Предыдущая публикация
Записки врача-психиатр "скорой".
Ошибаться в людях бывает приятно
Погода будто застыла, зависла на одной и той же температуре плюс два. Беспросветная унылая серость и холодная промозглость. Солнце к своим служебным обязанностям стало относиться по-разгильдяйски: отопление отключило, освещение свело к минимуму. Хотя говорят, что осенью всегда так бывает.
– Здравствуйте, Юрий Иваныч! С хорошей погодкой вас! – поприветствовал меня фельдшер Матвеев. – Слушайте, а ведь народ дуреет прямо на глазах! Сегодня ночью на вызов ездили к бабушке, почти девяностолетней, которую внучки фруктовым салатом накормили.
– Ну и что в этом криминального?
– А вот, дальше слушайте. Порезали они туда яблоко, банан, мандарин, вроде ещё чего-то, но неважно. И всё это намазали сметаной!
– Фу, да это что за извращение-то? Ведь такое даже с голодухи есть не станешь! И что же было дальше?
– А дальше у бабули случился понос длиною в жизнь. Причём конкретный такой, с гиповолемическим шоком. В общем, еле довезли. Уж не знаю, выкарабкается она или нет.
– Да, Андрей, согласен полностью. Такое чувство, что поразила людей эпидемия глупости…
Объявили конференцию. После доклада старшего врача, слово взяла начмед Надежда Юрьевна, до этого сидевшая с лицом мрачнее тучи:
– Коллеги, вот уж не думала, что опять придётся возвращаться к теме магнезии при гипертонических кризах. Ведь этот вопрос уже сто раз был обмусолен! Да, в стандарте она есть, но объясните, за каким чёртом её делать? Но особенно её любит Татьяна Геннадьевна! Проверяю карточки, что ни вызов на ГБ, то магнезия! Вот объясните, пожалуйста, вы что, больше никаких других препаратов не знаете или как?
– Ой, да при чём тут мои знания, ведь сами больные требуют её сделать! – ответила с места фельдшер Шишкина, одна из ветеранов «скорой».
– Нет, а зачем вы у них на поводу-то идёте? Вы кто, официантка, что ли? – парировала Надежда Юрьевна. – Ведь случись чего, отвечать будут не те, кто просил, а вы лично!
─ А за что отвечать-то, Надежда Юрьевна? – не 0унималась Шишкина. – Мы уж сто лет эту магнезию делаем и ничего ужасного никогда не происходило!
─ А за то, что при внутривенном струйном введении может произойти остановка дыхания! И не нужно зарекаться! Вы можете миллион раз сделать без последствий, но однажды произойдёт такое, от чего за всю жизнь не отмоетесь! В общем так, теперь магнезию делаем только при ОНМК! Надеюсь, что все всё поняли и возвращаться к этой теме больше не будем!
И на этом конференция завершилась.
Бригада, которую мы меняем, пока не приехала и это означало, что делать пока нечего. А в этом случае куда податься временно «бомжующей» бригаде? Правильно, в «телевизионку»! Вот зарекался же смотреть федеральные каналы и уж не смотрел незнамо сколько, но тут ничего было нельзя поделать. Ведь не станешь же цензором для взрослых людей?
Что же именно мне не нравится на этих каналах? В первую очередь - агрессивная, жёсткая американизация российского общества. Безжалостно искореняется всё национальное и, прежде всего, русское: язык, культура и самобытность. Русский язык изгажен англицизмами, точнее сказать, американизмами. Разговорная речь многих наших сограждан стала напоминать диалект русских эмигрантов в нью-йоркском районе Брайтон Бич. Даже взять для примера песни. Супруга моя смотрит «А ну-ка, все вместе!» по одному из центральных каналов. Так вот, подавляющее большинство песен там исполняется на английском. Да если б только всё ограничивалось песнями!
Взять хотя бы названия чего-либо. Нет, в данном случае подразумеваются не иностранные компании, а исключительно наши, российские. Название многих отечественных продуктов питания, тоже на английском. Вот и получается, что русский язык отброшен на задворки и теперь живёт на положении бедного родственника. Здесь возникает вопрос: а мы кто, дикари безродные? У нас нет своих языка, письменности, культуры и искусства? Одним словом, мне совершенно непонятно, чем всё это вызвано. Мне могут возразить, что это ─ общемировая тенденция. Вот только живу я не в каком-то абстрактном мире, а здесь, в России. Прошу прощения за столь длительное отступление от темы, просто высказал наболевшее.
Вот, наконец-то, и наши приехали, а то уж заездились совсем. Доктор Владислав Витальевич сообщил неприятную новость:
– Юрий Иваныч, вчера поверка была и наш кардиограф забраковали.
– Это как так-то? Он же работал нормально, в ложных показаниях уличён не был!
─ Ну вот, как-то так. Короче говоря, его мы сдали в ремонт, а взамен взяли «общаковый» с пункта.
─ Понятно, значит ещё нескоро он к нам вернётся. Сначала ремонт, потом повторная поверка. Недели две, не меньше.
─ Но это ещё не всё. Нам новую рацию поставили. И теперь, как за город выезжаешь, она пищать начинает. А главное, что и отключить нельзя. Связисту я заявку оставил, но сказали, что он только завтра будет.
─ Нда, Владислав Витальевич, умеете же вы позитивный настрой создать!
─ Стараюсь, Юрий Иваныч! – расплылся он в довольной улыбке.
В десятом часу прилетел первый вызов: носовое кровотечение у мужчины тридцати девяти лет.
В прихожей нас встретила супруга больного:
─ Что-то он сегодня вообще расклеился: то одно, то другое. А лечиться вообще не хочет и вас вызывать не разрешал. Упрямый, как осёл! Я уж его матери нажаловалась, она его кое-как уговорила. Господи, уж не знаю, что с ним и делать, ведь умрёт, сам себя погубит!
Больной, плотный, лысоватый мужчина, раздосадовано сказал супруге:
─ Вера, да ну хватит уже! При чём тут упрямый осёл? У меня же кровотечение прекратилось, зачем мне скорая-то? Может кто-то ждёт врачей и умирает, а ты их гоняешь почём зря!
─ Ну это вы зря так. Давайте я вас всё-таки посмотрю.
Осмотрел носовые ходы, в народе называемые «ноздрями» и глотку. Нет, действительно ничего не течёт. Вроде бы и хорошо, но во всех подобных случаях, мы обязаны ещё и давление измерять. А вот оно-то, родимое, весьма подкачало: сто восемьдесят на девяносто, а для полного счастья ещё и тахикардия лупит аж сто двадцать два.
