Предыдущая публикация
Сыновья
Евгения Козачок
Не помню, когда я в последний раз встречал рассвет в таком хорошем настроении. Светлый сон, солнечные зайчики на стене и улыбка - все обещало прекрасный день. Поблаженствовал в постели. Сладко потянулся. Вставать не хотелось. Растворился в воспоминаниях беззаботного детства. Почувствовал аромат цветущей лужайки, словно находился у реки.
Вышел на балкон, чтобы определить источник благоухания. А там расцвела сирень. Солнечный день и детские вспоминания о четырёх закадычных друзьях, живших на окраине города. Потом мы разъехались - наши родители получили квартиры А тётю Люсю (Лешкину маму), из-за малого стажа работы на предприятии в списки нуждающихся в жилье не включили. Квартиру так и не получила. Остались жить в своём прародительском доме. На разных улицах города жили, но дружить не перестали. По-прежнему встречались на своей любимой лужайке у реки, радуясь счастью быть вместе.
Вот и сейчас, через пять лет снова встретимся и… по родным местам: на лужайку, к дереву, речке, на рыбалку, где пропадали в детстве, казалось, на всю жизнь, друзья. Но жизнь разбросала всех, как щепки, в разные города. Я – окончил институт, Славка – техникум, Вовка вообще взлетел выше всех – лётное училище. И только Лёха никуда и не собирался поступать. Не было денег. Жили вдвоём с мамой очень скромно. Тётя Люся обшивала за гроши, таких как она, малообеспеченных женщин с окраины. Старалась изо всех сил, чтобы Лёшка учился в хорошей школе. И, не смотря на то, что жили далеко, привела Лёху в первый класс в нашу школу. В школе нас называли «2+2». Сидели за двумя соседними партами: Я с Вовкой, Лёха со Славкой. Учились нормально. И в этом смысле ни у родителей, ни в учителей не было с нами проблем. Самым умным, логически мыслящим среди нас был Лёшка. Алгебру, геометрию, физику, химию, как орешки щелкал. А мы, гуманитарии, а попросту – лентяи, пользовались его умом и добротой. Он ни в чём нам не отказывал!
После седьмого класса Лёха летом с нами бывал только в выходные дни. Работал то на СТО мойщиком машин, то грузчиком при магазине. Пришли как-то помочь ему. Не разговаривал и не встречался с нами с месяц. Гордый. Не терпел он жалости,не нуждался в помощи. Через неделю после окончания школы пошёл работать на завод. А мы разъехались кто куда. В город приезжали только на каникулах. Встречались. Лёха с каждым годом становился всё молчаливее. Разговорить его было невозможно. И раньше не был откровенным, а теперь вообще закрылся на все замки, цепочки. Ни в дверь, ни в окно, ни в щель не войти, не пролезть.
У нас на берегу речки было дерево с небольшим дуплом, в нём мы оставляли записки, маршруты будущих путешествий, рисунки, даже стихи о первой любви. И лежал в дупле, в пластмассовой коробочке, график наших встреч через каждые пять лет. Так получилось, что после окончания учёбы мы в город так и не приехали. Завертело, закрутило нас волчком по жизни. Перезванивались, да и то редко. Лешке позвонить не представлялось возможным. В доме телефона не было, мобильный от нас не взял. Он его категорически отвергал: «Не люблю эту звенящую дребедень».
Сегодня вторая дата графика, то есть десять лет после окончания школы. Вовка и Славка позвонили, что будут ожидать нас с Лёшей в ресторане в 14 часов. Поехал к Лёше.
Вышел из маршрутки и увидел, как до неузнаваемости изменилась окраина. Город наступал на садовые и огородные участки, зажимая, как в тиски, оставшиеся десятка три частных домов. Лёшкин дом был третий с краю. Подошёл к дому, и сердце сжалось. Забор покосился, во дворе и в саду, куда мы лазили за яблоками и грушами, трава росла выше пояса. На огороде вырыт глубокий котлован под будущий дом. Необычно тихо везде. Постучал в дверь. Никто не откликнулся. Толкнул её. Дверь открылась. В полутёмном коридоре постучал в дверь комнаты. Громко спросил: «Дома есть кто?»
Услышал звук падающего стула и тихий голос: «Дуся, это ты?»
