Предыдущая публикация
ЗА ГРАНЬЮ ПРИВЫЧНОГО
2.
Утром, а вернее, как только солнце показалось, над горизонтом, берегини разбудили Василису и стали прощаться.
- Как? Вы нас бросаете?
- Так надо. По эту сторону хребта, мы не хозяева. Если-только бабушка сама позовет.
- Это лисе можно бегать, где вздумается.
При этих словах лиса гордо тявкнула.
- Да и до избушки Яги отсюда рукой подать – только поле, так сказать перейти…
- Как же так? Я к вам привыкла… как мы без вас-то?..
- Ты, Василисушка, не печалься, – сказала лиса. – Со мной тоже не пропадешь, - и, не прощаясь, побежала вниз по склону. – Догоняй!
Василиса растерянно обернулась к берегиням, те, по очереди обняли её.
- Плащ на рыбьем меху старайся не снимать, - сказала робкая берегиня.
- Да и платье – сама видела, какая в рукавах его сила, – наставляла другая. - И ожерелье береги тоже. Не зря же оно к тебе попало…
- Ну, долго мне тебя ждать? – услышала Василиса недовольный окрик лисы.
- А ещё вот тебе торбочка, - робкая берегиня подала ей суму на длинной лямке, что бы вешать на плечо. - Там я немножко рыбки и хлебушка вам положила. А теперь беги, догоняй Патрикеевну. Добрый вам путь!
- И скатертью дорога.
Берегини, так же как и лиса легко побежали с водораздельного хребта вниз. Только в другую сторону. Василиса с грустью смотрела им вслед...
- Ну, что ты застыла, как истукан? – позвала её лиса. – Догоняй уже.
Василиса не торопясь пошла за ней – понимала: под полное влияние рыжей подпадать не надо, а то начнет командовать по делу и без дела – она давно уже уяснила, что лиса это любит.
3.
И опять Василиса шла по полянам, перелескам, перешагивала, а где и перепрыгивала, ручейки, обходила болотца. Было жарко. Она куталась в плащ на рыбьем меху, так как заметила, что ночью он согревал, а днем давал прохладу.
Когда до леса оставалось рукой подать, на пути им попался широкий ручей. Скорее даже, маленькая речка с темной илистой водой – ни обойти, не перепрыгнуть. Они остановились на её берегу, соображая, как быть дальше.
- Неужели опять лезть в воду? – спросила Василиса. – Так не хочется – только просохла. Ну, надо, так надо – не велика речушка.
Лиса посмотрела на Василису взглядом, в котором легко читалась обидная для девушки мысль:
«Ох, и глупа ты ещё, девица».
Вслух же лиса сказала:
- Ты про речку Смородину что-нибудь слышала? Та ведь тоже с виду не широка, а поди-ка не каждому суждено её перейти. Будем брод искать.
Лиса повертела головой и направилась бережком вверх по течению:
- Почему не туда? – Василисы махнула рукой вниз по течению речки.
- Потому, что там река и шире и глубже становится. Неужели не понятно?
Лиса оказалась права: если речка и не стала уже, то через полчаса они подошли к каменному перекату. Более того – несколько камней неровной линией тянулись от берега до берега. По некоторым можно было легко перебраться на другую сторону. Но с них можно было и легко свалиться в воду.
Лиса по этим камушкам быстро одолела водное препятствие и перебежала на другой берег, даже не замочив лапок. Она повернулась к Василисе:
- Ну, чего ждешь? Давай, не робей.
Василиса знала – она была просто уверена в себе, что она так же ловко по камушкам не перебежит, обязательно сорвется. А значит, опять суши обувь, платье, джинсы…
- Ну! Долго тебя ждать?
- Подождешь, - скорее сама себе сказала Василиса и стала снимать кроссовки. Затем подоткнула подол за пояс джинсов, и подкатала их выше колен.
- Держи! – крикнула она лисе и перебросила кроссовки на другой берег. Лиса обиженно тявкнула, когда одна кроссовка едва не угодил в неё.
Василиса, подхватив полы плаща, вступила в реку.
- С правой стороны от камней иди, а то тут у нас омуток.
- Справа, так справа…- себе под нос пробормотала Василиса, и осторожно пошла, босыми ногами ощупывая скользкое каменистое дно.
Лиса в это время нашла вторую кроссовку и принесла её к первой. Потом глянула на Василису и сердито тявкнула:
- Я тебе что сказала: справа иди!
- А я где иду?
- А ты слева идешь. Стой, а то сейчас бухнешься в омут с головою.
Василиса остановилась. И правда вода, когда до берега оставалось метра три, не журчала по камешкам, а была темна и медленно кружила листики, веточки, белую пену, пугая своей непроглядной чернотой.