На ЭКГ – гипертрофия левого желудочка. Это означает, что из-за повышенной нагрузки его сердечная мышца «накачивается» подобно заправскому бодибилдеру. Хорошего здесь, конечно, мало, но и нет ничего катастрофичного. В данном случае, этот ЭКГ-признак красноречиво говорил о том, что пациент – гипертоник со стажем.
Рассказал я обо всём этом больному и спросил:
– Что вас сейчас беспокоит?
– Ой, да ничего серьёзного. Так, голова побаливает, чумная какая–то и тошнит слегка. У меня же такое всегда бывает после ночной смены. Обычно я посплю, расслаблюсь и всё проходит. А сегодня кровь из носа разбудила, да ещё и жена панику устроила.
– А вы своё давление контролируете?
– Ну вот, буду я ещё ерундой заниматься! У меня тёща прям помешана на этом давлении. Она даже специальную тетрадь ведёт, представляете? Вот что значит человеку делать нефиг!
– Нет, для вас это не ерунда и не «делать нефиг», а жизненная необходимость. Вам сегодня очень крупно повезло, потому что организм устроил сам себе кровопускание и давление хоть немного, но снизил. В следующий раз такого везения может и не быть. И тогда всё закончится печально: геморрагическим инсультом. Это означает, что сосуд из-за сильного напора порвётся и случится кровоизлияние в мозг. Ну что, в больницу едем?
– И рад бы, но не могу. У нас на работе больничные, мягко говоря, не приветствуются. Если я лягу в больницу, то мне там уже не работать. А к этому я пока не готов. Вы просто выпишите мне что-нибудь, и я дома пролечусь.
– К сожалению, назначать лечение мы не имеем права.
– Ну так пусть приедут те, кто имеет право!
– Нет, я имел в виду, что «скорая помощь» вообще назначений не делает. Но у вас есть другой вариант: обратиться к терапевту в поликлинику.
– Ладно, попробую…
По его тону было понятно, что никуда он обращаться не будет. Ну что ж, хозяин барин. Конечно же, ничего я ему не назначил, но и без помощи он не остался. Сделали внутривенно ингибитор АПФ для снижения давления и под язык дали бета-блокатор для урежения частоты сердечных сокращений. Вот только гипертонию лечат пожизненно, а не одноразово. Мне могут возразить, что при высоком давлении «скорая» никогда не госпитализирует. Так вот, если имеет место бессимптомное или почти бессимптомное повышение давления, то, разумеется, ни о каком стационарном лечении речи не идёт. А вот если имеется гипертонический криз, то уж тут предложить госпитализацию мы обязаны. Хотя бы потому, что это предусмотрено стандартом.
Теперь поедем на психоз у молодого человека двадцати четырёх лет, к которому вызвала полиция.
Пожилая женщина с хронической скорбью на лице – бабушка больного, рассказала:
– Он инвалид детства. Сначала ему умственную отсталость ставили, а потом сказали, что у него ещё и шизофрения. Мне говорили, как она называется, но я и не выговорю. Пффрф… Прффр… Да чёрт её дери!
– Пфропфшизофрения?
– Да, да, она, зараза такая! Он в школе для умственно отсталых учился, а потом в инвалидском училище на каменщика. Немного поработал на стройке и под суд попал. Сказали, что на какую-то женщину с ножом напал, отобрал телефон и деньги. Ну вот его в психбольницу и отправили, он там больше года пробыл. В сентябре вышел, поначалу-то спокойным был, а потом снова дурак дураком!
─ А родители-то у него есть?
─ Есть-то есть, а какой от них толк? У его матери – моей дочери тоже шизофрения, она в интернате живёт. А отец вообще непонятно где, не знаю и жив ли вообще? От него уж давно ни слуху, ни духу. Вот такая обуза мне на старости лет досталась! Нет, всё, хватит, в этот раз пока будет лежать, я его в интернат для дураков отправлю! Не надо мне этой опеки и на его пенсию наплевать! Жизнь-то дороже!
─ Ну а сегодня-то что случилось? Полицию зачем вызвали?
─ Так он же меня чуть не избил! Вот сюда в бок кулаком ударил, но хорошо, что я увернулась и выбежала. А так бы до смерти забил! Соседка Люся меня к себе пустила, и я от неё милицию вызвала. А сегодня с утра ведь что наделал-то? Целую тарелку макарон с тушёнкой к себе в постель вывалил и оттуда жрать начал!
Больной, без наручников, сидел на диване, методично раскачиваясь взад-вперёд. Рядом, подобно телохранителям ВИП-персоны, стояли двое полицейских.
─ Здравствуй, Дим! Что случилось, что тебя беспокоит?
– Ничего не случилось, – не сразу ответил он.
– А зачем ты бабушку ударил?
– Так надо. Чё вы меня рисуете? Вы мне шум в голове делаете! – сказав это, больной посмотрел в сторону и расплылся в улыбке.
– Дим, а ты чему улыбаешься?
– А за коном стоит Вова Филатов, анекдоты говорит и картинки кажет!
Нет, «за коном» – это не опечатка, просто Дмитрий так назвал окно.
– Дим, а чем ты вообще занимаешься?
– Как понять?
– Ну что ты вообще делаешь?
– Я богом работаю!
– Надо же, как интересно! И что же входит в твои обязанности?
– А мне дядя Коля Лебедев сказал, что я – бог! Всех, кто меня обижает, я буду убивать! Я их поселю в дом и всех грохну! Нет, я их потом грохну, а сначала я их буду <подробное описание жестоких пыток>!
– Дима, а жалобы на здоровье у тебя есть?
– У меня голова болит вот здесь (показал на виски) и мысли вот так спутались (изобразил пальцами, как все они переплелись).
– То есть, ты считаешь себя больным человеком?
– Нет, никакой я не больной! Такое у всех бывает! Я вообще хотел снять инвалидность, а мне не дали, врачи – <гомосексуалисты пользованные>! Я всем <тестикулы> отрежу!
Да, диагноз Дмитрия совершенно обоснован. Пфропфшизофрения – это и есть сочетание шизофрении с умственной отсталостью. Хотя такая патология встречается и не так нечасто, но чем-то экзотическим не является. Пфропфшизофрения полностью опровергает утверждение, будто шизофрения является исключительно болезнью интеллектуалов. Кстати сказать, попробуйте без предварительной подготовки произнести это чудесное слово! Признаться честно, у меня это получается не всегда.