Зашёл. И чуть сознание не потерял. В комнате стояли стол, два стула и кровать. А на кровати лежала седая женщина, отдаленно похожая на тётю Люсю. На стуле, около неё я увидел пакет молока, несколько кусочков хлеба на тарелочке, два яйца и картошка в мундире.
Сердце моё сжалось от жалости и сострадания. Глядя на нищету, не ухоженность жилища и беспомощность больной женщины я не мог понять, как и что могло произойти с Лёшей, чтобы тётя Люся жила, вернее, существовала в таких невыносимых условиях. От предчувствия беды, дыхание перехватило.
- Кто Вы? Из социальной защиты? А где Дуся?
- Тётя Люся, это я, Игорь.
- Господи! Игорёчек это ты?! Прости, плохо вижу и не узнала сразу. Садись. Скоро придёт Дуся, свежего хлебушка принесёт, сахарку. Чайник поставит.
Какой чайник? У самой ничего нет, а по-прежнему добрая душа, готова последнее отдать. Не знал как заговорить о Лёше. Боялся ответа. Мысли опережали друг дружку: «Уехал куда-то и не приезжает к матери? Куда уехал? Почему нам не сообщил? Где мебель, которая была в доме? Почему такая нищета? Тётя Люся больна. Почему не в больнице? Где Лёшка?»
Вслух или мысленно спросил, не понял, но ответ услышал.
- А сыночек мой умер.
Шок!!!
- Как умер? От чего и когда?
- Четыре года, как умер. Всё говорил мне, чтобы я вам письмо его отправила. Да я потеряла и конверт тот и адреса ваши. Всё в тетрадке лежало и исчезло куда-то. Когда заболел, то я просила его, чтобы вам написал или позвонил и рассказал, как ему плохо и что денег нет на лечение. Не послушал меня. Не позвонил и не написал вам. Гордый был. Только и передал вам письмо уже в последние дни жизни, а я его потеряла.
Огорошенный страшным известием, я стоял, глотал слёзы и ругал себя и Вовку со Славкой последними словами за эгоизм, слепоту, бессердечность. Какие же мы после этого друзья детства? Да мы не имеем права даже назваться его друзьями! Друзей в беде не бросают. А мы бросили Лёху! Не расспросили у него, что с ним. Молчит и грустный? Не впервые такой. Знали же, какой он скрытный и гордый… Но не до такой же степени, чёрт возьми, чтобы умирать и не сказать им, что болен и что нет денег на лечение!
Господи, Лёшка, за что же ты с нами так? Тётя Люся одна, а мы ничего не знали. Как же ты мог не сказать нам ни о себе, ни о ней?
Задавал себе вопросы и не находил ответа Только одна мысль молотком стучала по темечку: «Виноваты мы, что не помогли другу!» От потери невосполнимого и самого дорого – друга, от отчаяния, я больше не мог держать слёзы. Выдавив из кричащей души: «Тётя Люся, я сейчас приду» - выбежал на улицу. Рыдал с таким стоном от переполнявшей душу боли, словно на неё танк навалился и гусеницами выдавливает: детство, юность, всю шелуху обыденной жизни, раскрывая и окровавленное сердце, которое с этой минуты приобрело иную чувствительность, неся это новое чувство по всему телу к мозгу. Мозг словно горел. Но всё же выдал мысль: «А ведь Славка с Вовкой ждут нас с Лёшкой и не знают, что его уже нет».
Позвонил им: «Парни, купите как можно больше продуктов для тёти Люси. И возьмите бутылку водки. Будем Лёшу поминать…»
В телефоне тишина. Потом прозвучало дуэтом: «Что-о-о? Ты что дурью маешься? Или шутки у тебя такие?»
- Не до шуток. Покупайте всё и скорее приезжайте. Будем думать, как тёте Люсе помочь. Её в больницу надо отвезти. Да много что надо. Короче, жду вас.
Приехали. Зашли. Не знали, что сказать и как вести себя. Мы чувствовали себя предателями, эгоистами, но только не друзьями. Перед тётей Люсей было так стыдно и больно на неё смотреть, что не находили слов, а стояли, как истуканы, молча. Всё, что здесь происходило, было неправдоподобным, похожим на фильмы ужасов
Пришла Дуся и рассказала, что тётя Люся болеет и лежит вот уже четвёртый месяц, а в больницу ложиться не хочет. Боится оставлять дом без присмотра. Денег на лечение нет. Пенсия - одно только название. Хотели дом у неё купить, а ей гостинку с доплатой предложили. Она ни в какую. А дом то уже, как видите, доброго слова не стоит, а не то, что денег.
