слышались крики детей которых накрыло взрослыми, и они до последнего оставались живыми.
Князь, оказавшийся в окружении, сражался до последнего. Но когда он увидел, что силы его людей истощены, а враг не останавливается, он понял, что победа уже невозможна. В последний момент перед своей гибелью он взглянул на небо и прошептал: «Прости нас, Господи…»
Его вытащили на площадь и отрубили голову бросив вместе со всеми, показывая что нет значения кто оказал сопротивление простой люд или кто поважней.
****
Мирослава пришла к реке на закате, когда свет солнца ещё золотил верхушки деревьев, а тени от них уже густели на воде. Она часто приходила сюда, чтобы найти уединение и покой в тихом брызжании волн. Сегодня её сердце было особенно неспокойным — слова Стана не давали ей покоя. Мирослава опустилась на влажный берег, прикоснувшись пальцами к прохладной воде. Её мысли метались между долгом и любовью, между страхом перед захватчиками и тёплым ощущением, которое приносила близость любимого.
Река была спокойной, её поверхность отражала последние лучи солнца, и вдруг что-то начало шевелиться среди камышей. Из воды медленно выбрался рыбоподобный мужчина. Это был неуклюжий, странный человек с длинными усами, его глаза были крупные и рыбьи. Мирослава, заметив его, вздрогнула, но не закричала — она ощущала странное, непривычное спокойствие. Водяной, кажется, был встревожен не меньше её. Он осторожно подполз к ней, всматриваясь своими выпученными глазами.
— Ты... ты не бойся меня, — прохрипел он, и его голос был глухим булькающим, словно доносился из-под воды. — Я... просто хотел познакомится.
Мирослава молчала, её сердце колотилось от неожиданности, но она почувствовала, что Водяной не был злым. Он опустил голову, боясь встретиться с её взглядом, и начал рассказывать:
— Я живу здесь уже много лет... Река моя — как царство. Здесь есть рыбные стада, и раки в глубине, и сокровища, которые на дне. Я... я царь этой реки.
Мирослава внимательно слушала его, постепенно расслабляясь, и, когда он снова взглянул на неё, тихо рассмеялась.
— Царь? Глупышка, — сказала она с лёгкой улыбкой. — Как может быть царь таким неуклюжим?
Водяной замер, его выпученные глаза расширились, и он обиженно отвернулся.
— Я... я не хотел напугать тебя, — сказал он, отступая назад. — Просто хотел... поговорить,
Мирослава заметила, как он поник, его широкие плечи сгорбились, и ей стало жалко водного обитателя. Она протянула руку, и тот словно кот поддался ее прикосновению.
Он был холодный и шершавый как спина змеи, но не противный.
Целый час кряду они разговаривали. Водяной жаловался на стаю, красноперок которая терроризирует икру местного сазана. А Мирослава рассказал ему про напасть одолевшую ее край и о тяжелом выборе.
Водяной поблагодарил ее в конце разговора и подарил красивую раковину.
На этом они разошлись, девушка пообещала не рассказывать никому о ее новом друге.
*****
ВЕРХНЯЯ ЧЕРЕДА.
Князь прибыл в деревню в холодное и пасмурное утро, когда деревенские дома, укутанные в серый туман, едва различались на фоне хмурого леса. Волга текла неподалёку, отражая свинцовое небо и обломанные деревья на берегу. Люди собрались на центральной площади — женщины, старики и немногие мужчины, оставшиеся в деревне. Их лица были озабочены и тревожны. Они слышали, что князь приехал с плохими вестями.
Князь подъехал к деревенскому сбору верхом на своём коне, мощный серый жеребец тяжело дышал после долгого пути. Князь был высок и широкоплеч, его тёмные волосы падали на тяжёлую кольчугу, покрытую меховым плащом. В руке он сжимал копьё с красным стягом, на котором был вышит личный знак княжеской династии. Подъехав, он остановился перед толпой, бросив хмурый взгляд на собравшихся.
— Братья и сёстры, — начал князь громким голосом, который перекрывал шорох ветра и тихие разговоры, — я приехал, чтобы сказать вам, что дни наши, как и дни этой земли, сочтены, если мы будем бездействовать! — Он на миг замолчал, словно давая собравшимся осознать его слова.
— Татарские враги перебили всех в доме моего брата, — продолжил князь, и его голос стал резким. — Они не пощадили его и дружину, которая стояла с ним до последнего. Князя моей крови, они казнили, как простого пса! — Гнев, накопленный за все дни горя и поражений, вспыхнул в его голосе. Люди зашептались, лица их побледнели от ужаса.