В приёмном отделении психиатрической больницы, Дима вконец расшалился: обматерил и попытался ударить пожилую санитарку. А вот к молоденькой медсестре, наоборот, он отнёсся исключительно благосклонно, предложив ей интимную связь. Причём прямо здесь и сейчас, не откладывая дело в долгий ящик. И думаю, вы догадались, что всё это было сказано отнюдь не изысканным литературным языком. Правда, перед врачом, весьма недурной молодой женщиной, ловеласничать не стал, видать всё-таки понимал, что ему это могло очень дорого обойтись. Но, мои парни не дремали. Всяческих непотребств не допустили и сопроводив до отделения, помогли положить его на вязки. Однако это получилось не так просто: зарядил Дима Виталию ногой по зубам. И тем не менее, всё закончилось благополучно: ни больной, ни зубы фельдшера не пострадали.
Так, уж можно бы и пообедать. Но нет, вызов дали. Поедем на боль в груди у женщины сорока семи лет. Нет, с непрофильными вызовами я давно уже смирился. Просто непонятна мне позиция нашего руководства, которое вот так просто и непринуждённо кидается специализированной психиатрической бригадой.
Больная, худощавая женщина с недовольным лицом, прямо с порога приказала:
– Так, сначала бахилы наденьте!
И тут стали понятны два момента: хороший и плохой. Никакой экстренной помощи здесь не требовалось. И это хорошо. Больная – дама скандальная. И это плохо.
– Что случилось, что вас беспокоит?
– Вот здесь, где сердце, прямо как ножом пронзает.
– Больно только при вдохе или постоянно?
– Нет, только при вдохе.
– Понятно, сейчас ЭКГ сделаем.
А вот тут-то и поджидал нас неприятнейший сюрприз от чужого кардиографа.
─ Блин, сплошная наводка, вообще ничего не читается! – раздосадовано сказал Виталий.
─ А ты провода расправь, кабель включи-выключи! – посоветовал я, пытаясь ухватиться за тонкую соломинку.
– Да бесполезно всё это, – ожидаемо ответил он.
«Ну вот, япона мама, начинается веселуха!» ─ с досадой подумал я. И точно!
– У вас что, прибор не работает? – настороженно спросила больная.
– Да, он изломался. Сейчас мы попросим какую-нибудь бригаду привезти нам другой кардиограф.
– Нет, а как же вы едете на вызов с неисправным прибором?
– С утра он был исправен и прекрасно работал. Поломался он только что.
─ Да что же там у вас за бардак на «скорой»? То исправен, то неисправен! Вы свои приборы вообще, что ли, не проверяете? Ездите наугад, повезёт-не повезёт... Ладно, вызывайте, пусть привозят.
Вызвать-то я вызвал, вот только ожидание обещало быть долгим: ведь бригада же мгновенно здесь не материализуется.
─ Да, из-за вас и умереть можно… ─ продолжила она выражение недовольства.
– Не умрёте, это я вам гарантирую!
– Это с чего такая уверенность?
– Уверенность, конечно, неполная, процентов на девяносто восемь, но никакой сердечной патологии у вас нет.
– Как вы это можете утверждать, если не сделали ЭКГ?
– Просто по симптомам. Сердце никогда не болит только на вдохе. Уж если оно болит, то постоянно.
─ Ну-ну, посмотрим… Ладно, может тогда кофе попьём?
– А знаете, не откажемся!
─ Вот конфеты, печенье, угощайтесь, сейчас колбаски нарежу. И вот салат, я прямо как знала, целую плошку наделала. Так, сейчас быстренько котлеты пожарю. Не-не-не, не отказывайтесь, знаю я, как вы работаете, вечно не евши-не пивши-не спавши!
– Спасибо вам большое!
─ Скажите, а почему вас трое? Ведь обычно ездят по двое, а то и вообще по одному?
─ Да просто мы – бригада интенсивной терапии, так по приказу положено, ─ привычно соврал я.
─ Вон, оказывается, какие серьёзные люди ко мне приехали! Слушайте, а может ну его нафиг этот кардиограф, а? У меня уж давно всё прошло.
─ Да знаете, уж как-то неудобно, бригада уже в пути.
─ Ну ладно, подождём. Давайте ещё кофейку налью и колбасы подрежу. Ой, а ведь у меня ещё и сыр есть! Эх, жалко, у меня ничего горячего нет! Я ведь одна живу, готовить не для кого.
Во, приехали, наконец-то, спасли нас от переедания! Ну что, как и ожидалось, с сердцем у неё всё было в порядке. Нет, ну в относительном, конечно. Но экстренная помощь однозначно не требовалась.
─ Спасибо вам огромное! Вы уж извините меня за то, что я на вас «наехала»! Просто навалилось на меня всё одно к одному. С мужем разводимся, сын под следствием, да ещё и, до кучи, работу потеряла. Вот и срываюсь почём зря, уж и сама-то чувствую, что стала, как собака цепная…
─ Не за что извиняться. Вы – очень хорошая, добрая и человечная. И вы даже не представляете, как приятно на душе после общения с вами! А чёрная полоса обязательно сменится светлой, вот увидите! Бывает, такие беды навалятся, что кажется и не выбраться из-под них. Но потом вдруг наступает день, когда весь этот груз разом испаряется. И такой день для вас обязательно наступит!
─ Спасибо, спасибо, никогда я таких слов не слышала… ─ заплакала она.
─ Не плачьте, пожалуйста, всё у вас будет хорошо! До свидания!
Да, ошибся я в человеке, и была эта ошибка исключительно приятной.
Наконец-то обед разрешили. Но, на сей раз, был он для нас, наевшихся-напившихся, совершенно неактуальным. Нет, от заезда на Центр мы, конечно же не отказались. Мы же всё-таки психиатры, а не психи! Вот только вместо кухни, мы прямой наводкой в «телевизионку» притопали. Сидевший там среди прочих коллег врач Новиков, спросил удивлённо:
─ О, это вы только сейчас на обед приехали, что ли?
─ Да, вот только сейчас.
─ Ну, что-то загоняла вас Надежда!
─ Нет, Надя тут ни при чём. Просто у нас на вызове кардиограф сломался и ждали, пока девятнадцатая бригада нам другой привезёт.
─ Эх, там, наверно, ругани было! Жалобу написать не грозились?
─ Какую жалобу, больная нас накормила и кофе напоила и, вообще, пообщались мы очень душевно!
─ И чем таким вы ей потрафили?
─ Да ничем мы не потрафляли. Просто отнеслись по-человечески.
