Мам, я в плену, но ты не плачь. Заштопали, теперь как новый. Меня лечил херсонский врач Уставший, строгий и суровый.
Лечил меня. Ты слышишь, мам: Я бил по городу из «Градов», И полбольницы просто в хлам, Но он меня лечил: «Так надо».
Мам, я - чудовище, прости. В потоках лжи мы заблудились. Всю жизнь мне этот крест нести. Теперь мои глаза открылись.
Нас провезли по тем местам, Куда снаряды угодили. А мы не верили глазам: Что мы с Херсоном натворили!
В больницах раненых полно. Здесь каждый русских проклинает. Отец, белей, чем полотно, Ребенка мертвого качает.
Мать, я - чудовище, палач. И нет здесь, мама, террористов. Здесь только стон людской и плач, А мы для них страшней фашистов.
Нас, мам, послали на убой, Не жалко было нас комбату.
Тут мне херсонец крикнул: «Стой! Ложись, сопляк!» - и дальше матом.
Он не хотел в меня стрелять. Он - Человек, а я - убийца. Из боя вынес! Слышишь, мать, Меня, убийцу, кровопийцу!
Мам, я в плену, но ты не плачь. Заштопали, теперь как новый. Меня ле...ЕщёМам, я в плену, но ты не плачь. Заштопали, теперь как новый. Меня лечил херсонский врач Уставший, строгий и суровый.
Лечил меня. Ты слышишь, мам: Я бил по городу из «Градов», И полбольницы просто в хлам, Но он меня лечил: «Так надо».
Мам, я - чудовище, прости. В потоках лжи мы заблудились. Всю жизнь мне этот крест нести. Теперь мои глаза открылись.
Нас провезли по тем местам, Куда снаряды угодили. А мы не верили глазам: Что мы с Херсоном натворили!
В больницах раненых полно. Здесь каждый русских проклинает. Отец, белей, чем полотно, Ребенка мертвого качает.
Мать, я - чудовище, палач. И нет здесь, мама, террористов. Здесь только стон людской и плач, А мы для них страшней фашистов.
Нас, мам, послали на убой, Не жалко было нас комбату.
Тут мне херсонец крикнул: «Стой! Ложись, сопляк!» - и дальше матом.
Он не хотел в меня стрелять. Он - Человек, а я - убийца. Из боя вынес! Слышишь, мать, Меня, убийцу, кровопийцу!
Мам, я в плену, но ты не плачь. Заштопали, теперь как новый. Меня лечил херсонский врач Уставший, строгий и суровый.
Он выполнял врачебный долг, А я же, от стыда сгорая, Впервые сам подумать смог: Кому нужна война такая?
@stop_russian_war_bot для русских матерей которые ищут своих сыновей в Украине, около 500 в плену, и около 9000 мертвых которых Украина будет в рефрижераторах вывозить и передавать красному кресту
Мы используем cookie-файлы, чтобы улучшить сервисы для вас. Если ваш возраст менее 13 лет, настроить cookie-файлы должен ваш законный представитель. Больше информации
Комментарии 8
Заштопали, теперь как новый.
Меня лечил херсонский врач
Уставший, строгий и суровый.
Лечил меня. Ты слышишь, мам:
Я бил по городу из «Градов»,
И полбольницы просто в хлам,
Но он меня лечил: «Так надо».
Мам, я - чудовище, прости.
В потоках лжи мы заблудились.
Всю жизнь мне этот крест нести.
Теперь мои глаза открылись.
Нас провезли по тем местам,
Куда снаряды угодили.
А мы не верили глазам:
Что мы с Херсоном натворили!
В больницах раненых полно.
Здесь каждый русских проклинает.
Отец, белей, чем полотно,
Ребенка мертвого качает.
Мать, я - чудовище, палач.
И нет здесь, мама, террористов.
Здесь только стон людской и плач,
А мы для них страшней фашистов.
Нас, мам, послали на убой,
Не жалко было нас комбату.
Тут мне херсонец крикнул: «Стой!
Ложись, сопляк!» - и дальше матом.
Он не хотел в меня стрелять.
Он - Человек, а я - убийца.
Из боя вынес! Слышишь, мать,
Меня, убийцу, кровопийцу!
Мам, я в плену, но ты не плачь.
Заштопали, теперь как новый.
Меня ле...ЕщёМам, я в плену, но ты не плачь.
Заштопали, теперь как новый.
Меня лечил херсонский врач
Уставший, строгий и суровый.
Лечил меня. Ты слышишь, мам:
Я бил по городу из «Градов»,
И полбольницы просто в хлам,
Но он меня лечил: «Так надо».
Мам, я - чудовище, прости.
В потоках лжи мы заблудились.
Всю жизнь мне этот крест нести.
Теперь мои глаза открылись.
Нас провезли по тем местам,
Куда снаряды угодили.
А мы не верили глазам:
Что мы с Херсоном натворили!
В больницах раненых полно.
Здесь каждый русских проклинает.
Отец, белей, чем полотно,
Ребенка мертвого качает.
Мать, я - чудовище, палач.
И нет здесь, мама, террористов.
Здесь только стон людской и плач,
А мы для них страшней фашистов.
Нас, мам, послали на убой,
Не жалко было нас комбату.
Тут мне херсонец крикнул: «Стой!
Ложись, сопляк!» - и дальше матом.
Он не хотел в меня стрелять.
Он - Человек, а я - убийца.
Из боя вынес! Слышишь, мать,
Меня, убийцу, кровопийцу!
Мам, я в плену, но ты не плачь.
Заштопали, теперь как новый.
Меня лечил херсонский врач
Уставший, строгий и суровый.
Он выполнял врачебный долг,
А я же, от стыда сгорая,
Впервые сам подумать смог:
Кому нужна война такая?
Автор текста неизвестен