— Сколько ещё мы будем терпеть этих иродов, — продолжил он, сжимая рукоять меча, висящего на поясе, — и позволять им жечь наши дома, убивать наших женщин и детей? Сколько ещё мы будем ждать, пока они придут сюда, в ваши дома, к вашим семьям?
Мирослава стояла рядом с матерью и слышала, как князь говорил о мести, о том, что настало время «воздать им сполна». Он призывал тех, кто ещё мог держать в руках оружие, присоединиться к его отряду, чтобы дать отпор врагам, которые считали, что могут подчинить себе Русь и её людей. Князь говорил с жаром, и от его слов у людей в глазах вспыхивала надежда и ярость.
— Идём вместе со мной, — произнёс князь, выпрямившись в седле, и его тёмные глаза блестели решимостью. — Время страха прошло. Теперь мы будем бороться! Пусть они узнают, что мы не рабы, а воины, сыновья и дочери этой земли!
На мгновение наступила тишина. Люди, осознавая всю тяжесть решения, переглянулись, как будто ища подтверждения своих страхов в лицах других. Затем один из старших мужчин, стоявший у края толпы, шагнул вперёд, и вслед за ним потянулись и другие — молодые и старые, хмурые и молчаливые, женщины и подростки, но все готовые сражаться.
Князь кивнул, поднимая копьё в знак готовности к походу.
*****
День клонился к закату, и последние лучи солнца освещали покосившиеся дома деревни Верхняя Череда. Почти все мужчины ушли на бой, оставив молодых девушек, детей и несколько матерей следить за домами. Вечерний туман начал окутывать землю, когда над дорогой послышался топот копыт. Девушки и дети, сидевшие у колодца, встрепенулись и подняли головы, когда из-за поворота на главную улицу въехал небольшой отряд. Их лица были суровы, а взгляды — холодны.
Монгольские воины вошли в деревню молча, ведя за собой своих лошадей, а на высоких пиках покачивались головы погибших мужчин ушедших с князем. Среди них была и голова Стана. Мирослава застыла, как только узнала его. Её сердце сжалось от боли, когда его голова, вместе с другими, упала на землю, брошенная одним из монголов. Девушка зажала рот, чтобы не закричать, но слёзы потекли по её лицу. Рядом с ней мать сдержанно перекрестилась, бросая суровый взгляд на врагов.
Впереди отряда стоял крупный монгол, чьё лицо было покрыто боевыми шрамами. Он вышел вперёд и обвёл взглядом испуганных женщин и детей.
— Слушайте, — начал он на ломаном языке, который звучал жёстко и грубо. — Ваш князь… проиграл. Всех ваших мужчин мы перебили. Завтра войско войдёт сюда, — он сделал жест в сторону горизонта, где вдалеке виднелись огни. — Великий хан возьмёт всё — и ваши дома, и вашу жизнь.
Женщины, стоявшие впереди, напряглись, сдерживая страх. Несколько детей, которых они держали за плечи, прятались за их спинами.
— Но у вас есть выбор, — продолжил монгол. — Вы можете спасти кого то. Кто из вас решится пойти в мятежный город и передать весть? — Он обвёл взглядом толпу, его голос звучал тяжело и угрожающе. — Великий хан не примет ни сдачу врагов, ни дань. Он сотрёт с лица земли поселения мятежников и не оставит никого в живых.
Мать Мирославы шагнула вперёд, сжимая кулаки, и спросила с вызовом в голосе:
— Что значит это предложение?
Монгол усмехнулся, обнажив ряд жёлтых зубов.
— Несколько из вас смогут выжить, — его глаза блестели хищно. — Тех, кто согласится передать весть великому городу, мы не тронем и в будущем. Вы приведете их войско поклонится из самой станицы. Пойдёте — останетесь живы. Откажетесь — сожжём ваши дома вместе с вами.
Отряд монголов ожидал, когда испуганные женщины и девушки решат свою судьбу, в то время как день угасал, и тени становились длиннее, сжимая деревню в своих холодных объятиях
Монгол продолжил:
— Вы приведёте войско вместе с последним из князей, и они сложат головы и примут казнь на поле перед этой деревней. Тогда мы оставим детей и матерей живыми.
Толпа зашумела, и женщина, держащая ребёнка, сделала шаг назад, но мать Мирославы не дрогнула. Она сжала кулаки и подняла голову, пристально глядя на монгола.
— Но за одно такое предложение, — её голос звучал тихо, — князь сам казнит любого, кто принесёт такую новость.