─ Ну, знаете, Юрий Иваныч, мы, вообще-то, лечить должны, а не всякими сюсю-пусю заниматься! – возразила фельдшер Никонова.
─ Нет, Наталья Викторовна, человечность выражается не в сюсюканье. Это, прежде всего, доброе и сострадательное отношение к другим.
─ Ой, Юрий Иваныч, я вас умоляю! Вы уж миллион лет работаете на «скорой», а рассуждаете, как наивный юноша!
─ А почему же «как»? Я и есть юноша, вот только уже давно не наивный.
– Нет, Юрий Иваныч, вы такой упёртый, что с вами бесполезно спорить.
– Да, что верно то верно.
Так, а чего, собственно, я тут высиживаю? Телевизор-то можно и дома посмотреть. Нет, пойду прилягу. Спать не обязательно, но хотя бы просто расслабиться.
Но получилось так, что не просто расслабился, а взял и самым безобразным образом уснул. И тут случилось чудо, которого уж лет десять не бывало: вызов дали аж в седьмом часу! Поедем аж к троим избитым: мужчине и двум женщинам.
В неопрятной захламлённой двухкомнатной «хрущёвке», встретило нас замечательное семейство: бабушка и её дочка с сожителем. По квартире задорно бегал грязноватый мальчонка лет пяти, издавая нечленораздельные звуки. Внешность всех взрослых красноречиво говорила о том, что алкоголизм для них не болезнь, а нечто глубинное, сакральное и жизненно важное. Лишение их алкоголя будет равноценно лишению смысла жизни.
Лица всех троих были ярко подсвечены прекрасными «фонарями». Глядя на них, у меня прям от души отлегло: ничего страшного не случилось.
- Ну и кто же вас так обидел?
- Да этот козлина из тридцать шестой квартиры! – возмущённо ответила бабушка. - Ворвался к нам, орёт: «Вы меня опять пролили!». Угрожать начал, что засудит. Мы хотели ему объяснить, но он слушать не стал, а взял и нас всех избил! Нет, это что за беспредел-то творится? За что нам такие издевательства?
─ То есть, вы его не топили, а он ни с того ни с сего на вас накинулся?
─ Ну конечно! Ведь не мы же его пролили, просто у нас труба течёт. Надо вообще все трубы менять, а где у нас деньги-то? Светка с ребёнком сидит, Валерка никак не может работу найти. Мы все только на одну мою пенсию живём, да на Павлушкино пособие!
─ Ну хорошо, а от нас-то вы что хотите?
─ Как это что? Побои снять! Мы его сами засудим!
─ Ну нет, это вы не по адресу обратились. Чтобы «снять побои», вам нужно обратиться в полицию, а они дадут вам направление в судебно-медицинскую экспертизу на освидетельствование.
─ Нет, что-то я вообще ничего не поняла, - растерянно сказала она, не в силах переварить услышанное.
Тогда на помощь пришёл Валерка, ну который сожитель Светкин:
─ Дык если у нас у всех сотрясение мозга, вы ничего не сделаете, что ли?
─ А с чего ты решил, что у вас всех именно сотрясение?
─ Ну как с чего? Он же нас бил по роже, а рожа где? На башке! А значит мозги точно стряхнулись! – выдал он великолепную логическую конструкцию.
─ Хорошо, мы вас всех свезём в больницу исключать сотрясение. А потом я сам передам сообщение в полицию. Так годится?
─ Да, да, конечно годится! Вот это правильно! – хором одобрил коллектив пострадавших.
И тут мой Герман не удержался от едкого замечания:
─ Вот, блин, семейка Адамс!
Но эти его слова были восприняты, как комплимент. Бабушка расплылась в беззубой улыбке и с умилением сказала:
─ Да, мы семейка хорошая, дружная! А Павлик у нас – свет в окне!
И тот самый Павлик, прекратив носиться, подошёл к нашему чемодану и громко сказал:
─ Ыыы! Дай!
─ Нет, нельзя, брат Павел, он нам самим нужен!
─ Ыыы! Ни-ни?
─ Всё правильно, ни-ни!
─ Сколько ему? – поинтересовался я.
─ Пять! – гордо ответила бабушка. – Он хоть и не говорит, но умница, всё понимает! Вырастет – далеко пойдёт!
Да уж, умница-слабоумница, в пять лет и не разговаривает. И пойдёт действительно далеко: сначала в коррекционную школу, если осилит. Ну а дальше, перспективы поистине безграничные. Места лишения свободы, психоневрологический интернат, а может и просто вольная бомжевская жизнь.
Но вместе с тем, я всей душой желаю, чтоб эти жуткие прогнозы оказались ложными. И искренне верю в освобождение Пашки из алкашеского плена. Это как раз тот случай, когда лишение родительских прав и изъятие ребёнка из семьи, является великим благом. И я категорически не согласен с мнением, будто родную мать, пусть даже пьющую и непутёвую, никто не заменит. Получается, что маленькому человечку будет комфортней в мрачной и смрадной безысходности? Безусловно нет! Все без исключения дети должны иметь гарантии светлой достойной жизни. Нет, не богатой и пресыщенной, но хотя бы без угроз существованию, без унижений человеческого достоинства, без нужды в самом необходимом. А всё иное – от лукавого.
Свезли мы их всех в приёмное отделение стационара черепно-мозговые травмы исключать. Ну и, конечно же, исключили. А уж как мы их всех в машине размещали – это вообще отдельная песня. Так ещё и Павлика с собой взяли, ведь не оставишь же его одного? Кроме того, для полного счастья, мне предстояло отписать аж три карточки. Да, по карточке на каждого пострадавшего. Ну а до кучи ещё и сообщение в полицию нужно было передать. В общем, завершение смены быстрым не было. И в итоге, отпустила меня «скорая» уж почти в девять. Разумеется, вечера.
А на следующий день, стыдно признаться, вновь были дача и лес. Да, зарекалась свинья в грязь ложиться. Хорошо хоть на этот раз свидетелей моего безобразия не было. А в лесу, как ни странно, ждала меня удача: много фламмулины (зимних опят), маслята, польские, лисички, два прекрасных «зонтика». И даже шесть замечательных белых! Ирине на радостях позвонил, рассказал. Так она мне поначалу и не поверила. «Юра, ─ говорит, ─ шутки у тебя какие-то неумные! Давай уже возвращайся, хватит перед людьми-то позориться!». Насилу убедил я её, что не шуткую! Но вот теперь, всё. Нет, точно всё. Тем более, что с послезавтрашнего дня, устойчивую минусовую температуру обещали. Ну а на будущий год, живы будем, обязательно «оторвёмся»!
