Предыдущая публикация
Лютоволк
– Типыч, ик! Ну куда ты пойдешь? – вопрошал совершенно лысый и крупный на вид мужчина. – На улице, ик, темень, уже! Хоть глаза выколупывай!
– Чаво? Да я и с выкол… вы… вылуп... вылупленными дойду! – гордо отвечал крепкий, но суховатый Антипыч. – Не дрейфь, Петрович!
Хорошенько подвыпившие мужчины остановились где-то на околице села. Где-то – потому что точнее сказать никак не получалось. Единственный источник света пробивался сквозь ставни последнего дома на окраине. Примерно метрах в ста за невысоким забором. А дальше начинался лес, правда, сейчас не видный в ночи. И ничего больше вокруг нельзя было рассмотреть.
– Ик! Кажись, перебрали мы! – сокрушался Петрович.
– Хто перебрал, а хто трезв, как стек… Лышко! – вопреки сказанному Антипыч опасно пошатнулся.
Его спутник тяжело привалился к забору, обретя в нем и поддержку для спины, и опору для рук одновременно.
– Ик! Не в этом дело, – внезапно посерьезнел Петрович. – Глянь-ка, Типыч, нынче ведь ни зги не видно!
– Дак ночь на дворе же! – резонно заметил Антипыч и уцепился за друга, чтобы восстановить равновесие.
Забор протестующе скрипнул. Ему давно уже перевалило за тот беззаботный возраст, когда доски легко выдерживали проказы ребятишек, пьяниц и прочих вредителей дерева.
– То-то и оно! Ночь! Ик! А сегодня ведь полнолуние! – голос Петровича прозвучал глухо, словно он вспомнил о чем-то плохом. – А где небо, где земля, видишь? Поди разбери!
– Верх с низом уже путаешь, Петрович? Ха, полнолуние! Ну так что с того? – хмыкнул Антипыч. – Нечистую силу что ль испугался?
– Может, и нечистую, – буркнул приятель. – Да только, ик! Говорят, что повадился к нам в село зверь какой ходить. Пару кур задрал, овцу Нюркину да Мурзика, кота Тимофеича, покалечил. Хромой теперь он.
– Хто хромой? Степан что ли? Это который младший сын Тимофея? На Катьке женатый?! Да ты брешешь! – не поверил Антипыч.
Собеседник рассерженно плюнул на землю.
– Тьфу! Да не Степан Тимофеич, а кот его, Мурзиком которого кличут! Ик! Образина такая выросла. Даже псы за версту его обходили. Уж больно драчливый. И лохматый. А шерсть, знашь, кака была! Серая и до земли самой! А теперь хромой он да облезлый весь, будто черти его драли, – терпеливо объяснил Петрович.
– Хто? Степан? – на нетрезвую голову Антипыч соображал туго.
– Да ну тебя! – отмахнулся Петрович, – я про кота Мурзика говорю, а он заладил, Степан, Степан. Дурья твоя башка!
– И что с того? Мне-то какое дело до Мурзика энтого? – допытывался Антипыч.
У Петровича закатились глаза.
– Да хрен с ним, с котом! Говорю же, зверь какой по ночам тут шастает! И ведь ни одна собака не гавкнет! У-у, хитрая падла! Баб до жути пугает, а те по глупости слух распускают. Мол, лютоволк у нас ходит.
– А я смотрю, ты в бабские россказни веришь, – фыркнул Антипыч.
– Так его и мужики потом видели! – оправдывался Петрович. – Страхолюдина энтакая! Глаза бесовские, шерсть словно уголь, клыки в длину, что два моих пальца! И громадина! Выше Петькиной коровы!
– Тю, она ж мелкая, неказистая! А ваши-то в прошлом году и чубыкабру видели! – хохотнул Антипыч.
– Ты не сравнивай, – недовольно отозвался приятель. – Тогда Сенька Брылин грибы в лесу перепутал да нажарил поганок каких-то. Трое мужиков чуть не померло, едва выходили их. Вот и чудилось всякое. А щас другое совсем!
– Ага. То-то я погляжу, ты теперь всегда морщишься, когда я тебя за грибами зову. Ой, Петрович! Насмешил! Ладно, пойду я. И то верно, поздно уже. А то баба моя опять че удумает. В прошлый раз сковородкой огрела. Дура! Вот уж кто точно лютоволк! И как меня угораздило по молодости на ней жениться?
Горестно вздыхающий мужчина нетвердой походкой направился в сторону леса.
– Слышь, Типыч, я тебя дальше не буду провожать! – крикнул ему вслед Петрович.