- Какая ты, однако, непонятливая! - без обычного ехидства, и торжества, настороженно сказала лиса, и тихо добавила. – Сказала же, - справа иди.
- Так я…
- А ты слева пошла.
- А, так это с твоего берега надо было смотреть? Так бы и сказала…
- Я так и сказала. Давай, быстро перебирайся на другую сторону камней…
Но не успела Василиса перебраться на другую сторону каменного брода, как почувствовала, что кто-то из темной глубины омута, схватил её за ногу и тащит в воду. Она дернулась, стараясь вырваться и увидела, как на поверхность вынырнул лысоватый, крепкий мужик с зеленой, как тина, бородой, с выпученными как у лягушек глазами.
- Что, попалась красавица!
Василиса испугалась и так завизжала, что с ближайшей ивы осыпалась отдельные листы. При этом она так резко отмахнулась от зеленобородого правой ручкой, что вода из её рукава мощным водопадом обрушилась на его лысую голову. Зеленобородый явно не ожидал такого отпора от прелестной девушки, выпустил её ногу и был отнесен струей метров на пять от брода.
А Василиса, с неожиданной для себя ловкостью, вскочила на ближайший камень, и, прыгая с одного камня на другой с легкостью белки, в один миг очутилась на берегу. Там она почти без чувств упала в траву. В ушах её звенели колокола.
Когда шум в ушах поутих, она услышала, как лиса с кем-то ругается.
- Протри глаза! Прежде чем хватать, посмотри, кого хватаешь!
- Ну, посмотрел. Она мне нравится.
- А ты видел, чей на ней плащ?
- Водяного что ли? Так он мне не указ – он сам по себе, я сам по себе. Я может, тоже желаю, русалку себе завести.
- Я вот броднице твоей расскажу, про твои желанья. Она тебе мигом последние волосы вырвет.
- Не вырвет, - продолжал, хорохорился зеленобородый. – Она у меня добрая. Она у меня вот где сидит! – зеленобородый показал лисе сжатый кулак.
- А вон и она идет. Сейчас мы у нее спросим, кто у кого и где сидит…
Зеленобородый вдруг засуетился:
- Где идет? Не вижу! Вы тут это… того… Вы меня не видели, я вас не встречал! - и он с шумом и плеском нырнул в омут.
- Тьфу, на тебя! – в сердцах плюнула ему в след лиса.
- Это кто такой был? – поднимаясь на ноги, спросила Василиса.
- Бродник, хозяин этого брода. Вредный мужик. Всё хорохорится. Всё водяному доказать хочет, что он не меньше его в воде значит. Как сойдутся, так и давай считаться, кто главнее. А что тут считаться? И так ясно - водяной над всеми водами хозяин, а бродники эти, только над своим бродом. И то если бродниц дома нет! Кабы бродница дома была, она бы ему не позволила охальничать.
Лиса говорила это, словно кому-то лекцию читала. Говорила громко, и явно не для Василисиных ушей. При этом, рыла на берегу землю и швыряла её в омут, вместе с вырванной травой, и презрительно повернувшись к речке задом.
Наконец устав, она глянула на Василису:
- Ну а ты что стоишь, как… не знаю кто? Обувайся, приводи себя в порядок, да дальше пойдем.
Видя состояние лисы, Василиса быстро привела себя в порядок и робко спросила, обращаясь к лисе по отчеству:
- А бродницы, Патрикеевна, это кто такие будут? Тоже хозяева бродов.
- Тоже. Только не хозяева, а хозяйки они, - и опять залаяла в глубину омута:
– И не такие глупые, как их благоверные! – И опять спокойно пояснила Василисе:
– Умные они, бродницы-то. Добрые. Завсегда всем помочь готовы. Людей, особенно детишек ихних, если кто оступился, и в воду упал, спасают.
И опять зло тявкнула в омут:
- И уж за ноги-то точно никого не хватают!
- Это кто тут и кого за ноги хватал?
Вода в омуте плеснулась и стихла.
Василиса обернулась и увидела статную женщину, вышедшую из-за ракитовых кустов с корзинкой в руках.
- Здравствуй, госпожа бродница, - сказала ей приветливо лиса. – Ничего, что мы тут без спроса вашим бродом воспользовались?
- Для того он и строился, чтоб им пользоваться.
Женщина была обыкновенной. Василиса никогда бы не подумала, что она принадлежит к духам воды. Если только зеленые волосы могли выдать эту её принадлежность. Но там, в Яви столько, и не только зелёноволосых особ женского пола по улицам городов снует, что окажись эта там, никто бы на окрас её зеленых волос и внимания не обратил. Если бы только позавидовали их длине и густоте.