Все фамилии, имена, отчества, изменены
автор канал на дзене - #УжасноЗлойДоктор
– Здравствуйте, Юрий Иваныч! С хорошей погодкой вас! – поприветствовал меня фельдшер Матвеев. – Слушайте, а ведь народ дуреет прямо на глазах! Сегодня ночью на вызов ездили к бабушке, почти девяностолетней, которую внучки фруктовым салатом накормили.
– Ну и что в этом криминального?
– А вот, дальше слушайте. Порезали они туда яблоко, банан, мандарин, вроде ещё чего-то, но неважно. И всё это намазали сметаной!
– Фу, да это что за извращение-то? Ведь такое даже с голодухи есть не станешь! И что же было дальше?
– А дальше у бабули случился понос длиною в жизнь. Причём конкретный такой, с гиповолемическим шоком. В общем, еле довезли. Уж не знаю, выкарабкается она или нет.
– Да, Андрей, согласен полностью. Такое чувство, что поразила людей эпидемия глупости…
Объявили конференцию. После доклада старшего врача, слово взяла начмед Надежда Юрьевна, до этого сидевшая с лицом мрачнее тучи:
– Коллеги, вот уж не думала, что опять придётся возвращаться к теме магнезии при гипертонических кризах. Ведь этот вопрос уже сто раз был обмусолен! Да, в стандарте она есть, но объясните, за каким чёртом её делать? Но особенно её любит Татьяна Геннадьевна! Проверяю карточки, что ни вызов на ГБ, то магнезия! Вот объясните, пожалуйста, вы что, больше никаких других препаратов не знаете или как?
– Ой, да при чём тут мои знания, ведь сами больные требуют её сделать! – ответила с места фельдшер Шишкина, одна из ветеранов «скорой».
– Нет, а зачем вы у них на поводу-то идёте? Вы кто, официантка, что ли? – парировала Надежда Юрьевна. – Ведь случись чего, отвечать будут не те, кто просил, а вы лично!
─ А за что отвечать-то, Надежда Юрьевна? – не 0унималась Шишкина. – Мы уж сто лет эту магнезию делаем и ничего ужасного никогда не происходило!
─ А за то, что при внутривенном струйном введении может произойти остановка дыхания! И не нужно зарекаться! Вы можете миллион раз сделать без последствий, но однажды произойдёт такое, от чего за всю жизнь не отмоетесь! В общем так, теперь магнезию делаем только при ОНМК! Надеюсь, что все всё поняли и возвращаться к этой теме больше не будем!
И на этом конференция завершилась.
Бригада, которую мы меняем, пока не приехала и это означало, что делать пока нечего. А в этом случае куда податься временно «бомжующей» бригаде? Правильно, в «телевизионку»! Вот зарекался же смотреть федеральные каналы и уж не смотрел незнамо сколько, но тут ничего было нельзя поделать. Ведь не станешь же цензором для взрослых людей?
Что же именно мне не нравится на этих каналах? В первую очередь - агрессивная, жёсткая американизация российского общества. Безжалостно искореняется всё национальное и, прежде всего, русское: язык, культура и самобытность. Русский язык изгажен англицизмами, точнее сказать, американизмами. Разговорная речь многих наших сограждан стала напоминать диалект русских эмигрантов в нью-йоркском районе Брайтон Бич. Даже взять для примера песни. Супруга моя смотрит «А ну-ка, все вместе!» по одному из центральных каналов. Так вот, подавляющее большинство песен там исполняется на английском. Да если б только всё ограничивалось песнями!
Взять хотя бы названия чего-либо. Нет, в данном случае подразумеваются не иностранные компании, а исключительно наши, российские. Название многих отечественных продуктов питания, тоже на английском. Вот и получается, что русский язык отброшен на задворки и теперь живёт на положении бедного родственника. Здесь возникает вопрос: а мы кто, дикари безродные? У нас нет своих языка, письменности, культуры и искусства? Одним словом, мне совершенно непонятно, чем всё это вызвано. Мне могут возразить, что это ─ общемировая тенденция. Вот только живу я не в каком-то абстрактном мире, а здесь, в России. Прошу прощения за столь длительное отступление от темы, просто высказал наболевшее.
Вот, наконец-то, и наши приехали, а то уж заездились совсем. Доктор Владислав Витальевич сообщил неприятную новость:
– Юрий Иваныч, вчера поверка была и наш кардиограф забраковали.
– Это как так-то? Он же работал нормально, в ложных показаниях уличён не был!
─ Ну вот, как-то так. Короче говоря, его мы сдали в ремонт, а взамен взяли «общаковый» с пункта.
─ Понятно, значит ещё нескоро он к нам вернётся. Сначала ремонт, потом повторная поверка. Недели две, не меньше.
─ Но это ещё не всё. Нам новую рацию поставили. И теперь, как за город выезжаешь, она пищать начинает. А главное, что и отключить нельзя. Связисту я заявку оставил, но сказали, что он только завтра будет.
─ Нда, Владислав Витальевич, умеете же вы позитивный настрой создать!
─ Стараюсь, Юрий Иваныч! – расплылся он в довольной улыбке.
В десятом часу прилетел первый вызов: носовое кровотечение у мужчины тридцати девяти лет.
В прихожей нас встретила супруга больного:
─ Что-то он сегодня вообще расклеился: то одно, то другое. А лечиться вообще не хочет и вас вызывать не разрешал. Упрямый, как осёл! Я уж его матери нажаловалась, она его кое-как уговорила. Господи, уж не знаю, что с ним и делать, ведь умрёт, сам себя погубит!
Больной, плотный, лысоватый мужчина, раздосадовано сказал супруге:
─ Вера, да ну хватит уже! При чём тут упрямый осёл? У меня же кровотечение прекратилось, зачем мне скорая-то? Может кто-то ждёт врачей и умирает, а ты их гоняешь почём зря!
─ Ну это вы зря так. Давайте я вас всё-таки посмотрю.
Осмотрел носовые ходы, в народе называемые «ноздрями» и глотку. Нет, действительно ничего не течёт. Вроде бы и хорошо, но во всех подобных случаях, мы обязаны ещё и давление измерять. А вот оно-то, родимое, весьма подкачало: сто восемьдесят на девяносто, а для полного счастья ещё и тахикардия лупит аж сто двадцать два.