Под руководством Дуси навели в доме порядок. А Вовка поехал тем временем покупать постельное белье, посуду. Светлее стало не только в доме, у тёти Люси лицо посветлело, появилась улыбка. Она даже сказала, что у неё боль куда-то отступила.
Посидели у тёти Люси допоздна. Уходя, сказали, что завтра обязательно навестим.
Вышли. Сели в машину. Ехать не могли. Сидели молча. Каждый винил себя в том, что не помог Лёше. А вслух почти одновременно сказали: «Тётю Люсю не оставим одну».
Решили, что в первую очередь необходимо вылечить её. И обеспечить тётю Люсю нормальным жильём.
…Как решили, так и сделали. Два месяца выхаживали врачи тётю Люсю в больнице. А мы нашли и купили ей однокомнатную квартиру рядом с продовольственным магазином. Купили мебель, установили телефон. Звонили мы теперь тёте Люсе часто. Приезжали к ней и все вместе и по отдельности, как получалось. Но деньги тёте Люсе каждый присылал отдельно.
В третью дату пятилетки, т.е, через пятнадцать лет после окончания школы, мы пошли к нашему дереву, на берегу реки. В прошлую запланированную встречу мы о нём забыли. Не до того было. Вовка, самый высокий из нас, дотянулся рукой до дупла (раньше мы, как коты, лазили к нему по стволу) и… достал конверт и тетрадь в полиэтиленовом пакете. Тетрадь со стихами и нашими адресами. А тётя Люся думала, что потеряла их.
Открыли Лёшкино письмо.
«Друзья! Не сердитесь на меня, что не сказал вам о своей болезни. Рак крови неизлечим. Неизбежность не остановить. Не хотел вас напрягать своими проблемами. А то вы бы суетились, деньги давали, которые бы улетели в пространство, как и я – в никуда… Адреса ваши унёс из дома. Боялся, что приедете и вы увидите меня, каким я стал. А я хотел, чтобы вы запомнили меня, каким я был. У меня единственная просьба к вам. Не оставляйте мою маму одну. Одна она не выдержит жизни без меня. Будьте счастливы, парни. Ваш Лёшка».
Стояли молча. Ветра не было. Но волосы на голове шевелились. Славка побледнел, мы с Вовкой держались, чтобы не заплакать. На время никто не обращал внимания. Каждый о Лёше вспоминал своё. Славка открыл Лёшину тетрадь и прочитал на первой странице стихи Омара Хайяма:
В сей мир едва мы снова попадём,
Своих друзей – вторично не найдём.
Лови же миг! Ведь он не повторится,
Как ты и сам не повторишься в нём!
Дальше шли Лёшкины стихи.
Каждое Лёшино стихотворение – это боль, отчаяние, дружба и прощание! Одно из них «Как жаль, когда уходит друг» написано, словно от нашего имени.
Как жаль, когда уходит друг.
И понимаешь, что он больше не вернётся.
Из сердца жалобный испуг
Наружу просится и рвётся…
… Как стало пусто на душе,
Как больно и тоскливо стало…
Лишь холод в полной тишине
Оденет в грусти покрывало…
… Да, друга нет, его шагов не слышен стук;
Разлука лишь оскалом усмехнётся…
И разорвётся вечной дружбы круг,
И сердце кровью обольётся.
Как жаль, когда уходит друг.
Ну, вот и всё. Он больше не вернётся…
Молча встали. Сели в машину и поехали на кладбище проведать Лёшку и сказать, что всё уже сделали так, как он хотел. Маму его мы не оставили одну.
А тётя Люся ожила, повеселела и уже не выглядела немощной старушкой. И всем своим соседям во дворе с гордостью рассказывала О СВОИХ СЫНОВЬЯХ…
Автор стихов Андрей Стаканов. Фото из Интернета.
Евгения Козачок, 2013
Свидетельство о публикации №213022300063
Следующая публикация
Нет комментариев