- Так кто же тут и кого за ноги хватал? – повысив тон, переспросила хозяйка брода.
Вода в омуте плеснулась и на его поверхности появилась лысая голова бродника:
- Да кому надо её за ноги хватать? Уж и пошутить нельзя…
- Исчезни! – прикрикнула бродница, и бродник исчез в омуте.
- Как же она сумела вырваться-то от него? – удивленно спросила бродница.
Лиса поманила её к себе: бродница присела к ней и лиса стала что-то ей шептать на ухо, в нетерпении переступая передними лапами.
Бродница посмотрела на Василису, словно оценивая ее:
- Вон как, - сказала она. – Надолго ли силы у неё этой хватит, если на такие пустяки, как мой хозяин, тратиться будет?
Вода в омуте вскипела, но покорно опала, разойдясь легкими кругами.
Лиса то ли чихнула, то ли кашлянула и сказала:
- Тогда, может быть, проводишь нас до следующей речки? Боюсь, как бы и там чего подобного не случилось.
- Идите смело. Тамошний бродник не такой дурень, как некоторые. Да и бродница на месте.
Расстались они ни тепло, ни холодно.
4.
И опять поляны, березовые околки, ковыли по пояс... Брод очередной речушки, преодолели без помех и приключений…
И только однажды попалось им на пути берендейское село. Даже не село, - деревня.
Василиса замерла, увидев её.
- Что встала? – подтолкнула её лиса. – Иди.
- Может быть, обойдем?
- Была охота, по такой жаре кругаля давать.
И они вошли в деревню.
Шли главной улицей. Берендеи выходили из дворов и возвращались обратно – никто на пришельцев не обращал никакого внимания. Поначалу Василиса пробовала здороваться со встречными. Но они на её приветствие не отвечали. Только недоуменно останавливались, смотрели по сторонам, даже обращали взгляды к небу, и, пожимая плечами, спешили дальше по своим делам. Лиса поначалу вела себя так, словно хотела, чтобы их заметили – балуясь, она путалась в ногах прохожих, даже хватала женщин за подолы, но те, так же удивленно одергивая и отряхивая их, шли дальше.
- Да они что – ослепли тут все! – раздраженно недоумевала лиса.
В конце концов, куры, копающиеся в соре, привлекли её внимание, и отвлекли от баловства.
Уже на выходе из деревни, почти за околицей, лиса приглядела большого, красивого петуха. Довольный собой он сидел на изгороди и следил за своим куриным гаремом. Петух не успел даже пискнуть, как лиса скрутила ему голову, и сунула его, ещё трепещущее тело, в суму Василисы…
5.
И вот он лес. Стоит сделать шаг, и он примет путников под свои кроны. Что её там ждет, Василиса не задумывалась: знала, хуже не будет, и всё-таки…
Только они нашли, в лесу приметную тропинку, как из кустов на них выскочил волк. Почему Василиса решила, что это именно волк? Да потому, что собаки тут явно не водились.
- Ну, что попалась, рыжая!- прохрипел волк сорванным голосом. – Долго же я тебя искал – с самой зимы поймать не мог. А тут такая удача.
Лиса, казалось, ничуть не растерялась:
- Здорово, Левон Иванович! Что это ты такой неприветливый?
- Неприветливый говоришь? А вот верни мне мой хвост, я и опять приветливым стану.
- А причем тут я и твой хвост?
- А притом! Кто мне его в прорубь велел сунуть?
- Ну, так не совал бы… Я тебя силком это делать, не заставляла.
- Не заставляла. А рыбы, кто обещал?
- Так не надо было над прорубью всю ночь сидеть. Прицепилась к твоему хвосту рыбка – тащи её. Ещё прицепилась, - опять тащи… Так нет – тебя жадность обуяла. Вот и сидел над прорубью, пока хвост в лёд не вмёрз.
- Так это… я же думал, что это рыба на хвост цепляется. Рыбки-то побольше поймать хотелось…
- Тебе хотелось, а я, значит, виноватая? Где у тебя логика?
- Какая ещё логика? Нет у меня никакой логики, – волк, вдруг, всхлипнул. – И хвоста нет. Все кругом смеются надо мной. Овцы, бесхвостым называют. В свою отару пастухом зовут.
- Ну, так что тебе ещё надо, кого рожна? Лучше ничего и придумать нельзя - волк устроился пастухом у овец!
- Да что хорошего-то? Какая овца пропадет, с меня спрашивают! Давай, Патрикеевна, возвращай мне мой хвост.
Василиса слушала эти препирательства лисы и волка, и ощущение у неё было странное: и волка было жалко, и лису в чем-то винить грешно – нельзя же быть таким простаком: вот уж о ком истинно сказано – сила есть – ума не надо.