На ЭКГ – гипертрофия левого желудочка. Это означает, что из-за повышенной нагрузки его сердечная мышца «накачивается» подобно заправскому бодибилдеру. Хорошего здесь, конечно, мало, но и нет ничего катастрофичного. В данном случае, этот ЭКГ-признак красноречиво говорил о том, что пациент – гипертоник со стажем.
Рассказал я обо всём этом больному и спросил:
– Что вас сейчас беспокоит?
– Ой, да ничего серьёзного. Так, голова побаливает, чумная какая–то и тошнит слегка. У меня же такое всегда бывает после ночной смены. Обычно я посплю, расслаблюсь и всё проходит. А сегодня кровь из носа разбудила, да ещё и жена панику устроила.
– А вы своё давление контролируете?
– Ну вот, буду я ещё ерундой заниматься! У меня тёща прям помешана на этом давлении. Она даже специальную тетрадь ведёт, представляете? Вот что значит человеку делать нефиг!
– Нет, для вас это не ерунда и не «делать нефиг», а жизненная необходимость. Вам сегодня очень крупно повезло, потому что организм устроил сам себе кровопускание и давление хоть немного, но снизил. В следующий раз такого везения может и не быть. И тогда всё закончится печально: геморрагическим инсультом. Это означает, что сосуд из-за сильного напора порвётся и случится кровоизлияние в мозг. Ну что, в больницу едем?
– И рад бы, но не могу. У нас на работе больничные, мягко говоря, не приветствуются. Если я лягу в больницу, то мне там уже не работать. А к этому я пока не готов. Вы просто выпишите мне что-нибудь, и я дома пролечусь.
– К сожалению, назначать лечение мы не имеем права.
– Ну так пусть приедут те, кто имеет право!
– Нет, я имел в виду, что «скорая помощь» вообще назначений не делает. Но у вас есть другой вариант: обратиться к терапевту в поликлинику.
– Ладно, попробую…
По его тону было понятно, что никуда он обращаться не будет. Ну что ж, хозяин барин. Конечно же, ничего я ему не назначил, но и без помощи он не остался. Сделали внутривенно ингибитор АПФ для снижения давления и под язык дали бета-блокатор для урежения частоты сердечных сокращений. Вот только гипертонию лечат пожизненно, а не одноразово. Мне могут возразить, что при высоком давлении «скорая» никогда не госпитализирует. Так вот, если имеет место бессимптомное или почти бессимптомное повышение давления, то, разумеется, ни о каком стационарном лечении речи не идёт. А вот если имеется гипертонический криз, то уж тут предложить госпитализацию мы обязаны. Хотя бы потому, что это предусмотрено стандартом.
Теперь поедем на психоз у молодого человека двадцати четырёх лет, к которому вызвала полиция.
Пожилая женщина с хронической скорбью на лице – бабушка больного, рассказала:
– Он инвалид детства. Сначала ему умственную отсталость ставили, а потом сказали, что у него ещё и шизофрения. Мне говорили, как она называется, но я и не выговорю. Пффрф… Прффр… Да чёрт её дери!
– Пфропфшизофрения?
– Да, да, она, зараза такая! Он в школе для умственно отсталых учился, а потом в инвалидском училище на каменщика. Немного поработал на стройке и под суд попал. Сказали, что на какую-то женщину с ножом напал, отобрал телефон и деньги. Ну вот его в психбольницу и отправили, он там больше года пробыл. В сентябре вышел, поначалу-то спокойным был, а потом снова дурак дураком!
─ А родители-то у него есть?
─ Есть-то есть, а какой от них толк? У его матери – моей дочери тоже шизофрения, она в интернате живёт. А отец вообще непонятно где, не знаю и жив ли вообще? От него уж давно ни слуху, ни духу. Вот такая обуза мне на старости лет досталась! Нет, всё, хватит, в этот раз пока будет лежать, я его в интернат для дураков отправлю! Не надо мне этой опеки и на его пенсию наплевать! Жизнь-то дороже!
─ Ну а сегодня-то что случилось? Полицию зачем вызвали?
─ Так он же меня чуть не избил! Вот сюда в бок кулаком ударил, но хорошо, что я увернулась и выбежала. А так бы до смерти забил! Соседка Люся меня к себе пустила, и я от неё милицию вызвала. А сегодня с утра ведь что наделал-то? Целую тарелку макарон с тушёнкой к себе в постель вывалил и оттуда жрать начал!
Больной, без наручников, сидел на диване, методично раскачиваясь взад-вперёд. Рядом, подобно телохранителям ВИП-персоны, стояли двое полицейских.
─ Здравствуй, Дим! Что случилось, что тебя беспокоит?
– Ничего не случилось, – не сразу ответил он.
– А зачем ты бабушку ударил?
– Так надо. Чё вы меня рисуете? Вы мне шум в голове делаете! – сказав это, больной посмотрел в сторону и расплылся в улыбке.
– Дим, а ты чему улыбаешься?
– А за коном стоит Вова Филатов, анекдоты говорит и картинки кажет!
Нет, «за коном» – это не опечатка, просто Дмитрий так назвал окно.
– Дим, а чем ты вообще занимаешься?
– Как понять?
– Ну что ты вообще делаешь?
– Я богом работаю!
– Надо же, как интересно! И что же входит в твои обязанности?
– А мне дядя Коля Лебедев сказал, что я – бог! Всех, кто меня обижает, я буду убивать! Я их поселю в дом и всех грохну! Нет, я их потом грохну, а сначала я их буду <подробное описание жестоких пыток>!
– Дима, а жалобы на здоровье у тебя есть?
– У меня голова болит вот здесь (показал на виски) и мысли вот так спутались (изобразил пальцами, как все они переплелись).
– То есть, ты считаешь себя больным человеком?
– Нет, никакой я не больной! Такое у всех бывает! Я вообще хотел снять инвалидность, а мне не дали, врачи – <гомосексуалисты пользованные>! Я всем <тестикулы> отрежу!
Да, диагноз Дмитрия совершенно обоснован. Пфропфшизофрения – это и есть сочетание шизофрении с умственной отсталостью. Хотя такая патология встречается и не так нечасто, но чем-то экзотическим не является. Пфропфшизофрения полностью опровергает утверждение, будто шизофрения является исключительно болезнью интеллектуалов. Кстати сказать, попробуйте без предварительной подготовки произнести это чудесное слово! Признаться честно, у меня это получается не всегда.