Монгол сузил глаза, его хищное выражение лица сменилось любопытством
— Мы отказываемся, — твёрдо произнесла мать, и её слова разнеслись эхом по деревне. — Святая Русь никогда не склонит голову перед вами, а если мы примем твоё предложение, то род наш запомнят, как позорный. Лучше умереть вместе с детьми, но в сердцах людей Руси добавим каплю гнева, которая приведёт к восстанию всех земель!
Монгол смотрел на неё в молчании, не сразу понимая всю серьёзность её слов. Но когда их смысл дошёл до него, на его лице на мгновение промелькнула тень уважения, прежде чем он срубил ей голову.
********
Монголы бросились на деревенских, рубя всех, кто попадался на пути. Они не щадили никого — ни детей, ни стариков. Их сабли сверкали разрезая тела людей. Крики женщин и детей сливались с ржанием лошадей и грубым смехом нападавших. В беспощадной резне татаро-монгольские воины не делали различий. Каждый, кто пытался спастись, был найден. Кровь лилась на землю, смешиваясь с дорожной пылью и грязью.
Нескольких девушек схватили и бросили на землю. Солдаты грубо и безжалостно насиловали их, прижимая к земле и рвя одежду. Одну из женщин монголы привязали к хвосту лошади и протащили по деревне, её крики звучали громче всех, но они постепенно стихли, уступая хриплому дыханию загнанного животного.
Мирослава, бежала к реке. Она спотыкалась и падала, но инстинкт спасения гнал её вперёд. Добежав до знакомых зарослей камышей, девушка с трудом меж коряг протиснулась внутрь, оставляя за собой рваные следы одежды на острых ветвях. Её дыхание было прерывистым, она затаилась, стараясь не дышать, прислушиваясь к каждому шороху и звуку.
Луна взошла высоко, её холодный свет отражался на воде, как будто сама природа наблюдала за происходящим. Один из монголов, окровавленный воин с саблей в руке, увидел, как девушка исчезла среди камышей. Он направился туда, раздвигая ветки и заросли камыша. Воин тихо выругался на своём языке, вслушиваясь в ночную тишину и шорохи. Его хриплое дыхание смешивалось с шуршанием воды и шелестом ветра.
Через несколько мгновений он нашёл девушку. Ухватив её за волосы, он грубо выволок Мирославу из укрытия, таща по земле к тропе, что шла вдоль реки. Девушка пыталась вырваться, но её руки и ноги были слабы от усталости и страха. Услышав борьбу, ещё один воин подбежал к своему товарищу. Они переглянулись и, кивнув друг другу, начали стаскивать с девушки одежду, прижимая её к земле.
Тени лунного света играли на их лицах, но лица эти были безразличными, они делали нечто привычное и обыденное просто утоляя свою жажду.
******
Один из монголов, когда Мирослава уже потеряла всякую надежду, вдруг насторожился. Он услышал, как что-то шевелится в камышах неподалёку. Вспышка раздражения и опасения заставила его отпустить девушку, и, схватив саблю, он двинулся к зарослям. Раздвинув ветви, он заметил странное существо, покачивающееся в воде. Это был Водяной — скользкий, мокрый, с блестящими чешуйчатыми боками и выпученными глазами, держащий в руке синекрасную ленту Мирославы.
Монгол, злобно ухмыляясь, схватил его за хвост и выволок на сушу. Существо издало глухой хриплый звук, беспомощно хватаясь за землю перепончатыми пальцами. Второй монгол, отвлёкшийся от Мирославы, подбежал и остановился, почесав затылок.
— Что за дрянь ты там нашел? — сказал он на своём языке, испуганно и с интересом рассматривая странного пленника.
Первый монгол скривился, как от мерзкого запаха, и со злостью пнул Водяного ногой, от чего тот взвизгнул и заскользил по мокрой земле. Второй плюнул, глядя на страдания рыбообразного существа, и, вынув из-за пояса нож, коротко и безжалостно всадил его в шею Водяного. Слабое шипение и хрип прекратились, существо безвольно обмякло, и с его губ медленно стекала темная, вязкая жидкость.
Монголы, обменявшись короткими фразами, снова обернулись к Мирославе. Она дрожала от ужаса, её глаза были расширены, а губы шептали тихую молитву. Солдаты, не обращая внимания на её слова, снова схватили её и продолжили своё дело.