Однако спору волка и лисы не виделось конца – лиса была любительница потявкаться. Она переводила волка с одной темы на другую, делая их спор нескончаемым. А волк, по глупости своей не мог сказать: стоп!
Василиса решила прекратить это издевательство над бесхвостым волком, и кашлянула, напоминая о своем присутствии.
Её кашель произвел на волка неожиданное впечатление: словно над ним грянул гром. Он икнул и так высоко подпрыгнул от страха, что когда упал обратно на землю, взвыл от боли.
- Мать моя капитолийская волчица! – выругался он и ткнул лапой в Василису: - Это ещё кого ты в лес привела? Кого одурачить решила? Кто это, спрашиваю?
- Это – Василиса.
- Какая Василиса?
- Такая.
- Какая такая-то?
- Такая, какая надо. Или ты тут ещё, каких других Василис видел?
- Неужели такая, которая этакая? – волк даже подавился от восторга слюной.
Лиса, довольная произведенным эффектом, не без кокетства ответила ему:
- Такая, такая. Та самая.
- И куда ты её ведешь?
- К бабе Яге, куда ещё-то…
- К бабе Яге! – ужаснулся волк. – А ей точно туда надо?
- А куда надо? Может к Кощею? Так она у него уже была?
- Ну, если уж была, тогда да. Тогда к Яге.
Лиса, отстранила волка с тропы и ласково сказала:
- Пошли, Василисушка, нечего нам тут с ним лясы точить.
И они пошли.
Но волк скоро нагнал их:
- Знаете, я тоже с вами пойду. А то мало ли…
- Чего мало ли? – не оборачиваясь без особого интереса, спросила лиса.
- Или вдруг… - ответил ей волк.
- Эх ты, горе моё бесхвостое! Иди ты уже куда хочешь.
И они втроем пошли по тропинке, которая становилась всё шире и утоптаннее. А когда перешли очередной ручеек по живописному березовому мостику, лиса сказала:
- Ну вот, Василиса, мы и во владеньях бабушки Яги, – и она, с какой-то непонятной жалостью добавила, - под её защитой, так сказать. Теперь плащик на рыбьем меху можешь вернуть хозяевам. – И в сердцах схватилась за голову:
- Что же я раньше-то до этого не дотумкала?
Василиса сняла плащ, внимательно осмотрела его, не запачкан ли, и, аккуратно свернув, повесила на березовые перила.
- Ну, пошли, пошли, к Яге. Теперь-то что? Не назад же вертаться? Пошли, нечего времечко терять. Может Яга ещё что придумает…
Василиса послушно пошла за лисой и волком. На свороте тропинки обернулась – плаща на перилах уже не было.
Глава 16.
(Серый волк и другие).
1.
Серый волк дремал в багряных, словно слепленных из кирпича, кустах под стенами замка Кощея. Иногда он вставал, осторожно и, как ему казалось, незаметно обходил замок, надеясь что-нибудь увидеть или услышать новое. Но тишина царила под багровым небом. Новостей никаких. Движения, – ни какого. Тот, что намедни улетел из дворца и скрылся за багровыми горами, не возвращался. Кто он, куда полетел, зачем?
Загадка…
Серый волк опять залег в свое убежище, караул держать. Дело это было простое, но скучное. До того скучное, что порой волк дремал. Но дремал Серый чутко, в пол-уха. Однако багровые небеса, и абсолютная тишина сморили его – он уснул, на какое-то мгновение потерял контроль над миром и… на тебе: открыл глаза, а перед ним, перед самым его волчьим носом, сидит сорока. Волк не дернулся, не единым мускулом ушей или морганием глаз не выдал своей промашки. Волк спокойно, как должно было показаться сороке, прикрыл глаза и сонно спросил:
- Чего тебе, белобокая?
- Да вот, жду, когда проснуться изволите, - ответила та.
- Ну, давай будем считать, что я проснулся – чего надо?
- Спросить тебя хочу: чего ты тут третий день вылёживаешь? Ждешь кого, али караулишь, не пойму.
- Не твое дело.
- Как это не моё? – сорока подскочила к нему ещё ближе, буквально на воробьиный скок. - А чьё? Тут под багровым небом живность не водится. Почти что. Так что поживиться тебе тут нечем.
- Ну и что? Какое твое сорочье дело?
- Именно, что мое, именно сорочье…
Сорока не успела закончить начатую фразу, Серый волк прервал ее:
- Приключение на свой сорочий хвост ищешь, так считай, что ты его уже нашла.