В приёмном отделении психиатрической больницы, Дима вконец расшалился: обматерил и попытался ударить пожилую санитарку. А вот к молоденькой медсестре, наоборот, он отнёсся исключительно благосклонно, предложив ей интимную связь. Причём прямо здесь и сейчас, не откладывая дело в долгий ящик. И думаю, вы догадались, что всё это было сказано отнюдь не изысканным литературным языком. Правда, перед врачом, весьма недурной молодой женщиной, ловеласничать не стал, видать всё-таки понимал, что ему это могло очень дорого обойтись. Но, мои парни не дремали. Всяческих непотребств не допустили и сопроводив до отделения, помогли положить его на вязки. Однако это получилось не так просто: зарядил Дима Виталию ногой по зубам. И тем не менее, всё закончилось благополучно: ни больной, ни зубы фельдшера не пострадали.
Так, уж можно бы и пообедать. Но нет, вызов дали. Поедем на боль в груди у женщины сорока семи лет. Нет, с непрофильными вызовами я давно уже смирился. Просто непонятна мне позиция нашего руководства, которое вот так просто и непринуждённо кидается специализированной психиатрической бригадой.
Больная, худощавая женщина с недовольным лицом, прямо с порога приказала:
– Так, сначала бахилы наденьте!
И тут стали понятны два момента: хороший и плохой. Никакой экстренной помощи здесь не требовалось. И это хорошо. Больная – дама скандальная. И это плохо.
– Что случилось, что вас беспокоит?
– Вот здесь, где сердце, прямо как ножом пронзает.
– Больно только при вдохе или постоянно?
– Нет, только при вдохе.
– Понятно, сейчас ЭКГ сделаем.
А вот тут-то и поджидал нас неприятнейший сюрприз от чужого кардиографа.
─ Блин, сплошная наводка, вообще ничего не читается! – раздосадовано сказал Виталий.
─ А ты провода расправь, кабель включи-выключи! – посоветовал я, пытаясь ухватиться за тонкую соломинку.
– Да бесполезно всё это, – ожидаемо ответил он.
«Ну вот, япона мама, начинается веселуха!» ─ с досадой подумал я. И точно!
– У вас что, прибор не работает? – настороженно спросила больная.
– Да, он изломался. Сейчас мы попросим какую-нибудь бригаду привезти нам другой кардиограф.
– Нет, а как же вы едете на вызов с неисправным прибором?
– С утра он был исправен и прекрасно работал. Поломался он только что.
─ Да что же там у вас за бардак на «скорой»? То исправен, то неисправен! Вы свои приборы вообще, что ли, не проверяете? Ездите наугад, повезёт-не повезёт... Ладно, вызывайте, пусть привозят.
Вызвать-то я вызвал, вот только ожидание обещало быть долгим: ведь бригада же мгновенно здесь не материализуется.
─ Да, из-за вас и умереть можно… ─ продолжила она выражение недовольства.
– Не умрёте, это я вам гарантирую!
– Это с чего такая уверенность?
– Уверенность, конечно, неполная, процентов на девяносто восемь, но никакой сердечной патологии у вас нет.
– Как вы это можете утверждать, если не сделали ЭКГ?
– Просто по симптомам. Сердце никогда не болит только на вдохе. Уж если оно болит, то постоянно.
─ Ну-ну, посмотрим… Ладно, может тогда кофе попьём?
– А знаете, не откажемся!
─ Вот конфеты, печенье, угощайтесь, сейчас колбаски нарежу. И вот салат, я прямо как знала, целую плошку наделала. Так, сейчас быстренько котлеты пожарю. Не-не-не, не отказывайтесь, знаю я, как вы работаете, вечно не евши-не пивши-не спавши!
– Спасибо вам большое!
─ Скажите, а почему вас трое? Ведь обычно ездят по двое, а то и вообще по одному?
─ Да просто мы – бригада интенсивной терапии, так по приказу положено, ─ привычно соврал я.
─ Вон, оказывается, какие серьёзные люди ко мне приехали! Слушайте, а может ну его нафиг этот кардиограф, а? У меня уж давно всё прошло.
─ Да знаете, уж как-то неудобно, бригада уже в пути.
─ Ну ладно, подождём. Давайте ещё кофейку налью и колбасы подрежу. Ой, а ведь у меня ещё и сыр есть! Эх, жалко, у меня ничего горячего нет! Я ведь одна живу, готовить не для кого.
Во, приехали, наконец-то, спасли нас от переедания! Ну что, как и ожидалось, с сердцем у неё всё было в порядке. Нет, ну в относительном, конечно. Но экстренная помощь однозначно не требовалась.
─ Спасибо вам огромное! Вы уж извините меня за то, что я на вас «наехала»! Просто навалилось на меня всё одно к одному. С мужем разводимся, сын под следствием, да ещё и, до кучи, работу потеряла. Вот и срываюсь почём зря, уж и сама-то чувствую, что стала, как собака цепная…
─ Не за что извиняться. Вы – очень хорошая, добрая и человечная. И вы даже не представляете, как приятно на душе после общения с вами! А чёрная полоса обязательно сменится светлой, вот увидите! Бывает, такие беды навалятся, что кажется и не выбраться из-под них. Но потом вдруг наступает день, когда весь этот груз разом испаряется. И такой день для вас обязательно наступит!
─ Спасибо, спасибо, никогда я таких слов не слышала… ─ заплакала она.
─ Не плачьте, пожалуйста, всё у вас будет хорошо! До свидания!
Да, ошибся я в человеке, и была эта ошибка исключительно приятной.
Наконец-то обед разрешили. Но, на сей раз, был он для нас, наевшихся-напившихся, совершенно неактуальным. Нет, от заезда на Центр мы, конечно же не отказались. Мы же всё-таки психиатры, а не психи! Вот только вместо кухни, мы прямой наводкой в «телевизионку» притопали. Сидевший там среди прочих коллег врач Новиков, спросил удивлённо:
─ О, это вы только сейчас на обед приехали, что ли?
─ Да, вот только сейчас.
─ Ну, что-то загоняла вас Надежда!
─ Нет, Надя тут ни при чём. Просто у нас на вызове кардиограф сломался и ждали, пока девятнадцатая бригада нам другой привезёт.
─ Эх, там, наверно, ругани было! Жалобу написать не грозились?
─ Какую жалобу, больная нас накормила и кофе напоила и, вообще, пообщались мы очень душевно!
─ И чем таким вы ей потрафили?
─ Да ничем мы не потрафляли. Просто отнеслись по-человечески.
─ Ну, знаете, Юрий Иваныч, мы, вообще-то, лечить должны, а не всякими сюсю-пусю заниматься! – возразила фельдшер Никонова.
─ Нет, Наталья Викторовна, человечность выражается не в сюсюканье. Это, прежде всего, доброе и сострадательное отношение к другим.