******
Монголы, закончив своё гнусное дело, оставили девушку на земле. Перед тем как уйти, один из них, усмехнувшись, нагнулся и провёл по её лицу ножом, оставив широкий порез. Мирослава вскрикнула от боли, и солдаты, довольные своей жестокостью, расхохотались, уходя в сторону деревни. Их смех стихал вдалеке, оставляя за собой только тишину и холодную темень.
Мирослава осталась лежать, чувствуя, как по её щеке струится горячая кровь, а сердце всё слабее и слабее бьётся в её груди. Острая боль пронизывала сломанную ногу, но девушка, собрав последние силы, медленно начала подползать к мёртвому Водяному, который лежал неподалёку. Его большие выпученные глаза, когда-то полные жизни и желания быть принятым, теперь замерли, глядя в пустоту.
Когда Мирослава доползла до него, её пальцы бессильно коснулись холодной, покрытой чешуёй кожи Водяного. Слёзы градом текли по её лицу, смешиваясь с кровью, которая продолжала сочиться из глубокой раны. Слабый свет луны отражался на тёмной жиже, вытекающей из мёртвого существа, в этом мире остались лишь смерть и тьма.
Она обняла тело Водяного, прижавшись к нему, как к последнему другу и защитнику. Её тихие всхлипывания раздавались в ночной тиши, пока слабый ветер качал камыши и спокойно шелестел над Волгой. Мирослава чувствовала, как её сознание угасает вместе с кровью, покидающей её тело. Она больше не боялась — боль и страх отступили, оставив место лишь холодному осознанию конца.
Её дыхание становилось всё тише, и Мирослава закрыла глаза, ощущая, как последние крупицы тепла покидают её измученное тело.
******
Водная гладь неожиданно всколыхнулась, словно сама Волга ожила и разгневалась. Из-под её поверхности взметнулись фонтаны воды, разбрасывая грязь и ил, поднятые со дна. Шум был настолько громким, что дрожала земля. Река вспенилась, её воды закрутились в водовороты, разбрасывая обломки коряг и зелёных водорослей, шум стоял такой – словно проснулось чудовище раздирая ткань мира.
И вдруг воды, подчиняясь невидимой воле, начали расходиться в стороны, образуя широкий, глубокий коридор. Из этого внезапного разлома, уверенно ступая по раскисшему берегу, вышли суровые воины. Они были высоки, каждый — как великан, возвышаясь над Мирославой и равняясь двух метровым ростом к друг другу. Их длинные бороды колыхались под слабым ветром, а золото их доспехов блестело, отражая свет луны.
Одетые в тяжёлую, массивную броню, воины несли чешуйчатые щиты, покрытые узором из раковин, блестящих, как драгоценные камни. Огромные тесаки, которые они держали в руках, казались не просто оружием, а чем-то более древним и зловещим, вырезанным будто бы из гигантских кусков сверкающего жемчуга. Суровость их лиц и решительные шаги вселяли одновременно и ужас, и благоговение.
Рядом с ними шли женщины с длинными, изумрудно-зелёными волосами, которые падали до самой земли. Каждая из них имела четыре руки, и каждая рука держала оружие — саблю, пику или копьё. Их движения были грациозны, несмотря на смертельное вооружение. Древки их пик и сабель были украшены острыми краями раковин, сверкающими в свете луны, а блеск острых лезвий мерцал.
Мирослава, в последний миг жизни, увидела это воинство и почувствовала слабую надежду, будто сама река восстала в ответ на страдания.
*****
Женщина с длинными зелёными волосами осторожно подняла Мирославу на руки, как мать, заботящаяся о ребёнке. Её глаза светились мягким, желтым светом. Она держала в руке маленькую жемчужину, которая таинственно переливалась в свете луны. Женщина, не медля, вложила жемчужину в рот Мирославы. Тепло и горечь прокатились по горлу девушки, и почти сразу её пронзила острая, режущая боль, разливаясь по всему телу. Но вскоре эта боль начала утихать, и её место заняло блаженство, словно сама река приняла её в свои объятия.
— Прости, дитя моё, — прошептала женщина, её голос звучал с печалью и пониманием, — но ты останешься здесь. Мавки не могут покидать реку. Это всё, что я могу для тебя сделать.
Женщина обернулась к мёртвому Водяному и, затаив дыхание, посмотрела на его безжизненное лицо. В её глазах мелькнула тоска и боль.
— О, мой брат, — прошептала она, прикрывая глаза, — ты так и не услышал слов нашего отца…
Мирослава чувствовала, как её тело становится лёгким, невесомым, словно она сливается с водой и течением реки. Теперь она сидела на поверхности воды, касаясь её, и могла наблюдать за всем, что происходило вокруг, но уже не могла вмешаться. Она стала частью реки, её душа теперь пребывала среди тех, кто был связан с древними водными силами.