– Кишка тонка, – пробормотал себе под нос Антипыч. – Небось, бутыль пойдешь допивать, нежто я не заметил, как ты целый вечер ныкал ее под лавку? Старый хрен! Волосы и те все от жадности выпали!
Тихо вслух рассуждая, Антипыч неспешно зашел в лес. Определить это помог ветер, скрипевший верхушками сосен, и воздух, пахнувший смолой. Ориентиром мужчине служили лишь гладкая почва под ногами да деревья по краям дороги, на которые он периодически натыкался.
Несмотря на изрядный запах алкоголя, Антипыч все еще был в состоянии отыскать путь. Да и прохладная ночная свежесть хорошенечко его взбодрила. Настоящий русский дух не сломить каким-то там сорока градусам! А был бы Петрович щедрее да самогон бы втихушку не разбавлял, может, и остался тогда Антипыч у него ночевать. И ничего бы с ним не случилось.
Но верность грозной жене переборола коварную крепость яда и понесла ноги поддатого мужичка домой. Идти-то недалеко было. Полтора километра по прямой. Но, как известно, в России ни дорог, ни тем более прямых отродясь не водилось.
Вот и шел Антипыч по ямам и буеракам, чертыхаясь и спотыкаясь об корни на пути, по которому когда-то давным-давно одной укушенной в задницу лошади втемяшилось провезти первую телегу. Да с тех пор так все по этим следам и ездили. Ну как ездили, грязь месили туда-сюда. С отборной руганью, конечно, выстукивая зубами музыкальное сопровождение. Только вот, чтобы сделать прямую и ровную, ни у кого руки не доходили. Ни у местных, ни у тех, кто ими руководил.
Оно и понятно, важные шишки вообще не отсюда родом были и в эти края даже не приезжали ни разу. И то, что здесь условно называли «дорогой», в глаза не видывали. Поэтому идти Антипычу надобно было не полтора, а целых три километра лесом. А с поправкой на крепость в крови – и все четыре.
Обычно он благополучно проходил такое расстояние за полчаса. Но это в трезвом виде. А сейчас ему уже через пару минут стало как-то неспокойно. Все казалось, будто кто наблюдает за ним.
– Бабкины россказни, – вновь сказал Антипыч, но без былой уверенности.
Естественно, в лесу да во мраке чего только не почудится! Он зашагал быстрее. Но ноги слушались плохо и все норовили ступать в разные стороны, уводя и с так непрямого пути.
В конце концов Антипыч обнаружил себя на обочине в обнимку со старым пнем. В очередной раз с кряхтением отрываясь от древесной рухляди, которая ну никак не хотела отпускать полюбившегося ей Антипыча, мужчина затылком почувствовал чей-то пристальный взгляд. Холодок пробежал по спине. С завидной для нетрезвого скоростью он обернулся. В темноте мелькнули два желтых злых огонька. От резкого разворота хмель ударил в голову Антипыча, и мир завертелся. Верный пень с готовностью принял завалившегося на него мужчину. Когда же головокружение прекратилось, и Антипыч поймал фокус на том месте, где предположительно находился наблюдатель, то светящихся глаз уже не было.
– И привидится же такое! – буркнул он. – Хорошо, что хоть черти после того случая не мерещатся больше.
Кое-как поднявшись, Антипыч побрел дальше. Чуйка заклятого пьяницы вела его в нужном направлении. Однако, вскоре обернувшись, мужчина вновь заметил два огонька. Они неотступно следовали за ним по пятам. Невольно вспомнилось про полнолуние. Но небо над головой по-прежнему чернело, затянутое тучами. И ни одного лучика света не падало на землю.
– Да чтоб тебя! – поежился Антипыч. Ситуация, в которую он невольно попал, ему совсем не нравилась. – А ну брысь отседова!
Глаза остановились на почтительном расстоянии. Затем раздался странный звук, словно затрещали чьи-то кости. И мужчина отчетливо расслышал дыхание зверя. Воображение тут же мысленно нарисовало приоткрытую пасть чудовищного волка с гигантскими клыками и свисающей по краям длинной слюной. Антипыч судорожно сглотнул. Очевидно, монстр почуял страх, потому что огоньки дернулись в его сторону.
– Фу! – рявкнул Антипыч, собрав всю свою волю в кулак.
Как ни странно это сработало. Зверь опять замер. Антипыч развернулся и зашагал в противоположную от животного сторону. Но вскоре сзади раздалось многообещающее: «Топ-топ-топ» от поступи тяжелых лап. К ним периодически присоединялось и едва слышное рычание. Мужчина, закаленный деревенской жизнью и боявшийся только разъяренных баб да быков, не выдержал и бросился бежать.