─ Ой, Юрий Иваныч, я вас умоляю! Вы уж миллион лет работаете на «скорой», а рассуждаете, как наивный юноша!
─ А почему же «как»? Я и есть юноша, вот только уже давно не наивный.
– Нет, Юрий Иваныч, вы такой упёртый, что с вами бесполезно спорить.
– Да, что верно то верно.
Так, а чего, собственно, я тут высиживаю? Телевизор-то можно и дома посмотреть. Нет, пойду прилягу. Спать не обязательно, но хотя бы просто расслабиться.
Но получилось так, что не просто расслабился, а взял и самым безобразным образом уснул. И тут случилось чудо, которого уж лет десять не бывало: вызов дали аж в седьмом часу! Поедем аж к троим избитым: мужчине и двум женщинам.
В неопрятной захламлённой двухкомнатной «хрущёвке», встретило нас замечательное семейство: бабушка и её дочка с сожителем. По квартире задорно бегал грязноватый мальчонка лет пяти, издавая нечленораздельные звуки. Внешность всех взрослых красноречиво говорила о том, что алкоголизм для них не болезнь, а нечто глубинное, сакральное и жизненно важное. Лишение их алкоголя будет равноценно лишению смысла жизни.
Лица всех троих были ярко подсвечены прекрасными «фонарями». Глядя на них, у меня прям от души отлегло: ничего страшного не случилось.
- Ну и кто же вас так обидел?
- Да этот козлина из тридцать шестой квартиры! – возмущённо ответила бабушка. - Ворвался к нам, орёт: «Вы меня опять пролили!». Угрожать начал, что засудит. Мы хотели ему объяснить, но он слушать не стал, а взял и нас всех избил! Нет, это что за беспредел-то творится? За что нам такие издевательства?
─ То есть, вы его не топили, а он ни с того ни с сего на вас накинулся?
─ Ну конечно! Ведь не мы же его пролили, просто у нас труба течёт. Надо вообще все трубы менять, а где у нас деньги-то? Светка с ребёнком сидит, Валерка никак не может работу найти. Мы все только на одну мою пенсию живём, да на Павлушкино пособие!
─ Ну хорошо, а от нас-то вы что хотите?
─ Как это что? Побои снять! Мы его сами засудим!
─ Ну нет, это вы не по адресу обратились. Чтобы «снять побои», вам нужно обратиться в полицию, а они дадут вам направление в судебно-медицинскую экспертизу на освидетельствование.
─ Нет, что-то я вообще ничего не поняла, - растерянно сказала она, не в силах переварить услышанное.
Тогда на помощь пришёл Валерка, ну который сожитель Светкин:
─ Дык если у нас у всех сотрясение мозга, вы ничего не сделаете, что ли?
─ А с чего ты решил, что у вас всех именно сотрясение?
─ Ну как с чего? Он же нас бил по роже, а рожа где? На башке! А значит мозги точно стряхнулись! – выдал он великолепную логическую конструкцию.
─ Хорошо, мы вас всех свезём в больницу исключать сотрясение. А потом я сам передам сообщение в полицию. Так годится?
─ Да, да, конечно годится! Вот это правильно! – хором одобрил коллектив пострадавших.
И тут мой Герман не удержался от едкого замечания:
─ Вот, блин, семейка Адамс!
Но эти его слова были восприняты, как комплимент. Бабушка расплылась в беззубой улыбке и с умилением сказала:
─ Да, мы семейка хорошая, дружная! А Павлик у нас – свет в окне!
И тот самый Павлик, прекратив носиться, подошёл к нашему чемодану и громко сказал:
─ Ыыы! Дай!
─ Нет, нельзя, брат Павел, он нам самим нужен!
─ Ыыы! Ни-ни?
─ Всё правильно, ни-ни!
─ Сколько ему? – поинтересовался я.
─ Пять! – гордо ответила бабушка. – Он хоть и не говорит, но умница, всё понимает! Вырастет – далеко пойдёт!
Да уж, умница-слабоумница, в пять лет и не разговаривает. И пойдёт действительно далеко: сначала в коррекционную школу, если осилит. Ну а дальше, перспективы поистине безграничные. Места лишения свободы, психоневрологический интернат, а может и просто вольная бомжевская жизнь.
Но вместе с тем, я всей душой желаю, чтоб эти жуткие прогнозы оказались ложными. И искренне верю в освобождение Пашки из алкашеского плена. Это как раз тот случай, когда лишение родительских прав и изъятие ребёнка из семьи, является великим благом. И я категорически не согласен с мнением, будто родную мать, пусть даже пьющую и непутёвую, никто не заменит. Получается, что маленькому человечку будет комфортней в мрачной и смрадной безысходности? Безусловно нет! Все без исключения дети должны иметь гарантии светлой достойной жизни. Нет, не богатой и пресыщенной, но хотя бы без угроз существованию, без унижений человеческого достоинства, без нужды в самом необходимом. А всё иное – от лукавого.
Свезли мы их всех в приёмное отделение стационара черепно-мозговые травмы исключать. Ну и, конечно же, исключили. А уж как мы их всех в машине размещали – это вообще отдельная песня. Так ещё и Павлика с собой взяли, ведь не оставишь же его одного? Кроме того, для полного счастья, мне предстояло отписать аж три карточки. Да, по карточке на каждого пострадавшего. Ну а до кучи ещё и сообщение в полицию нужно было передать. В общем, завершение смены быстрым не было. И в итоге, отпустила меня «скорая» уж почти в девять. Разумеется, вечера.
А на следующий день, стыдно признаться, вновь были дача и лес. Да, зарекалась свинья в грязь ложиться. Хорошо хоть на этот раз свидетелей моего безобразия не было. А в лесу, как ни странно, ждала меня удача: много фламмулины (зимних опят), маслята, польские, лисички, два прекрасных «зонтика». И даже шесть замечательных белых! Ирине на радостях позвонил, рассказал. Так она мне поначалу и не поверила. «Юра, ─ говорит, ─ шутки у тебя какие-то неумные! Давай уже возвращайся, хватит перед людьми-то позориться!». Насилу убедил я её, что не шуткую! Но вот теперь, всё. Нет, точно всё. Тем более, что с послезавтрашнего дня, устойчивую минусовую температуру обещали. Ну а на будущий год, живы будем, обязательно «оторвёмся»!
Все фамилии, имена, отчества, изменены
автор канал на дзене - #УжасноЗлойДоктор
Следующая публикация
Нет комментариев