Волк резко хлопнул лапой по хвосту сороки и прижал его к земле, - сорока даже дернуться не успела.
- Шпионишь, белобокая, за мной? Говори, кто подослал?
- Отпусти, дурак! – сорока махнула крылом так, что поднятая с земли красная пыль полетела волку в глаза. Вдобавок она клюнула его в нос. Серый от неожиданности выпустил сороку и стал тереть глаза лапами.
- Ну, ты у меня дождёшься! – прорычал он.
- Ага! – сказала сорока. – Только ты сначала слезы утри и прочихайся…
Волк прочихался, утер слезы и осторожно, боясь рези, открыл глаза, – сначала один, потом другой.
Сорока продолжала нагло сидеть перед ним, не сдвинувшись ни на сантиметр. Волк, на всякий случай отполз от неё задним ходом на полметра, если не на метр.
- То-то же, - сказала сорока. - Не обижай сирых мира сего. Не пренебрегай ими, и будет тебе счастье от них.
Сорока опять нагло подскочила чуть не под нос Серому волку:
- Что, прошляпили Ивана-богатыря? Отдали Змею в лапы.
- Нашла богатыря, - огрызнулся волк.
- Я-то, может и не нашла, а вы потеряли. – Сорока присела в красную пыль, растопорщила крылья, подгребая красный песок под себя. Какое-никакое тепло и купание. Повертелась, покрутилась, удобно устраиваясь, и долгим взглядом посмотрев на дворец Кощея, сказала:
– Богатырь не богатырь, а какой ни есть добрый молодец. Потому, как – Иван!
Волк огрызнулся:
- Что ты заладила – Иван, Иван… Что уж теперь? Теперь уж не воротишь. Теперь Василису-красу самим надо спасать.
- Не владеешь ты, Серый, последней информацией. А ещё за хвост хватаешь. А вся информация-то у меня записана на хвосте, как на белом листе. Ладно, не буду тебя томить: жив Иван. Не удержал его Горыныч в своих когтистых лапах, в Русалье озеро уронил. А русалка с берегинями спасли его.
Серого волка даже в жар бросило, влажный его нос мигом стал сухим.
- Чего же ты тут сидишь? Лети, веди Ивана сюда, замок Кощея приступом брать будем.
- Угу, угу. Сейчас, разлетелась. Замок он приступом брать собрался. Да ты точно ли Серый волк? Может тебя подменили? Может быть, настоящего-то Серого волка в темнице заперли, а нам братца его безмозглого, да бесхвостого подсунули? Да нет, вроде хвост на месте. Только умом обнищал.
- Ну, хватит издеваться! – вспылил Серый волк. – Коли знаешь чего, говори, не томи душу.
Сорока коротко рассказала ему последние новости про Ивана.
- Да долгий ему путь предстоит. А про Василису, что слышно? Небось, Кощей её теперь в темнице держит, мстит, злодей. Выручать надо - подкоп, что ли, рыть. Я, вот, лежу тут который день, и в ум не возьму, с какой стороны к этим стенам подступиться? Всю голову сломал…
- А и не мучай свою головушку - Василисы давно во дворце Кощеевом нет.
- Как так?
- Её у Кощея граф вампирский Дракула в свой замок перенес. Умыкнул у Бессмертного, одним словом.
- Да что же это на свете делается? Горыныч Ивана не удержал. Вурдалак Василису у Кощея украл. Всё в мире с ног на голову встало…
- Да, времена ныне какие-то… такие… непонятные настали, - вздохнув, согласилась с волком сорока.
- Чего же я тут лежу? Чего караулю? – Волк поднялся, отряхнулся, и, несколько раз со злостью, рванул когтями красную землю. – К замку Дракулы надо спешить…
- Давай, давай, поспешай, - прострекотала сорока. – Времечко-то идет…
- Я быстро, я в два скока там буду!
И правда, не успела сорока отряхнуть с крыльев красную пыль, как Серый волк уже мчался к Багровым горам, покидая земли Кощея.
2.
Баба Яга с вечера поставила тесто – надумала с утра пирогов напечь. Волшебные дела у неё последние дни как-то не клеились, а потому она решила в радость похозяйничать. С дрожжами, однако, переборщила: тесту в квашне угомона не было – перло, не удержать. Всю ночь его Яга караулила: в квашню уталкивала, под рогожку прятала.
- Лезет, как окаянное! – ворчала Яга. – Прет, прямо, как на дрожжах!
- На них и прет, - ворчал с печки Баюн. – Говорил ведь тебе, куда столько закваски кладешь. Нет, мало ей, всё подкармливала. Вот и накормила, - теперь лови.
- Поучи ещё меня, - не зло отбрехивалась бабушка. – Зато всем хватит.