Правда, в его-то состоянии как раз этого делать не стоило. Горе-дорога быстро привела Антипыча в горизонтальное положение. Но с завидным упорством тот вскочил снова и устремился дальше. Он цеплялся за корни, падал, обдирал руки, снова вставал, но чудовище сзади не отставало, но и не нападало.
Наконец, плюнув на удобства прямохождения, Антипыч опустился на четвереньки и бодро пополз вперед. Преследователь злобно рыкнул. Антипыч побежал гуськом, помогая себе руками. Колени мстительно хрустнули, явно запланировав на завтра свидание с обострившимся артритом.
Сзади уже совсем близко дышал дикий зверь. Мужчина ускорился. В тот момент он напоминал тощего медведя на пробежке. Только вот косолапый вряд ли выиграл бы у него забег. Алкоголь и страх оказались отличными стимуляторами для победы в адской гонке.
И наверняка мужчина добежал бы до дома целым и невредимым, ведь впереди уже показался кусок светло-черного (по сравнению с остальной темнотой) просвета. Но Антипыча подвела дорога. Точнее то, что ею называлось. Сделав поворот, она предательски ушла вправо, в то время как сам Антипыч, со страху забывшись, по инерции пробежал прямо и с громкими матюками ухнул вниз. Заросли добротной придорожной крапивы не только смягчили падение в канаву, но еще и сделали его отрезвляюще-жгучим.
Со стороны горе-дороги раздался шум. В отличие от Антипыча, монстр отлично видел в темноте, поэтому нерешительно остановился на обочине. Кажется, ему пришло в голову, что добыча не стоит того, чтобы идти на такие жертвы. Мужчина же лежал ни жив, ни мертв. Даже дыхание пытался затаить, но не очень-то получалось. В груди больно жгло после марафона. Холодный пот струился по его лицу, попадая аж в глаза. Но горящие огоньки животного Антипыч увидел бы, даже если бы ослеп. Шестым чувством. Два светящихся фонаря лютоволка. А он, дурак такой, еще и не верил. Лучше б дома сегодня остался!
Но вот глаза качнулись вниз и пропали. Наверное, чудовище опустило голову. Зверь шумно втягивал носом, принюхивался. У Антипыча возникла призрачная надежда, что монстр его не тронет. И тут как назло выглянула луна. Блеклый свет упал на черную угольную шерсть, блеснули в темноте клыки.
– А-а-а! – вырвалось у Антипыча помимо его воли.
Монстр сжимал в пасти чью-то руку! Неужели сожрал Петровича?! Господи, помилуй!
Тем временем полная луна выкатилась в просвет туч целиком. Стало гораздо светлее. Дрожавшему от страха Антипычу наконец-то удалось разглядеть преследователя как следует.
– Твою мать, – прошептал мужчина.
Перед ним стоял радостно скалившийся Шарик, который сжимал в зубах толстую ветвистую палку. Без единого светлого волоска весь черный и большой, но совершенно безобидный пес Петровича иногда отвязывался и носился по селу. Вот и сейчас Шарик хотел всего лишь поиграть, ради чего притащил в зубах понравившуюся ветку. И, конечно, выбор четвероногого упал на Антипыча, как на единственного человека, которого он смог найти посреди пустынной и тихой местности. Нормальные-то все уже дома сидят. И хозяин там тоже засел, а его внутрь не пускают!
– Да пошел ты, Шарик! – заорал на смутившегося пса мертвенно-бледный мужчина. – До смерти чуть не напугал!
– У-у-у-у-у! – донеслось из чащи леса.
Антипыч и Шарик переглянулись. У растерянного пса из пасти выпала палка. Не сговариваясь, человек и собака опрометью бросились вон из леса. И знаете, то ли Шарик из уважения не обгонял, то ли у Антипыча проснулось второе дыхание, но первым в деревне оказался именно он. Причем бежал мужчина, наученный горьким опытом, исключительно на четвереньках.
Так с тех пор Антипыч, если и задерживался у кого в гостях допоздна, то всегда просил хозяев остаться переночевать. Когда же наступали сумерки, то и носа на улицу не казал. А загадочного волка потом еще не раз и не два видели местные. Был ли это бродивший в темноте свободолюбивый Шарик или какой другой неуловимый зверь, так и осталось загадкой.
А вы, когда в следующий раз встретите собаку, то приглядитесь к ней повнимательнее. Ведь в крови даже самого милого и доброго домашнего пса наверняка дремлют гены свирепых диких предков.
#ВикторияЕстафьева
Следующая публикация
Нет комментариев