Она видела, как воины и женщины, пришедшие из глубин, строем двинулись к деревне. Мирослава могла только издалека смотреть на происходящее.Она осознавала, что больше не принадлежит этому миру, но её сердце всё ещё билось за тех, кого она любила.
********
Резня в деревне наконец стихла, когда двое идущие от реки, уставшие и истощённые, двинулись к ближайшему дому, где оказалось жила старуха. Они уже были пресыщены кровью и развлечениями, поэтому не нашли в себе сил, чтобы убить одинокую старую женщину, и просто уселись в её доме, решив немного поесть и отдохнуть. Глаза одного из них, Чингиза, расширились от ужаса, когда он увидел приближающихся великанов.
Огромные воины, двигаясь с поразительной скоростью, вошли в деревню. Они с лёгкостью разрубали монголов, которые в их глазах казались карликами. Их удары были точными и быстрыми, и каждый выпад оставлял после себя лишь бездыханные тела врагов. Двухметровые бойцы, облачённые в золотые доспехи, не щадили никого: ни людей, ни животных.
В течение десяти минут в деревне не осталось ни одного монгола в живых. Даже лошади, которые служили своим хозяевам верно, были порублены на куски. Великаны, раскрыв свои огромные пасти, полные острых зубов, жадно пожирали кусок за куском, совершая свой ритуальный пир после боя.
Одинокая чёрная лошадь, неся на себе уцелевшего предводителя монголов, неслась прочь от деревни к тому месту, где светились огни большого лагеря, разбитого после сражения с русичами. В этом лагере дымились костры, и стояли ряды палаток.
Вскоре, словно чёрное пятно, монгольское войско двинулось к деревне. Их чёткие и выверенные ряды, похожие на непрерывный поток, медленно и бесшумно приближались. Командиры дали указания, и передовые части скрыли конницу в лесах неподалёку, готовя внезапную атаку.
Когда воины в золотых доспехах начали собираться и укрепляться в оставшихся домах, враги уже готовили свой первый удар. Тьма на мгновение стала плотнее, и тогда послышался звук роя приближающихся стрел. Градом они накрыли деревню, обрушившись на суровых воинов. Их золотые доспехи, сверкавшие в свете луны, не смогли полностью защитить их от сотен острых наконечников.
Рев пронзённых воинов разлетался над деревней, нарушая звенящую тишину ночи. Монголы начали своё наступление они жаждали уничтожить тех, кто осмелился им противостоять.
**********
Хасар огляделся, и его сердце сжалось от ужаса — его войско было разбито, и оставшиеся воины отчаянно сражались с множеством чудовищ, которые возникли со всех сторон. Воины бились в гуще тварей, но силы их были на исходе. Вдали он услышал ужасные крики и пронзительное ржание лошадей, доносящиеся из леса, где конница скрывалась в надежде на решающий момент. Однако подмога так и не пришла.
Земля под ногами представляла собой адскую смесь крови и поднятой воинами пыли. Каждый шаг утопал в этой густой, липкой массе.
Осознав, что победа невозможна, Хасар бросился прочь вместе с несколькими оставшимися воинами, спасаясь в густую чащу леса. Ища глазами пропавшую подмогу, он не сразу обратил внимание на происходящее вокруг, но, взглянув вверх, увидел страшную картину: разорванные тела своих всадников их лошадей были растянуты среди густых крон деревьев, словно в страшном кошмаре.
**********
Мирослава видела всё это издалека, её взор скользил по окровавленному полю боя. Рядом с ней, сидя на водной глади, находился старец, облачённый в полные золотые доспехи. Он методично перебирал крупные икринки, перекладывая их из одной большой раковины в другую, и бросал потемневшие обратно в воду, где их жадно хватала крупная щука.
— Леший приходил вчера, — сказал старец, не отрывая взгляда от своего занятия. — Его сына тоже убили эти гнусные твари. Эх, если бы только он собрал своих чуть раньше… — Старец вздохнул, а его голос прозвучал устало и мудро. — Но это лишь начало. Теперь вся Русь узнает, что непобедимых войск не бывает…
Мирослава слушала его слова, и холодная надежда закралась в её душу. Она видела ужас битвы, но понимала, что впереди её народ ждёт ещё более страшное испытание.
автор канал на дзене - #ЖуткиеисторииотСовы.
Следующая публикация
Комментарии 1