- Кому всем-то? – не сдавался кот. – Много ль нас тут? Ты да я, да мы с тобой.
- Не говори, - Яга посыпала на чисто скобленый стол муки, вывалила, на неё из кадушки тесто, стала его мять. – Чует моё сердце, скоро у нас гости будут.
- Что-то, моё ничего не чует, – проворчал кот.
- А потому, что нюх от лени потерял. Раньше бывало, за семь верст гостя чувствовал, а ныне лежишь и мышей в кладовой не чуешь.
Яга поровняла угли в печи, на секунду задумалась подбросить ли ещё дровец или с этих жару достаточно будет?
Кот словно прочел её мысли:
- Не вздумай ещё дров кидать. И на этом быка можно зажарить, не то, что пирогов напечь. С чем хоть они у тебя будут-то?
- С луком будут, яйцами. Со щавелем. С ягодой разной. С прошлого года мочёной…
Кота заметно передернуло:
- С мясом-то каким, хоть, будут?
- С рыбой будут. Не против?
- С рыбой не против, - промурлыкал Баюн.
На печи становилось жарко, и он спрыгнул на лавку, растянулся на ней у открытого окошечка.
Когда Яга налаживала первый противень, кот вскочил, и выглянул в окно:
- А ведь подгадала ты, бабушка, с угощением-то – и правда, идет кто-то. Яга стряхнула с передника муку, подошла к окну:
- Кто, не видишь?
- За лесочком ещё не видать…
- Патрикеевна с волком Василису ведут. Вот-вот тут будут, – провещало зеркало.
- О, эта Патрикеевна! – непонятно чему огорчилась Яга. а вот Серый волк кстати отыскался.
- Да это не Серый волк…
- А какой ещё?
Зеркало грустно вздохнуло:
- Это братец его старшенький. Бесхвостый который…
Кот недовольно мявкнул:
- Его ещё принесла нелегкая. Тогда конечно, тогда ты, Яга со стряпней не промахнулась. Этот за семерых ест.
- Ага, - хмыкнуло зеркало. – Вечно из-за стола чуть встает.
- Всё впрок наесться мечтает, - поддакнул кот.
Тут отворилась дверь и на пороге появилась лиса.
- А вот и мы, - скромно сказала она и присела на лавочку, хвост опустила под лавочку – вроде как притомилась. – Здравствуйте...
За ней вошел Бесхвостый, повел носом:
- У-у, как у вас тут вкусно пахнет! – сказал он, и сел рядом с лисой. При этом он так долго ерзал по лавке бесхвостым своим задом, устраиваясь поудобнее, что получил от лисы тычка в бок.
Василиса появилась последней. Встала в дверях, поклонилась, попросила разрешения войти.
- Входи, входи, милая, - словно разочарованная чем-то произнесла Яга. – Не сегодня я тебя ждала… Ну, да ладно, что сделано, то сделано…
При этом Яга почему-то так недовольно глянула на лису, что та поежилась:
- Проходи, гостьей будешь.
Яга поставила перед ней табурет, смахнула с него фартуком мучную пыль:
- Садись, отдыхай. Небось, притомились ноженьки-то?
Василиса вскинула на неё глаза:
- Так это вы, бабушка?
- Я. Кому же и быть ещё?
- И в замке у Дракулы, тоже были вы? – уточнила она.
- Мы. Был грех, были…
- А скажите, бабушка…
- А не скажу. Понимаю, тебе не терпится, всё быстрее узнать, но всему своё время. У меня же какой порядок: - всё должно быть, как по писаному: в баньке помыть, накормить, напоить, спать уложить, а потом уж и речи говорить. Так? – спросила она у присутствующих.
- Так, так, - поддакнула лиса, кот согласно мотнул головой, а Бесхвостый уточнил:
- Да, да, чтоб как по писаному, чтоб накормить…
- Ну, так чего тогда расселся, - прикрикнула на него Яга. – Иди воду носи, дрова руби, баню топи… Помоги ему, Баюн.
Кот Баюн и Бесхвостый вышли из избушки.
Яга достала один противень с пирогами из печи, сунула туда другой. Обернулась на Василису:
- Потерпи, потерпи, девушка, всему свой срок. Наговоримся ещё. Возьми-ка ватрушку, да иди, на крылечке посиди, побалуйся печенюшкою, а то тут жарко у меня.
Василиса ни на чём настаивать не стала, сделала, как было велено. Поняла: спорить бессмысленно – всему своё время – и вышла.
Яга вздохнула, опять неприветливо глянула на лису, покачала головой. Лиса сидела, опустив глаза в пол, и словно не замечала взглядов Яги.
