Вскоре они помирились, и это было для них радостью. Чехов подарил Левитану свою книгу с надписью: «Милому Левиташе. Остро Сахалин на случай, если он совершит убийство из ревности и попадёт на этот остров». Их дружба продолжалась до конца жизни Левитана.
"Москва
8 января 1899 г.
Только что вернулся из театра, где давали "Чайку". Не имея возможности накануне взять билет - не зная, как мое сердце поведет себя, - я являлся в театр незадолго до спектакля и несколько раз не заставал ни одного места. Вчера решил во что бы то ни стало посмотреть "Чайку" и добыл у барышника за двойную цену кресло. Вероятно, тебе писали, как идет и поставлена твоя пьеса. Скажу одно: я только ее понял теперь. В чтении она была не особенно глубока для меня. Здесь же отлично, тщательно срепетованная, любовно поставленная, обработанная до мельчайших подробностей, она производит дивное впечатление. Как бы тебе сказать, я не совсем еще очухался, но сознаю одно: я пережил высокохудожественные минуты, смотря на "Чайку"... От нее веет той грустью, которой веет от жизни, когда всматриваешься в нее. Хорошо, очень хорошо! Публика, наша публика - публика театра Корша, Омон, и ту захватило, и она находится под давлением? настоящего произведения искусства. По адресу же режиссера можно только кучу благодарностей наговорить. Если есть некоторые шероховатости, то очень незначительные. Так на малой сцене не поставили бы. Пьеса твоя вызывает живейший интерес, это ясно.
Как твое здоровье?
Ничего у меня не выходит из моих намерений - думал поехать отдохнуть к тебе в Ялту, а пришлось заниматься разными делами. Устаю от школы. Устаю от работ, бросить которые в то же время не могу, как говорит твой Тригорин, ибо всякий художник - крепостной. Ну, как же ты себя чувствуешь? Писал к Морозову? Родной мой, ей богу, я просто не могу говорить с Морозовым о займе, не могу, лопни глаза; самое простое, самому тебе сказать ему, и моментально все и будет сделано.
Бываю часто у твоих. Все бодры. Кстати, видел в театре m-me Немирович, просила сказать тебе, что она пятый раз смотрит "Чайку" и с все более и более захватывающим интересом. Видел и Ленского. Он тоже в восторге и от пьесы и от постановки. Каково? Это что-нибудь да значит!
Ну, будь здоров. Пошли тебе господь всего ...
Твой Левитан"
В Бабкине дружба с Левитаном и восхищение его работами много дали и Чехову. Как и Левитан, он любил смотреть на тёплое вечернее небо, речки и лужи, отражающие грустный закат. Особенно он любил весну. «Майские сумерки, нежная молодая зелень с тенями, запах сирени, гудение жуков, тишина, тепло — как это ново и необыкновенно, хотя весна повторяется каждый год», — писал Чехов в своей повести «Моя жизнь». Подмосковную природу он называл «левитанистой» и говорил их общему другу архитектору Фёдору Шехтелю: «Стыдно сидеть в душной Москве, когда есть Бабкино… Птицы поют, …трава пахнет. В природе столько воздуха и экспрессии, что нет сил описать… Каждый сучок кричит и просится, чтобы его написал Левитан».
Нет комментариев