Хитрила Яга – ничего нового про Ивана, (а Василиса, конечно же, о нем, прежде всего, будет спрашивать), она не знала. Так что ничего другого, о чем Василисе уже поведали русалка и берегини, она ей сказать не могла. Поэтому Яга решила оттянуть время серьезного разговора. А вот как уж уложит её спать – после баньки-то, да с нужными травками, та быстро угомонится. А ещё скажет ей Яга свои заветные слова - про утро, которое вечера мудрёнее, а сама кинется ворожить, глядишь, к утру-то и правда, что-нибудь новое из Нави вывалится…
3.
Серый волк упал за зеленый бугор. На виду у него были башни замка Дракулы.
«Близок локоть, да не укусишь», - подумал он. То ли ночи ждать, чтобы под стены пробраться, то ли сейчас на разведку идти? Вот и думай - ночью вампиры глазастые увидеть могут, днем прислуга по замку шастает. Тут и берендеи, и волкодлаки. От кого пакости ждать, и не подумаешь. Берендеи вроде мирный и честный народ, да, как говорят, в семье не без урода. Волкодлаки вроде свои, да кто их знает, как их Дракула воспитал за долгие годы служения ему. Придётся подождать, вдруг, кто мимо проскочит, поведает что-нибудь полезное.
Под берендейским солнцем не то, что под багровым кощеевым небом. Это совсем иное дело, лежать в зеленой траве, а не на красном песке. Лежать, и чувствовать, как тебя овевает ласковым ветерком. И запахи-то совсем иные: ясные, знакомые… Очень знакомые!
Волк приподнял голову и стал вертеть ею, внюхиваясь в воздух, траву и землю. Ароматы природы он сразу прогнал из своей головы. Что же его взволновало, что заставила напрячься? Какие запахи вызвали его беспокойство? Он закрыл глаза: ему привиделась лиса… Это раз! Потом запах человека. Странный запах с примесью духов, серебра, и, кажется резины. (Волк хорошо запомнил этот резкий запах от колес Ивановой машины)… Это два! Потом запах земли. Сырой свежевырытой земли. И очень острый запах барсука. Кажется, протяни лапу и вот он перед твоим носом.
Серый волк осторожно пополз на этот запах и чуть не провалился в какую-то нору.
Волк внимательно прислушался, сунув голову в яму: где-то там под землей капала вода, кто-то покашливал и, не таясь, возился. Затем волк услышал отчетливую барабанную дробь – сомнения его развеялись – в норе хозяйничал барсук. Только он мог так ловко и гулко барабанить по своему тугому животу.
- Барсук, это ты там что ли?
Никто не ответил. Волк уже решил сам лезть в нору, но не успел: барсук вынырнул из-под земли, как сом из омута.
- Ну, я. Чего тебе?
- Дело у меня к тебе есть…
- Что за дело?
- Этот твой подземный ход под замок Дракулы ведет?
- Может и ведет.
- А ты можешь, мне туда показать дорогу?
- Может и могу. А тебе, зачем туда?
- Надо.
- Ну, надо, так надо. Залезай…
4.
В подземелье пахло сыростью. Сырость перебивала все остальные ароматы. Барсук ловко, не задерживаясь ни на одном повороте, не оглядываясь на волка, что бы узнать успевает ли он за ним, уверенно шёл впереди, пропуская ненужные ответвления норы.
Барсук остановился в одно мгновение – Волк даже от неожиданности натолкнулся на него.
- Вот! – сказал барсук, сторонясь и пропуская волка вперед. – Дальше сам.
Волк вышел на выложенную камнем площадку. Огляделся, как и Василиса сутками назад, куда идти? Налево по вымощенной подземной галерее, или вверх по ступеням?
- Погоди, - позвал он барсука. – Это куда? – кивнул он направо.
- К волкодлакам, - и не дожидаясь следующего вопроса, добавил. – А по лестнице в замок Дракулы.
- Спасибо, понял, - сказал волк и стал подниматься по ступеням.
Барсук вслед ему, чуть повысив голос, сказал:
- Там на двери камушек гладенький, толкни его. И обратно так же. А я тут, у себя пока тебя подожду…
Волку не надо было не факела, не фонаря - он отлично видел в темноте и шёл уверенно. Вот и последняя ступень, и каменная дверь. Встав на задние лапы, волк осмотрел и обнюхал её. Камень нашёл сразу: и не столько глазами, сколько носом – почувствовал легкий запах человеческой руки. Значит, кто-то из людей пользуется ею. Да и как иначе? Для кого-то, кем-то она сооружена была эта дверь?
Волк ткнул лапой в нужный камень, и каменная плита, тихо скребя по полу, покатился на него.
За каменной дверью оказалась дубовая дверь. Он осторожно нажал на ручку, приоткрыл её. Темный коридор уходил вправо и влево, тускло освещенный факелами.
- Терпение, Серый, терпение, - сказал себе волк. – Не лезь на рожон, погоди, осмотрись. А то…
Он не успел додумать, что могло последовать за словами «а то…», как услышал девичий смех. Слева шли две берендейки, что-то говорили друг дружке, посмеивались. За ними плелся волкодлак, униженно поджав хвост.
Берендейки смеялись явно над ним:
- Эх, вы – караульщики! – говорила одна.
- Только и можете блюдо к столам носить…
- Да графу кланяться, - не без издёвки, поддержала вторая берендейка подругу.
- А сами-то вы, - огрызнулся волкодлак.
- А что мы? Наше дело замок в чистоте содержать. Вот мы и содержим.
- Содержат они… А откуда такой сыростью тогда несет? – волкодлак остановился, принюхиваясь.
Серый волк даже дышать перестал.
Девушки обиделись:
- Не выдумывай! Какой сыростью?
- У нас сырости не может быть – граф этого не терпит. Сам, небось, за стенами в грязь какую-нибудь вляпался, и в замок её нанес – убирай теперь за тобой.
- Ну, наверное… Там ручей почему-то русло сменил, я и поскользнулся…
- Иди лапы мой, скоро обед – вам прислуживать пора.
- Смотри, фрак в спешке не испачкай.
- Не испачкаю. Для нас фрак дело плевое, - и волкодлак перекинувшись через спину, превратился в человека, подтянутого, лощеного как лорд – одно слово – природный лакей. Только глаза выдавали в нём оборотня – горели красными угольями.
«Этак-то и я могу, - подумал Серый волк. – Это мне очень даже кстати будет».
- Смотри, какие они ловкие! – восхитилась одна из берендеек.
- Ловкие, только кого надо ловить разучились, - опять съязвила вторая. – Нюх у них, видите ли, пропал…
- Дуры вы, безмозглые! – не на шутку рассердился оборотень. – На ней же ожерелье матушки графа было. А оно серебряное, между прочим…
- А что вам на это сам граф сказал?
- Разгневался, небось?
- Странно, но даже не рассердился…
Голоса удалялись, стихали и чуткие уши Серого волка перестали различать их слова, когда берендейки и оборотень скрылись за поворотом.
И тут волк услышав сзади легкое покашливание, резко обернулся. Перед ним стоял барсук:
- Ты, это…Что узнать-то хочешь? Может я тебе, что подскажу?
- Это моё дело - что надо, то и узнаю…
- Ну, ну, - сказал барсук и собрался уходить.
- Ты, полосатый, извини. То, что мне надо, я могу узнать только от самого Дракулы…
- А-а… А ты уверен, что он тебе это скажет?
- Совсем не уверен. Но, я же могу разведать, пронюхать… Подслушать, на худой конец… Сейчас перекинусь в доброго молодца, так сказать, и пойду по замку бродить. Что надо, глядишь и выведаю…
Барсук задумчиво почесал голову:
- Сейчас ещё светло, погоди перекидываться в «доброго молодца». Посиди здесь, пока не стемнеет. А там уж и перекидывайся. От Кощея к Дракуле посол прилетел – Баш Челик – стальной человек. Слышал о таком?
- Ну, знаю, как же.. – сказал волк, а сам подумал:
«Вот он кто был тот, что за багровые горы летел.»
- Вот как стемнеет, будет у графа прием в его честь. Вот тогда и перекидывайся. Повертишься там, угощениями их попотчуешь, глядишь, что тебе надобно и узнаешь.
- Спасибо за добрый совет, брат барсук. Так и сделаю.
- Ну, удачи тебе. Пошёл я. Если что – знаешь, где меня искать.
И барсук стал медленно спускаться в подземелье, степенно ставя лапы со ступеньки на ступеньку. Дойдя до поворота, барсук обернулся:
- Ты это… как обернешься в добра молодца-то, да начнешь прислуживать, глаза-то прячь – вниз поглядывай больше. А то они у тебя человеческие, как у собаки.
И барсук скрылся за поворотом лестницы.
Волк опять поблагодарил его, улегся у двери ждать своего часа и вдруг подумал о том, что надо бы его было спросить про Василису. Мало ли что: вдруг барсук, что о ней и знает? Зверь-то он обстоятельный, серьезный. «Хотя откуда? - успокоил волк сам себя. – Откуда ему знать про Василису, если он дальше этой двери не бывает, а всё в своих норах роется».
продолжение следует
Владимир Илюхов
#ЗаГранью
Следующая публикация
Нет комментариев